А. Сахаров (редактор) - Александр II

• Название: Александр II
• Автор: А. Сахаров (редактор)
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-87994-109-4

Нигилисты прошлого и советские историки создали миф о деспотичности, и жестокости Александра II.

В ином свете видят личность царя и время его правления авторы этого тома.

Царь-реформатор, освободитель крестьян от крепостной зависимости – фигура трагическая, как трагичны события Крымской войны 1877 – 1878 гг., и роковое покушение на русского монарха.

В том вошли произведения:

Б. Е. Тумасов, «ПОКУДА ЕСТЬ РОССИЯ»

П. Н. Краснов, «ЦАРЕУБИЙЦЫ».

---

Государю показалось, что ему делается дурно, и он схватился рукою за сердце. На его глазах громадная стена, отделявшая зал от столовой с зеркалами и картинами, вдруг пошатнулась и стала валиться. Из окон со звоном посыпались на пол стёкла, люстра мгновенно потухла, и в тот же миг страшный гул взрыва оглушил государя. Перед ним из столовой метнулось яркое ослепительное пламя, столовая исчезла, послышался звук падающих камней, балок, лязг железа, звон стекла, крики и стоны, потом на мгновение всё смолкло, и снизу из образовавшейся перед самим государем бездны, уходившей в хаос наваленных деревянных балок и камней, стали снова слышны крики и стоны, и чётко внизу, откуда клубами выходил в зал морозный пар, раздалось два удара колокола и кто-то, очевидно «часовой у фронта», громко и решительно крикнул:

– Караул вон!

Государь стоял перед бездной. Презрительная улыбка была на его прекрасном лице.

– Куда забг'ались… – сказал государь. – А?! Разгильдяев, поди узнай, что в каг'ауле. Там что-то ужасное.

– Ваше величество, пожалуйте сюда. Пол может обвалиться. Вы простудитесь.

Государь стоял в морозных парах. Он повернулся и сказал Разгильдяеву:

– Поди узнай, что у моих финляндцев?

На платформе главной гауптвахты Разгильдяев нашёл построенный караул. Раненые финляндцы выходили и выползали из разрушенного помещения и становились на свои места.

– Что государь? – спросил караульный начальник штабс-капитан Иелита фон Вольский.

– Господь хранит царскую семью. Никто не пострадал. Войди он в столовую минутой раньше – никого не осталось бы в живых. Государь приказал узнать, что у вас?

– Сейчас окончили проверку. Убито одиннадцать, ранено пятьдесят три. Как видите, больше половины караула нет. Караульный унтер-офицер, фельдфебель Дмитриев, так растерзан взрывом, что мы узнали его только по фельдфебельским нашивкам. Знамёнщик тяжело ранен.

В ворота, в сумрак слабо освещённого дворцового двора входила рота лейб-гвардии Преображенского полка, вызванная по тревоге на смену финляндцам.

Морозный пар стоял от дыхания над прибывшей ротой. Караулы сменились. Надо было менять часовых.

К Иелита фон Вольскому подошёл начальник Преображенского караула.

– Как нам быть, капитан? Ваши не сдают постов. Говорят – без разводящего или караульного унтер-офицера сдать не можем.

– Они совершенно правы… Оба разводящих убиты. Караульный унтер-офицер тоже убит… Остаётся мне идти самому сменять посты.

Штабс-капитан Иелита фон Вольский вынул саблю из ножен, стал рядом с ефрейтором Преображенского полка, разводящим нового караула, сменять посты вокруг дворца. Закоченевшие часовые, увидев, что всё исполняется согласно с уставом, сдавали посты. Когда возвращались на двор – там уже были лазаретные линейки и пожарные дроги, раненых и убитых сносили к ним. Часовой у знамени, рядовой Абакумов, не сдал своего поста Преображенскому часовому, а знамёнщик, старший унтер-офицер Теличкин, весь в крови, тяжело раненный, держал знамя и отказался передать его преображенскому унтер-офицеру.

Пришёл дежурный по караулам полковник Строев.

– Почему не сдаёшь знамени? Тебе же трудно… Он донесёт знамя до дворца августейшего шефа, великого князя Константина Николаевича, – сказал он.

– Ваше высокоблагородие, – отвечал Теличкин, – негоже, чтобы знамя наше нёс знамёнщик чужого полка.

Строев посмотрел на знамёнщика. Слёзы показались на его глазах. Лицо знамёнщика было смертельно бледно, покрыто синяками и кровоподтёками. Он едва держался на ногах.

– Да ты сам-то донесёшь ли? – спросил Строев.

– Должон донести, – твёрдо ответил Теличкин, – и донесу.

Когда, ослабевая, теряя сознание, Теличкин ставил знамя во дворце на место, к нему вошёл великий князь Константин Николаевич. Он долго смотрел на знамёнщика и наконец сказал, умиляясь:

– Неимоверные молодцы!

XIV

На другой день, 6 февраля, в Зимнем дворце в дворцовой церкви отслужили благодарственный молебен и после был высочайший выход.

