Сергей Щепетов - Род Волка

• Название: Род Волка
• Автор: Сергей Щепетов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-9717-0127-4

При испытаниях нового прибора для изучения слоев горных пород произошла авария. Семену Васильеву осталось только завидовать своим товарищам: они погибли сразу, а он оказался заброшен на десятки тысяч лет назад – в приледниковую степь, где бродят мамонты, носороги и саблезубые тигры. Где сошлись в смертельной схватке две расы, которых потомки назовут неандертальцами и кроманьонцами.

Семен не новичок в тайге и тундре – он геолог с многолетним стажем, но сейчас у него ничего нет, кроме старого перочинного ножа и любви к жизни.

Он научится убивать мамонтов и побеждать в схватках с троглодитами, но этого недостаточно, чтобы стать полноценным мужчиной-воином первобытного племени. Необходимо пройти главное испытание: умереть и родиться снова...

---

Склон был довольно крутым, но, несмотря на это, полностью покрыт лесом. Семен находился на большой проплешине среди выветренных скальных выходов. Обзор отсюда открывался на десятки километров – нечто вроде всхолмленной степи с полосами леса по долинам ручьев и речек. В основании склона протекала река, распадающаяся на несколько проток. Ее пойма представляла собой сплошные древесно-кустарниковые заросли – натуральная сельва, наверное. Правда, прямо напротив Семена внизу было свободное пространство – заросли как бы расступались на сотню метров, открывая доступ степи к свободной воде.

«На что это может быть похоже? Во всяком случае, не на Заполярье – мерзлоты тут нет. На вечной мерзлоте и склоны и равнины выглядят иначе. А растительность вокруг смахивает на обычную для нашей средней полосы, хотя многие деревья и кусты незнакомы. Зато знаком кедровый стланик – главное, можно сказать, растение Северо-Востока Азии. Он первый осваивает осыпи и каменистые склоны. А на том берегу… Ветер волнами колышет траву. Я никогда не видел нераспаханную травянистую степь – только Центрально-Казахстанскую полупустыню. Но такие степи должны быть где-то там, на юге, где совсем другие леса, где не бывает зарослей кедрового стланика и ольхи. Там растут дубы, буки и прочие теплолюбивые деревья, а склоны покрывает непролазная колючая дрянь, даже издалека не похожая на наш кедрач. Там другой мир – для меня малознакомый и экзотичный, а здесь все почти родное, только в странных сочетаниях и… нет того, без чего не бывает ни Севера, ни Северо-Востока, – комаров.

Едем дальше: животный мир. В кустах чирикают птички, по земле бегают муравьи, ворона прилетала вполне обычная, но медведь оказался совершенно ненормальным. Что это значит? Да пока ничего – нужна дополнительная информация. Тем более что пить хочется невыносимо – еще бы, столько водки…»

Семен встал и пошел вниз к реке.

На этом берегу решительно ничего интересного не оказалось, и он решил перебраться на противоположный. Вода была прозрачной, течение слабым, а протоки выглядели не слишком глубокими. На себя Семену сейчас было наплевать, но он все-таки разделся и, держа одежду в руках, побрел вперед.

Вода оказалась гораздо холоднее, чем показалось вначале. Выбравшись наконец на широкую песчаную косу, Семен вовсю стучал зубами. Он натянул прямо на мокрое тело штаны, надел ботинки и решил немного пробежаться для «сугреву» по ровному месту вдоль берега. Впрочем, ему хватило нескольких метров, чтобы забыть о холоде: весь песок был испещрен следами.

Следопытом Семен был плохоньким. В обжитых местах изучать следы бесполезно, а в «ненаселенке» у него всегда находились более азартные занятия – разбираться со слоями, залеганием и составом горных пород. Тем не менее Олег в свое время кое-какие навыки ему передать сумел. Их хватило понять, ЧТО написано на песке.

Приговор.

Тот самый, который обжалованию не подлежит.

Почти до сумерек бродил Семен по косе, оставляя за собой рубчатые следы своих ботинок и всматриваясь в следы чужие.

«Вероятно, это место водопоя копытных, которые пасутся в степи. Река-то большая, но открытых пологих спусков к воде, наверное, не так уж и много – чтобы, значит, из кустов не прыгнули… Следы и остатки помета похожи на оленьи, лосиные и… коровьи. Вот эти, наверное, могут быть лошадиными, только очень маленькие. А вот похожие на собачьи, но очень большие и когтистые, – волки?! Ну-ка, ну-ка…» – и Семен двинулся вдоль края леса, окаймляющего свободное пространство.

Он, конечно, нашел то, что искал: клочья шкуры, кости с остатками мяса, безглазая голова с небольшими рогами: «Наверное, молодой олень незнакомой породы или взрослая олениха. Скорее всего, оказался слишком близко к зарослям, а там была засада». Впрочем, при более внимательном исследовании опушки леса Семен обнаружил, что здесь сплошь и рядом встречаются места, где песок буквально перемешан с обломками старых костей. Похоже, охотой здесь занимались давно…

В косых лучах заходящего солнца Семен разглядел, что со стороны степи к воде проходит что-то вроде тропы или дороги: песок как бы утрамбован на полосе шириной метра три. Он ее пересекал несколько раз, но не воспринял как «след» ни саму тропу, ни вмятины на ее обочинах – слишком крупные. Да и кучи, валяющиеся здесь и там, были слишком велики, чтобы оказаться пометом животных. Тем не менее рассмотреть следовало и такой вариант. Семен рассмотрел.

