Станислав Лем - Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 4

• Название: Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 4
• Автор: Станислав Лем
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1965

Первые четыре тома этого пятитомника, включили в себя наиболее популярные в те годы фантастические произведения как отечественных, так и зарубежных фантастов. Пятый том представлял собой произведения, которые составители отнесли к жанру путешествий, хотя в числе его авторов присутствуют и те писатели, которых мы традиционно знаем как фантастов.

---

– Он резко наклонился вперед. - Я не дурак, Гибсон. Человеческая психология - мое дело. Можете не отвечать, если не хотите, но, я думаю, вы передо мной в долгу. Джимми Спенсер - ваш сын, да?

Бомба взорвалась, все было позади. И в наступившем молчании Гибсон чувствовал только одно: насколько ему стало легче.

– Да, - сказал он. - Сын. Как вы догадались?

Хэдфилд улыбнулся. Кажется, он был доволен собой.

– Поразительно, как люди не видят себя со стороны! Думают, что ни у кого нет глаз! Вы с ним похожи. Когда я вас вместе увидел, я сразу подумал, что вы родственники.

– Как странно! - сказал Гибсон. - Мы были на «Аресе» три месяца, и никто ничего не заметил.

– Так ли уж странно? Они думали, что все о нем знают, а у меня не было предвзятого мнения. Скажите, Спенсер в курсе?

– Нет.

– Почему вы так уверены? И почему вы ему не скажете?

Допрос был беспощадный, но Гибсон не протестовал. Никто не имел таких прав на эти вопросы, как Хэдфилд. А Гибсону нужен был человек, которому он мог бы все рассказать, - так же, как сам он был нужен Джимми.

– Лучше я расскажу все сначала, - произнес он, ерзая в кресле. - Когда я бросил университет, у меня был нервный срыв, и я почти год провел в больнице. Потом я вышел и потерял всякую связь с университетскими друзьями - они не очень стремились, да и я не хотел ворошить прошлое. Только через несколько лет я узнал, что было дальше с Кэтлин… с его матерью. К тому времени она уже умерла. - Он помолчал. - Я слышал, что у нее есть сын, но не обратил внимания. Мы всегда были - ну, осторожны… Во всяком случае, мы так думали. И я решил, что сын от Джеральда. Понимаете, я не знал, когда именно они поженились и когда Джимми родился. Я хотел все забыть и старался об этом не думать. Я даже не помню, пришло ли мне в голову хоть на минуту, что ребенок мог быть и мой. Вам, наверно, трудно поверить, но так уж оно есть… А потом я встретил Джимми, и все началось сначала.

Сперва я его жалел, потом полюбил. Но я не догадывался, кто он. Я даже, помнится, находил в нем сходство с Джеральдом, хотя почти его не помню.

– А когда, - настаивал Хэдфилд, - вы открыли правду?

– Несколько недель назад, когда Джимми попросил меня заверить какой-то документ. Тогда я узнал дату его рождения.

– Понятно… - задумчиво сказал Хэдфилд. - Но ведь и это не абсолютное доказательство, верно?

– В данном случае неверно! - так обиженно заявил Гибсон, что Хэдфилд улыбнулся. - А если у меня и были сомнения, вы сами их рассеяли.

– Ну а Спенсер? - вернулся Хэдфилд к своему прежнему вопросу. - Вы не сказали мне, почему так уверены, что он ничего не знает. Он тоже мог сопоставить несколько дат.

– Не думаю, - медленно сказал Гибсон, осторожно выбирая слова. - Понимаете, он очень чтит свою мать. И потом, если бы он догадался, он бы не стал молчать, не такой он человек. Нет, я уверен, Джимми ничего не знает. Боюсь, если он узнает, это будет для него тяжелым ударом…

Хэдфилд помолчал. Потом пожал плечами.

– Он вас любит, - сказал он. - Перенесет.

***

– Как вы долго! - сказал Джимми. - Я думал, вы никогда не кончите.

Что случилось?

Гибсон взял его за руку.

– Не волнуйся, - сказал он. - Все хорошо. Теперь все будет хорошо.

Он надеялся и верил, что говорит правду. Хэдфилд проявил благоразумие, а не от многих отцов его можно ждать даже в наше время.

– Мне не так уж важно, - говорил он, - кто его родители. Сейчас не девятнадцатый век. Мне важен он сам, и, надо сказать, он мне нравится.

Кстати, я говорил о нем с Норденом, так что сужу не только на основании нашей беседы. Ну конечно, я давно все видел. В сущности, это было неизбежно - здесь почти нет мужчин его возраста.

Он протянул вперед руки (Гибсон давно заметил этот жест) и так внимательно стал рассматривать пальцы, словно видел их впервые.

– Можно завтра объявить о помолвке, - мягко сказал он. - Теперь скажите мне, что вы собираетесь делать?

Он поднял глаза, и Гибсон твердо встретил его взгляд.

– То, что будет лучше для Джимми, - ответил он. - Как только решу, что же для него лучше.

– Вы все-таки хотите остаться?

