Елизавета Дворецкая - Ночь богов. Книга 1: Гроза над полем

• Название: Ночь богов. Книга 1: Гроза над полем
• Автор: Елизавета Дворецкая
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9717-0532-1

Угренским племенам непросто живется на границе между кривичами и вятичами. И те, и другие так и норовят втянуть общего соседа в войну. Князь Вершина и его старший сын, волхв Лютомер, всеми способами уклоняются от вступления в военный союз. Но младший княжеский сын видит в Лютомере преграду на пути к престолу. И никто не догадывается о предательстве, когда вятичи похищают дочерей Вершины, чтобы добиться от него повиновения. Лютомер отправляется в поход, чтобы спасти сестер. Он и не подозревает, что самый опасный враг – в его отряде. Даже когда опасность еще далека, стоит получше приглядываться к тем, кто совсем рядом.

---

Несмотря на почетное звание, жил угрянский князь почти так же, как любой простой человек: каждый год он сам брал в руки топор и отправлялся «подчерчивать» лес, то есть подрубать деревья на выбранном под новое поле участке, чтобы подсохли, а потом рубил уже высохший лес, «подчерченный» пару лет назад. Сам он, с благословения Велесова волхва Велерога – тоже родича, по весне, как стает снег и все высохнет, подносил огонь к поваленным стволам, а как сгорят, сам проводил первую борозду ралом с железным наральником, в которое был запряжен крепкий рабочий конек. Сам он и первым бросал в борозды семенное зерно ржи или ячменя, чтобы благословение богов, лежащее на их далеком потомке, перешло на нивы и одарило род изобилием и благополучием.

Собственной дружины, как князья в тех землях, что постоянно воюют с внешними врагами, угрянский князь не держал. Работы для такой дружины находилось, слава чурам, очень мало, а кормить ее надо круглый год. В случае опасности его войском становились все взрослые мужчины племени, а сродники Ратиславичи – ближней дружиной. Для разных поручений, грозящих той или иной опасностью, или дальних поездок он использовал бойников – в тех молодая удаль играет, они и сами рады с кем-нибудь сцепиться.

Его жилище – несколько просторных полуземлянок, в каждой из которых обитала одна из жен со своими детьми и челядью, – мало чем отличалось от жилищ прочих Ратиславичей, и сам князь Вершина – крепкий мужчина сорока с небольшим лет, с красивыми русыми кудрями, чуть тронутыми сединой, – лицом походил на родичей, собравшихся послушать, что скажут приезжие. Чужих здесь не видали, бывало, годами, поэтому ради такого события отцы семейств отложили дела.

Многочисленные сродники толпились перед братчиной, стремясь поглазеть на гостей. От четырех жен (сейчас в его доме из них жили три) боги послали угрянскому князю шесть сыновей и семь дочерей. Старшие дочери, которым понравился стройный красивый гость, прихорашивались – для любой из них было бы совсем не плохо войти в его дом хотя бы второй женой. Но Доброслав, в сопровождении Лютомера проходя к братчине, равнодушным взглядом скользнул по хорошеньким, румяным лицам Молинки, Русавки и Ветлицы. Гораздо больше для него значила встреча с их отцом.

Братчина, просторное сооружение из толстых бревен, под двускатной соломенной крышей с конским черепом на коньке, отапливалась по старинке, как при Ратиславе Старом, – открытым очагом посреди земляного пола. Возле очага стояли деревянные чуры – вместилища родовых духов, которым по праздникам приносили жертвы и перед чьими темными, едва намеченными ликами обсуждались важные дела, заключались договора с соседями и приносились клятвы. Мужчины Ратиславля – отцы и деды малых семей – рассаживались на длинных скамьях вдоль стен. Женщины и дети толпились снаружи, разглядывая гостей. Приехавшие с Доброславом тоже ожидали поблизости. Женщины, кто посмелее, пытались их разговорить, но вятичи отмалчивались – видимо, Доброслав велел им придержать языки.

Проводив в братчину вятичских гостей, Лютомер хотел выйти, но князь Вершина сделал ему знак остаться. Будучи бойником, Лютомер считался находящимся вне рода и не имел права говорить в собрании его мужчин, но Вершина именно в нем видел своего наследника, не оставляя надежды, что со временем Лютомер отдаст власть над Варгой кому-то из младших братьев, вернется в род, найдет достойную жену и станет новым угрянским князем. Лютомер не опровергал этих надежд, но исполнение их пока оставалось в туманном будущем. Нельзя править и человеческим, и лесным миром, а Лютомер еще не решил, к чему его душа лежит больше. Тем не менее он не сторонился дел рода и принимал в них участие, насколько это было нужно и возможно. Поэтому сейчас, кивнув в благодарность, он скромно присел у двери, между самых младших, недавно женившихся и еще не обзаведшихся детьми молодых мужчин. Среди простых Ратиславичей Лютомер и впрямь выделялся, и видно было, что он тут не совсем свой, – его отличали и длинные волосы, собранные сзади, и волчья накидка мехом наружу, как носили только бойники. Русые волосы его уже немного тронула седина, из-за чего они почти сливались по цвету с шерстью накидки. Лицо его стало внимательным и замкнутым – в душе шевелились, как тайком заползшие змеи, нехорошие предчувствия, что Доброслав привез им новости, которых Ратиславичи не ждут и которым совсем не обрадуются.

