А. Сахаров (редактор) - Александр II

• Название: Александр II
• Автор: А. Сахаров (редактор)
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-87994-109-4

Нигилисты прошлого и советские историки создали миф о деспотичности, и жестокости Александра II.

В ином свете видят личность царя и время его правления авторы этого тома.

Царь-реформатор, освободитель крестьян от крепостной зависимости – фигура трагическая, как трагичны события Крымской войны 1877 – 1878 гг., и роковое покушение на русского монарха.

В том вошли произведения:

Б. Е. Тумасов, «ПОКУДА ЕСТЬ РОССИЯ»

П. Н. Краснов, «ЦАРЕУБИЙЦЫ».

---

Смерть свою Василий принял достойно. Она пришла к нему, когда прорывались через турецкий заслон и расчищали дорогу уцелевшим в резне севцам, брянцам и спешенным драгунам…

Под утро к Елене подступили полки нарвских и ахтырских гусар, полк казаков. Конной атакой выбили турок из города, остановили наступление Сулейман-паши.

По поводу зимнего штурма Балкан в Главной императорской квартире устроили приём. На банкет званы были командующий Рущукским отрядом цесаревич-наследник, главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, военный министр, генерал Обручев, министр иностранных дел князь Горчаков с советником Жомини, румынский князь Карл с генералами, генералы свиты его императорского величества, иностранные наблюдатели и корреспонденты иностранных газет, прикомандированные к Дунайской армии.

Императора шумно поздравляли с успешным переходом российской армии через Балканы. Александр II выслушивал речи с удовольствием, благосклонно посматривал на гостей.

Сидевший между военным министром и Обручевым цесаревич-наследник, будущий император Александр III, горько усмехаясь, жаловался на свою военную долю:

– Так я и провоюю у Рущука. Ни я Мехмет-Али не задираю, ни он меня. Впору на стопочку друг к другу хаживать.

Обручев успокоил:

– Ваше высочество, если Рущукский отряд не принимал непосредственно боевых действий в этой кампании, то он сделал своё. Представьте: если бы не вы, Мехмет-Али-паша, смяв генерала Радецкого, прошёлся бы по тылам Дунайской армии вплоть до Плевны. Имели бы мы сегодняшние победы?

– Конечно, – согласился цесаревич, – но кто в будущем вспомнит об этом? История сохранит имена Гурко и тех генералов, кои штурмовали Балканы. Знаете, встретил я однажды художника Верещагина. Накануне он побывал под Плевной и отправлялся на Шипку. Так вот, Верещагин и говорит: буду писать картины русско-турецкой войны и намерен отобразить гибель гвардейцев у Горного Дубняка. А на Шипке, продолжает, сделаю наброски к будущим картинам обороны перевала и подвигам генерала Скобелева… Как видите, Верещагин не пишет рущукский бивак…

– Не огорчайтесь, ваше высочество, все российские солдаты кисти достойны. И холсты Верещагина делают честь художнику, – сказал Милютин.

– Я поклонник картин этого баталиста, – заметил Обручев. – Хотя выставка его туркестанского цикла в Пруссии запрещена.

– Да-с, ужасы войны весьма обнажены, – кивнул цесаревич.

Британский военный представитель, примостившийся за дальним столом, выпив немалую порцию анисовой водки, повеселел. Склонившись к военному представителю Австрии, он сказал довольно громко:

– Знаете, во сколько жизней обошлась России Шипка? Десять тысяч солдат и болгарских ополченцев убиты и умерли от морозов!

Англичанин посмотрел на австрийца, будто желая убедиться, какое впечатление произвели на того цифры русских потерь. Повременив, сказал:

– Когда я, узнав кое-что о русских планах зимнего перехода Балкан, уведомил своё военное министерство, эти ослы не нашли ничего лучшего, как переправить мою телеграмму лорду Биконсфилду с припиской: «Полковник Уэллеслей, очевидно, не соображает, о чём говорит. Балканы никогда не были и не могут быть перейдены зимой».

– Не обращайте на это внимания, полковник, – отмахнулся австрийский представитель. – Моё правительство так же богато дураками, не верившими в русскую авантюру. А о Бисмарке говорят, будто он, свернув карту Балкан, заявил: «До весны она мне не пригодится».

– Балканы действительно неприступны зимой, но только не для русской армии. Вспомните беспримерный переход чудо-богатырей генералиссимуса Суворова через Альпы!.. – заметил корреспондент какой-то французской газеты.

Далеко за полночь, когда гости разошлись, Александр задержал Горчакова:

– Князь, что вы скажете о нашем броске через Балканы? Учтите, мы начинаем переход Центральных Балкан. Ваши суждения как дипломата?

– Ваше величество, – Горчаков склонился в полупоклоне, – когда солдат русский встанет на берегах Босфора и оркестр сыграет гимн вашего императорского величества, я дам европейским министрам званый обед. Вкушая оный, их лики будут морщиться, как от яблок-кислиц.

Царь весело рассмеялся.

– Ну а всё-таки?

Канцлер хитро прищурился.