В Георгиевском зале, группами по полкам, стояли офицеры гвардии и Петербургского гарнизона. Тихий, взволнованный говор шёл среди них. Все были потрясены случившимся, казалось невероятным, что крамола пробралась в самый дворец.

Государь, спокойный и сосредоточенный, вышел в зал из церкви и направился прямо к группе офицеров Финляндского полка. Он остановился против неё и несколько мгновений смотрел затуманенными слезами глазами на офицеров.

– Полковник Стг'оев, штабс-капитан Иелита фон Вольский, – вызвал государь, – пожалуйте ко мне. Поздг'авляю вас моими адъютантами.

Обернувшись к полковой группе офицеров, государь сказал:

– Благодаг'ю вас, финляндцы!.. Вы, как и всегда, честно исполнили ваш долг. Сег'дечно жалею об остальных невинно погибших жег'твах. Я не забуду оставшихся в живых жег'тв.

После выхода государь со всеми великими князьями поехал на Васильевский остров в Финляндский полк. Он прошёл в полковой лазарет и обласкал каждого из раненых, после чего прошёл в полковую церковь.

Неотразимо печальный и вместе с тем грозный вид имела церковь в эти часы. Перед иконостасом высился страшный ряд в одиннадцать гробов, украшенных венками. Пахло смолистою хвоею набросанных подле еловых ветвей. Государь твёрдыми шагами подошёл к убитым, перекрестился, долго всматривался в спокойные, восковые лица солдат, накрытые белой кисеёю, и преклонил перед ними колени.

Когда государь поднялся – лицо его было мокро от слёз.

– Как жаль мне, – сказал государь, – что эти несчастные погибли из-за меня.

Священник начал панихиду. Государь отстоял её впереди офицеров, подле гробов, и истово молился.

Седьмого февраля, несмотря на сильный мороз, государь поехал на Смоленское кладбище на похороны.

Подле кладбищенской церкви были выстроены роты и эскадроны от всех гвардейских частей. Плакучие ивы и берёзы были покрыты серебряной кисеёй инея. По ним с карканьем перелетали вороны и сбивали иней на землю. Всё кладбище было чёрно от множества народа, пришедшего помолиться за невинно пострадавших финляндцев. В морозном воздухе было тихо. Ярко блистало негреющее февральское солнце.

Одиннадцать гробов с прибитыми к крышкам гвардейскими тесаками и кепи с чёрными султанами были сплошь завалены венками и цветами. Торжественно было отпевание солдат. Когда понесли гробы к открытым могилам, государь зарыдал.

– Кажется, – сказал он, – что мы ещё там… на войне, в окопах под Плевной.

Гробы на полотенцах опускали в могилы. Пушечные громы и залпы ружей полыхали над Смоленским полем. Государь долго стоял над могилами и потом пошёл, опустив голову, к саням и, первый раз сопровождаемый конвоем, поехал в Зимний дворец.

Бывшие на похоронах долго не расходились. Прусский генерал фон Швейдниц подошёл к командиру Финляндского полка полковнику Теннеру и сказал:

– Я имею вам сообщить. Я получил из Берлина телеграмму. По получении от меня подробного описания взрыва в Зимнем дворце и того, как вёл себя при этом караул вверенного вам полка, император Вильгельм I отдал по армии приказ, в котором указал караульную службу нести так, как нёс её русский гвардейский Финляндский полк при взрыве дворца 5 февраля 1880 года. Я думаю, вам будет приятно это услышать.

В толпе, расходившейся с похорон, шли два прилично одетых человека. Оба были в меховых шапках, драповых пальто и с лицами, обвязанными от мороза шерстяными шарфами.

– Эх, Андрей Иванович, – говорил тот, кто был поменьше, другому, высокому и статному, – ведь сколько раз я докладывал, просил… Нет, не верили мне… А по-иному бы всё это повернулось. Другие похороны были бы. Познатнее, побогаче.

– Ничего, Степан, дождёмся и тех – богатых!.. Я уже придумал. Проще надо и решительнее. Прямо к цели…

– Так-то оно так… Андрей Иванович, только торопиться надо с этим. Видали, какой восторг!.. Какое было «ура»!.. Сто тысяч рублей накидали для семей убитых… А кабы да по-моему – иначе повернулось бы.

– Придёт, Степан, и наше время.

– Да скоро ли?

– Скоро…

XV

Желябов сознавал – надо было торопиться. Взрыв в Зимнем дворце дал неожиданные результаты и нанёс тяжкий удар партии «Народной воли».

До этого взрыва государь, деликатный и беспечный, равнодушный ко всему, что касалось его личной охраны, мистически верующий в божественный промысл, на этот раз вышел из себя. Дело касалось не его одного. Одиннадцать гробов с убитыми при взрыве финляндцами, лазарет, полный раненых, потрясли его. Какая же халатность, какая беспечность были вокруг него, если преступники могли забраться в самый дворец, угрожая его семье, его гостям и всем приближённым к нему?