Доброслав поклонился сначала чурам, потом князю Вершине, сидевшему на особой скамье перед очагом, потом на все стороны:

– Здравствуй, князь Вершина! Да пошлют боги великие мир твоей земле, благополучие племени, богатство дому, умножения роду!

– Здравствуй и ты, Доброславе! – Вершина приветливо кивнул и указал место, нарочно оставленное для гостей: – Садись. Садитесь, бояре оковские. Ну, рассказывай. Как доехал? Хорошо ли встретил тебя князь Велебор?

– А ты ничего и не знаешь, князь Вершина? – отозвался Доброслав. На лице его мелькнуло немного небрежное сочувствие, даже насмешка над этой неосведомленностью.

– А что такое? Откуда нам новости-то узнать – с тех пор как лед сошел, никто с той стороны не приезжал еще. Что ты мрачный такой? Или поссорились?

– Нет ли там войны какой, сохрани Перун? – с беспокойством спросил Богомер.

– О войне пока не слышно. Только князь Велебор умер.

Ратиславичи дружно охнули при этом горестном известии, даже князь Вершина не удержался от возгласа и переменился в лице.

– Умер? Отчего же?

– Судьба! – Доброслав развел руками. – Да он и не молод уже, у самого дети взрослые, и здоровьем был небогат. Умер хорошо – уснул с вечера, а утром не проснулся.

– И с детьми не простился? – охнул Витень.

– Детей его и дома не было – на охоту уехали. А как вернулись – отца уж обрядили.

– Кто же ему наследовал? – спросил Лютомер. Новость, превосходившая все его ожидания, так потрясла, что он решился подать голос, но никто его не осудил, потому что вопрос он задал самый правильный. – Старший сын? Зимобор?

– Не угадал ты, Ярилин волк! – Доброслав насмешливо глянул на него. – Княжич Зимобор в ночь перед погребением исчез и следов не оставил. Точно нави унесли. Жив ли, нет ли – только боги ведают.

– Так кто же теперь князь? – нетерпеливо спросил Вершина.

– А князем своим выкликнули смоленские кривичи… дочь Велебора, Избрану.

В ответ раздался новый возглас всеобщего изумления.

– А меньшой-то сын его что? – воскликнул племянник Вершины, сын его старшего покойного брата. Поскольку он родился старшим сыном у старшего сына прежнего князя Братомера, то ему, как вероятному наследнику угрянского стола, по праву досталось родовое имя Ратислав. Но его отец, Боровит, умер еще при жизни деда, не успев стать князем и тем самым лишив своих детей надежды на обладание властью. Но Ратислав Боровитович не таил за это обиды на судьбу и родичей, а своим здравомыслием и честностью заслужил почтение и рода, и соседей. – Тоже пропал, что ли? У Велебора же двое было, и оба уже взрослые!

– Меньшой не пропал, а выкликнули смоляне княжну Избрану, – почти с удовольствием ответил Доброслав. – И волхвы их говорят, что она днепровским кривичам счастье принесет. Не знаю, как смолянам, – он горько усмехнулся, – а нам от нее пока одни беды. Князь Велебор дружбу нашу принял и с войском обещал помочь. А княгиня Избрана от его обещаний отказалась.

Доброслав стиснул зубы, не в силах сохранять равнодушный вид. Он стыдился того, что съездил в такую даль напрасно и не оправдал надежд своего отца, пославшего его на Днепр, и мучительно было вспоминать, как беспомощно он выглядел перед женщиной, новопровозглашенной княгиней днепровских кривичей-смолян, которая с каким-то мстительным торжеством взяла назад обещания, данные ее покойным отцом.

– Значит, отказалась от союза? – с сомнением повторил князь Вершина. Он не мог так сразу поверить в эти значительные перемены, обещавшие и ему сложно предсказуемые последствия. – Княгиня Избрана Велеборовна, стало быть… Ну, дела!

– Вот ты и думай, князь Вершина! – сказал Доброслав. – Вы и думайте, угряне! – Он оглядел удивленные, озадаченные, встревоженные лица, окружавшие его со всех сторон. – Что это за князь такой – баба, вдова! Нет у вас больше князя, кривичи угрянские! Сами теперь думайте, как дальше жить! И чтобы с такой долей не пропасть, не лучше ли вам будет иных товарищей себе поискать? Там, где у власти крепкие мужи стоят, а не глупые бабы! Ведь вы вятичам не чужие. И на Угре немало вятичей уже живет, и сам ты, князь Вершина, с нашими князьями и волхвами в родстве.

Он обернулся и глянул на Лютомера, к которому это главным образом относилось. Когда-то в молодости князь Вершина привез себе с Оки знатную жену – волхву Семиладу, через детей которой, Лютомера и Лютаву, князь Вершина состоял в родстве с оковскими князьями. Но если князь Вершина надеялся благодаря этому родству избежать посягательств оковских князей на его земли, то те, в свою очередь, надеялись, что родича будет легче прибрать к рукам. Впрочем, дети Семилады состояли с нынешними князьями вятичей в родстве седьмой степени, то есть кровным оно уже не считалось и даже позволяло новые браки.