– Всё-таки, ваше величество, столь стремительный рывок российского войска и выход в Забалканье похоронили всякие надежды Абдул-Хамида на европейскую поддержку, и он станет искать мира.

– Я полагаю, вы не носите в кармане вашего дипломатического мундира условий мира. Но мы их продиктуем уже с берегов Невы. Я решил этими днями возвратиться в Петербург. Теперь, князь, война закончится и без нас.

ГЛАВА 5 «Всё в руце твоей, Господи!». Обходной манёвр. Правая и левая колонны завершили охват Шипки и Шейново. «Балканы, Балканы, родные Балканы…». Скобелев под Шипкой и Шейново, «Само напред!». Российские парламентарии.

Из штаба Дунайской армии командир Балканского отряда генерал Радецкий возвращался в подавленном состоянии. Всю длинную дорогу его не покидало неприятное впечатление от разговора с главнокомандующим.

– Итак, Фёдор Фёдорович, – сказал великий князь Николай Николаевич, – генерал Гурко свою задачу выполнил, остановка за вами.

– Ваше высочество, что вы имеете в виду?

Главнокомандующий удивлённо поднял брови:

– Вы серьёзно не понимаете?

– Если речь идёт о переходе Центральных Балкан, то я категорически против.

– Почему?

– Шипкинский перевал закрыт турецким отрядом, равным моему, Балканскому. Если двинуться в обход, отряд растянется, и, пока мы спустимся, Вессель-паша подтянет силы и уничтожит нас. Вы понимаете, из имеющихся двадцати пяти тысяч он всегда сумеет бросить на нас в самый невыгодный нам час половину, а то и большую часть своих таборов. Ко всему прочему прилегающие к Шипке тропы завалены снегом…

Коляску покачивало на рессорах. Мороз отпустил, а холодный дождь почти смыл снег в предгорье. Сыро и ветрено. Копыта коней чавкают в лужах. От разгорячённых конских крупов шёл пар. За коляской рысил конвой донских казаков…

– Вы не правы, Фёдор Фёдорович, – главнокомандующий прошёлся по кабинету. – Гурко имел не лучшие условия, начиная штурм гор. И армия Шакир-паши, и вся Софийская группировка не слабее армии Вессель-паши.

– Сегодня Сулейман-паша уже извлёк для себя урок прорыва, минуя Араб-Конак, и непременно учтёт его в случае нашей попытки перейти Центральные Балканы…

Ах, если бы ему, генералу Радецкому, да на поле боя, чтобы видеть войска, как на шахматной доске фигуры. Кто когда упрекнул его, Фёдора Фёдоровича, в недостаточной храбрости? Но перевести огромный Балканский отряд через горы зимой, мыслимо ли?

Но главнокомандующий наседал:

– Государь требует от нас активных действий.

– Ваше высочество, почему мы не можем принять фланговый удар?

– Как вас понимать?

– Рущукской группировкой.

Великий князь усмехнулся:

– Вы хотите, чтобы вам причитающееся принял на себя цесаревич? Мехмет-Али-паша располагает силами, не уступающими Александру Александровичу. К тому же слишком крепкий орешек мы оставляем в центре, и Сулейман-паша сумеет кинуть Вессель-пашу с частью таборов в тыл Гурко. Нет, Фёдор Фёдорович, ваше предложение нереально. А вас мы усилим резервами, придадим пехотную дивизию и три полка 1-й кавалерийской дивизии. Тем самым ваши силы возрастут вдвое по сравнению с Вессель-пашой. – Главнокомандующий подошёл к карте, пригласил: – Подойдите сюда. Мы предлагаем наступать двумя обходными колоннами. Правую возглавит генерал Скобелев, левую – Святополк-Мирский. Скобелев от Габрово поведёт отряд к Иметли, Святополк-Мирский – от Тырново к Янине. Затем совместным ударом они овладеют сёлами Шипка и Шейново, окружив и пленив группировку Вессель-паши.

– Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, – проворчал Радецкий.

– Не брюзжите, Фёдор Фёдорович. С подробностями вас ознакомит Артур Адамович. Но помните: выступать не позже начала января… Это задание не только моё, но и государя…

Поближе к Тырново места потянулись более пологие. Городок открылся издалека куполами церквей и мечетей, улицами из каменных двух– и одноэтажных домов. По Янтре плыла ледяная шуга.

Радецкий продолжал думать: «На завтра вызвать Скобелева и Святополк-Мирского, поставить перед ними задачу, определить количество колонн».

Генерал потёр лоб. Он держал в голове все вверенные ему части, их состав, и потому даже без штабных работников на ходу мог приблизительно назвать, кого выделит в правую колонну, кого в левую. 16-ю пехотную дивизию, 9-й, 11-й, 20-й батальоны, три полка 1-й кавалерийской дивизии да 9-й Донской казачий полк – Скобелеву. К нему же дружина болгарских ополченцев и две роты сапёров… В левую колонну войдут три полка 9-й пехотной дивизии, 4 –я стрелковая бригада, 23-й Донской казачий полк и сапёрная рота. А из резерва главнокомандующего придать Святополк-Мирскому 30-ю пехотную дивизию…