Потом он долго сидел, попыхивая сигаретой и поглядывая то на вмятину в песке, то на голубое вечернее небо. В голове почему-то крутилась фраза из очень популярной когда-то песенки: «О, одиночество, как твой характер крут!..»

«Вот так, Сема, вот так… Ты все еще надеешься встретить вон за теми кустами старую тракторную колею? Или след от вездехода двадцатилетней давности? Хочешь увидеть осколок бутылки среди камней или полусгнивший ствол дерева, сваленного бензопилой? Не надейся, не увидишь… Как никогда не увидишь друзей, родных и близких. Никогда больше не полежишь на диване перед телевизором, не сядешь за компьютер. И никакая амнистия или „условно-досрочное“ тебе не светит. Считай, что ты уже умер. Интересно, твоя психика выдержит? А если выдержит, то сколько: день, неделю, месяц, год? Собственно говоря, у тебя, парень, только два выхода: немедленно удавиться (утопиться) или жить дальше.

Вот если бы ты вывалился на ходу из вертолета и оказался посреди незнакомых гор и тайги, как бы стал действовать? Если есть надежда, что твое исчезновение заметят, то нужно сидеть на месте, подавать сигналы и ждать, когда прилетят и вытащат. Если же „отряд не заметит потери бойца“, то, разумеется, нужно выбираться самому. Это – схема, а реальность, как всегда, сложнее. Из Нижнеюртовска исчезли три человека. Возможно, впрочем, что там остались части тел Юрки и американца. Развитие дальнейших событий представить нетрудно: заведение уголовного дела, расследование. В кино и книжках это происходит быстро и эффективно, а в жизни все как раз наоборот: колеса государственной машины проворачиваются медленно и незаинтересованно. В данном случае получается очень много фигурантов, разбросанных по половине земного шара, и никаких свидетелей. Что сможет выяснить гипотетический следователь? Допустим самый успешный вариант развития событий: сразу установлено, что исчезновение людей связано с загадочным прибором. Начнется выяснение: что за прибор, кто закупал и зачем, у кого закупал, кто и почему был привлечен к работе с ним. Следствию придется ходить по кругу: Нижнеюртовск – Тюмень – Москва – Питер – Хьюстон – Нижнеюртовск. Это как минимум. Допустим, что и задающие вопросы, и отвечающие на них будут заинтересованы только в одном – в установлении истины (а так не бывает!). На что можно рассчитывать? На то, что через несколько месяцев (скорее – лет!) будет установлено, что причиной исчезновения была авария. Причем явно по вине пострадавших, поскольку те были пьяны в стельку. Уже и на этих допущениях фантазия начинает отказывать, но можно попытаться допустить уж совсем немыслимое: некто предпримет попытку найти и спасти пострадавших (или пострадавшего). Возможно ли такое В ПРИНЦИПЕ?

Исходя из того, что ты, Сема, успел узнать о приборе, приходится ответить однозначно: нет! Как это ни парадоксально, для того чтобы найти тебя ЗДЕСЬ, тебе нужно находиться ТАМ. Ведь, по сути, ты как бы „вел“ машину биотоками своего мозга, и путь этот нигде не фиксировался. Впрочем, наверное, тот маршрут тебе не повторить и самому, потому что… пить надо меньше! В общем, замкнутый круг.

Вывод? А вывод простой: возвращаться в „точку попадания“ нет ни малейшего смысла. Тем более что там бродит совсем не мелкий медведь, который, конечно же, любит падаль. А куда есть смысл возвращаться? Может, и правда утопиться, как… как Мартин Иден: нырнуть поглубже и начать глотать водичку легкими?»

Семен представил себя на месте главного героя в финальной сцене знаменитого романа Джека Лондона, и его передернуло: «Нет, не смогу! Нечего и думать! Придется жить.

Но с ЭТИМ жить невозможно. Невозможно.

Если только…

Если только вот прямо сейчас отрезать и забыть две трети своей памяти: семья, институт, лаборатория, недописанная диссертация… Считать, что родился заново».

Семен поднялся с колен и стал разминать затекшие мышцы. «Все очень просто: здесь холодолюбивая растительность и, разумеется, соответствующий климат. Слоны в таком климате не водятся. А тех, что водились раньше, называют… МАМОНТАМИ. Это – их тропа, их следы».

Он еще немного побродил по косе, надеясь, что удивить его больше нечем. Он ошибся, но, правда, не сильно: «А это еще кто?! Похоже на след кошки, только очень большой. Кто там из хищников жил вместе с мамонтами? Саблезубые тигры? Ну, разумеется! Обязательно! Как же без них…»

В усталый мозг с большим трудом протолкнулась, наконец, мысль, что большинство следов свежие – вчерашние или сегодняшние, что водопой в степи – самое опасное место, что, когда стемнеет, здесь такое начнется… Может быть, уже сейчас кто-то смотрит из кустов и готовится к прыжку…