– Нужен ли я ему на Земле? Он будет туда залетать на месяц-другой.

В сущности, я чаще увижу его на Марсе!

– Да, это верно, - улыбнулся Хэдфилд. - Вот понравится ли Айрин, что ее муж проводит половину времени в космосе? Хотя жены моряков… - Он резко замолчал. - Знаете, что бы я вам посоветовал?

– Очень хотел бы знать, - искренне ответил Гибсон.

– Не говорите ничего, пока они не поженятся. Если вы скажете ему сейчас, лучше не будет, скорее - хуже. А позже вы должны сказать Джимми, кто вы такой. Или, если хотите, кто он.

Может быть, Хэдфилд и сам не заметил, что в первый раз назвал Спенсера по имени, но Гибсон почувствовал к нему внезапный прилив симпатии.

Позже, оглядываясь назад, Гибсон решил, что именно в эту минуту началась его дружба с Хэдфилдом. Никто не предполагал тогда, какую большую роль сыграет эта дружба в истории Марса.

Глава 15

День начался, как все дни в Порт-Лоуэлле. Джимми и Гибсон тихо позавтракали. Джимми еще не пришел в себя от счастья, хотя временами впадал и в уныние при мысли о разлуке. А Гибсон думал о том, откликнулась ли Земля на его просьбу.

Он заметил, что что-то не так, только в управлении. Миссис Смит, секретарша Хэдфилда, встретила его. Обычно она пускала его сразу, иногда - объясняла, что Хэдфилд ужасно занят (например, говорит с Землей), и спрашивала, не зайдет ли он позже. На этот же раз она сказала:

– Простите, мистера Хэдфилда нет и не будет до завтра.

– До завтра? - переспросил Гибсон. - Уехал в Скиапарелли?

– Нет. Я не могу вам сказать. Он будет через сутки.

– Так! - воскликнул Гибсон сердито и вышел.

Чтобы отвести душу, он решил взяться за Уиттэкера, если тот в городе, конечно. Тот оказался в городе и не очень обрадовался Гибсону, который решительно уселся перед ним с самым деловым видом.

– Вот что, Уиттэкер, - начал Мартин. - Я человек терпеливый и, кажется, не надоедаю с расспросами.

Мэр не ответил, и Гибсон поспешил продолжить:

– Тут творится что-то странное. Я хочу узнать, в чем дело.

Уиттэкер вздохнул. Он ждал, что рано или поздно это случится. Как жаль, что Гибсон не подождал до завтра!..

– Если вы не можете сказать, - продолжал Гибсон, - признайтесь хотя бы почему. Это проект «Заря»?

Уиттэкер резко выпрямился.

– Что вы сказали? - спросил он.

– Не важно. Я тоже умею быть упрямым.

– Я совсем не хотел бы упрямиться, - жалобно сказал Уиттэкер. - Не думайте, что мы любим секретность, - с ней столько хлопот. Лучше расскажите, что вы знаете.

– Расскажу, если это вас смягчит. Проект «Заря» как-то связан с лабораториями, где выводят эти… Oxyfera. Нет никаких оснований держать их в тайне. Приходится предположить, что это часть более крупного проекта. Я подозреваю, что тут замешан Фобос, но не могу понять как. Вам удалось сохранить все в большой тайне. Те, кто знают, не говорят ничего. Но скрываете вы не столько от Марса, сколько от Земли. Ну, что скажете?

Уиттэкер, по-видимому, ничуть не смутился:

– Должен поздравить вас с такой… э… проницательностью. Может, вам будет интересно узнать, что недели две назад я советовал Главному сказать вам все. Я его не убедил, а потом события развернулись гораздо быстрее, чем мы думали. Я не могу рассказать вам, что именно сейчас происходит. Хотите послушать занятную историю? Сходство с - хм! - известными лицами и местами чисто случайное.

– Ясно, - хмыкнул Гибсон. - Валяйте!

– Предположим, что в первом порыве межпланетного энтузиазма планета А основала колонию на планете Б. Через несколько лет она выясняет, что это обходится гораздо дороже, чем думали, и не дает взамен ощутимых результатов. Консерваторы первой планеты хотят свернуть дело - списать убытки и выйти из игры. Другие, прогрессисты, хотят продолжить опыт - они верят, что в конечном счете человек должен исследовать и подчинять себе Вселенную, иначе он просто закоснеет в своем мире. Но такие доводы не трогают налогоплательщиков, и консерваторы начинают брать верх.

Конечно, все это не очень приятно колонистам, которые настроены все более независимо и совсем не хотят выступать в роли бедных родственников, ожидающих милости. Однако они не видят выхода - до того дня, когда совершается поразительное научное открытие. (Я забыл сказать, что планета Б переманила к себе лучших ученых планеты А, что не способствовало смягчению отношений.) Это открытие дает безграничные возможности планете Б, однако применение его связано с некоторым риском и поглотит большую часть весьма ограниченных ресурсов. Тем не менее план послан по начальству - и отвергнут. Перебранка тянется долго, но планета-мать несгибаема.