Эптон Синклер - Сильвия

• Название: Сильвия
• Автор: Эптон Синклер
• Издательство: Ефрат
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-88446-006-6

Действие двух предлагаемых читателю романов происходит в Соединенных Штатах Америки в начале XX в. В них рассказывается о счастливых днях молодости героини, проведенных в патриархальной аристократической семье на юге страны, о ее пылкой любви и замужестве, которое привело ее в высший свет и заставило задуматься о правах и роли женщины в семье и обществе.

---

Он ушел. Сильвия опустилась в кресло и задумалась. Раздумье ее нарушил осторожный стук в дверь. Ей принесли письмо. Она нахмурилась уже до того, как распечатала его.

«Дорогая мисс Кассельмен, – прочла она, – я сейчас узнал, что вы уезжаете. Умоляю вас, дайте мне возможность сказать вам два слова. Я готов сделать все, чего вы потребуете и что вы прикажете, и отдаю себя всецело в ваше распоряжение. Я должен еще раз увидеться с вами».

Сильвия вздрогнула. У нее мелькнула мысль, что эта записка написана безумцем. Так писать после последнего свидания мог только человек, совершенно утративший волю и самообладание. Она скомкала в руках письмо, подошла к столу, схватил перо и с лихорадочной поспешностью написала ответ:

«Мистер ван Тьювер, я ничего от вас не требую и никаких указаний и советов вам дать не могу. А вы можете сделать меня предметом толков и пересудов. Прошу вас совершенно забыть о моем существовании. Я помолвлена с другим человеком и ни в каком случае не желаю больше встречаться с вами».

Она отослала письмо с лакеем. Вскоре приехал в автомобиле Франк, чтобы отвезти ее на вокзал. Она попросила тетю Варину спуститься вниз, посмотреть – не ждет ли ван Тьювер у подъезда. Инстинкт говорил ей, что надо всеми силами предотвратить встречу между этими двумя людьми. Ей хотелось также побыть одной с Франком несколько минут. Она взяла обе его руки в свои и воскликнула:

– Как я рада видеть тебя, Франк. Ну, работай хорошо, кончай скорей и приезжай домой.

– Тебе не нравится здесь? – спросил он улыбаясь.

– Я с удовольствием возвращаюсь домой. И с тобой тоже я счастливее буду дома, – ответила она.

Он нежно обнял ее и поцеловал.

– Да, ты любишь меня! – прошептал он. – Временами мне это кажется невероятным, но это так, ты любишь меня.

– Да, я люблю тебя, – сказала она, глядя на него сияющими глазами. – Даже больше прежнего люблю тебя теперь. Самым счастливым мгновением в моей жизни будет то, когда я выйду из церкви вместе с тобой и мне никакого дела не будет больше до всего мира.

– До свидания, «Леди Солнышко»! – шептал он. – До свидания, «Леди Солнышко»!

КНИГА ТРЕТЬЯ

1

Сильвия вернулась в Нью-Йорк, где ей надо было еще сделать кой-какие покупки. Кроме того, в Нью-Йорке ее ждала Селеста, чтобы поездить с сестрой по театрам, по магазинам, купить новую шляпу, накладные букли, конфеты. Селеста проведала уже про знакомство Сильвии с ван Тьювером и, как она высказалась, «убийственно волновалась», – так ей хотелось знать подробности. Сильвии едва удалось остановить поток ее вопросов: «Какой он, Сильвия? Красивый? Высокий? На кого он похож?!» И Селеста не могла понять и надивиться равнодушию Сильвии и ее безучастным ответам.

Старшая сестра только здесь, в Нью-Йорке, почувствовала, какая большая перемена произошла в ней за последние две недели. Селеста казалась ей такой светской, уверенной в сравнении с ней самой, и бесстыдно жестокой в своем увлечении светскими делами. Неужели она, Сильвия, могла бы когда-нибудь «убийственно волноваться» по поводу жизни миллионера или дорогих нарядов миллионерш. Сестра ее очень выросла за последние месяцы. Сильвия прямо не узнавала ее временами, столько спокойного самообладания было у этой девушки, столько уверенности в себе и в своих представлениях о жизни. Сильвия невольно украдкой поглядывала на нее за завтраком и с удивлением думала: «Неужели это моя маленькая сестренка?»

Сильвия пыталась вычеркнуть из памяти миллионера, но совершенно избавиться от мыслей о нем было не так-то легко. Й он не преминул вскоре напомнить ей о себе. Устав от езды по магазинам и визитов, она прилегла отдохнуть после завтрака, когда, к ее удивлению, ей подали письмо со штемпелем известного здешнего отеля. Едва взглянув на конверт, она узнала прямой почерк ван Тьювера.

«Дорогая мисс Кассельмен, – гласило письмо, – я знаю, вы рассердитесь, когда узнаете, что я поехал в Нью-Йорк вслед за вами. Я могу только просить вас о сострадании ко мне. Вы взвалили на меня непосильное бремя презрения. И если я рано или поздно не заслужу вашего уважения, я не в силах буду жить дальше. Я хочу добиться только вашего уважения и обещаю вам ничего другого не добиваться и ни о чем другом не помышлять. Какой бы дурной человек я ни был, вы не можете отнять у меня надежду на то, что я могу стать лучше когда-нибудь».

На такую просьбу Сильвия, конечно, не могла ответить отказом. Напомнив ей о сострадании, он коснулся ее слабой струны, потому что она жалела всех страдающих и жалела, не рассуждая, заслуживают ли они жалости или нет.

У нее сжалось сердце, когда она увидала его. Он похудел, глаза лихорадочно блестели. Этот безукоризненно светский человек, образец хорошего тона и вкуса, стоял перед нею, как провинившийся школьник, не смея поднять глаза.

– Это великодушно с вашей стороны, что вы приняли меня, – заговорил он тихим голосом. – Я хотел бы объяснить вам кое-что. Я много думал о том, что вы сказали мне. Я только об этом и думал эти дни. Я становился на вашу точку зрения. Я знаю, что произвел на вас впечатление чудовищного эгоиста, себялюбца. Ваше презрение жгло меня, как огонь. Я не в силах жить дольше с этим чувством в душе и должен доказать вам, что вовсе не такой дурной человек, каким показался вам. Я бы хотел, чтобы вы уяснили себе мое положение и как трудно мне быть самим собою.

Он замолк. Сильвия заметила, что он мнет в руках свою шляпу, как растерявшийся мальчик.

– Я бы хотел, – продолжал он, – чтобы вы поняли меня, выслушали меня, – простите мою назойливость…

– Говорите, мистер ван Тьювер, – мягко сказала она.

– Если бы вы только знали, какую роль в моей жизни играет полученное мною воспитание. Вы меня ненавидите, это ясно. Но вы первый человек, который взглянул на меня иными глазами, не как на обладателя миллионов. Люди, которых я встречал до вас, ни на мгновение не забывали о моих деньгах, и я всегда чувствовал это. С тех пор как я помню себя, все подходили ко мне уже с предвзятой мыслью, все – и мужчины, и женщины – расценивали меня известным образом. И только вы, вы первая…

Он остановился, видимо ожидая от нее поощрения и поддержки. Она спокойно смотрела ему в глаза.

– Чем же именно я удивила вас?

– Вы… но вы, быть может, рассердитесь на меня? – нерешительно произнес он.

– Нет, нет, говорите совершенно откровенно!

– Вы отвергли мое предложение, мисс Кассельмен…

– А вам, конечно, и в голову не приходило, что какая-либо женщина может вам отказать?

– Нет, – тихо ответил он.

– Что за мир? – прошептала Сильвия после долгой паузы. – Какой ужас! Да, я осуждала вас, но ведь вы только часть известного общества, а это общество я ненавижу всей душой.

– Да! Да! – воскликнул он, и в глазах его блеснул луч надежды. – Это ужасный мир! И я хотел бы, чтобы вы помогли мне уйти из этой среды и стать иным человеком, который не внушал бы вам презрения. Я прошу у вас только немного внимания, помощи и совета. Я не буду даже домогаться вашей дружбы. Я знаю, что недостоин ее. Верьте, мне мучительно стыдно при одном воспоминании о том, что я делал вам предложение.

– Ну, что же… – ответила Сильвия, улыбаясь, – вы выразили мне этим ваше доверие…

Но ему было не до шуток. Он приехал к ней в состоянии отчаяния, бичевал и унижал себя перед нею и увлек Сильвию своей горячей исповедью. Она поспешила уверить его, что изменила мнение о нем и что он может писать ей о борьбе с самим собою и о своих надеждах. Когда-нибудь они встретятся опять и, может быть, станут друзьями.

Они продолжали еще разговор на эту тему, когда Сильвии подали телеграмму. Она быстро распечатала ее. Ван Тьювер видел, что она побледнела, как смерть.

– Ах! Ах! – со стоном вырвалось у нее. Она вскочила со своего места. Он тоже встал.

– Что случилось? – спросил он.

Но она не слышала его слов. Она стояла посреди комнаты и, ломая руки, шептала: «Папа! Папа!» Потом растерянно оглянулась и вскрикнула:

– А тетя Варина ушла! Я не знаю, где она. Это задержка на несколько часов.

– Что случилось? – настойчиво повторил ван Тьювер.

Она протянула ему телеграмму, и он прочел: «Приезжай немедленно. С ближайшим поездом. Никакой отсрочки ни в каком случае. Отец».

– Он болен. Быть может, умер уже, и я никогда больше не увижу его! О, папа! – Сильвия стонала и плакала, совершенно забыв о присутствии чужого ей человека.

– Но послушайте… – сказал он. – Ведь телеграмма подписана вашим отцом?

– От меня скрывают правду. Подписали так, чтобы успокоить меня.

– Но какое же основание предполагать это?

– Он был болен. Мне писали еще в Бостон, чтобы я скорее вернулась домой. Если бы не случилось несчастье, мне не прислали бы такой телеграммы. Ах! И тетя Варина ушла. Что я могу теперь сделать?

– Успокойтесь мисс Кассельмен, мы найдем ее…

– Но я не знаю, где она. Быть может, в пансионе, у сестры, быть может, ходит по магазинам… Мы пропустим четырехчасовой поезд, а до восьми другого поезда нет. И поезд тот неудобный, с пересадками, мы приедем на целый день позже. Господи, я не могу… я не могу!