Алан Гарнер - Совы на тарелках

• Название: Совы на тарелках
• Автор: Алан Гарнер
• Издательство: Энигма
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1994
• ISBN: 5-85747-013-7

Средневековая валлийская легенда о Ллью Лло Джифсе, Блодведд и Гронве Пебире из четвёртой ветви «Мабиногиона» странным образом вновь напомнила о себе в наши дни… Загадочные и жуткие события начались, как только с чердака старого дома вдруг стали доноситься подозрительные звуки — стук, скрип, скрежет… Неужто в доме завелись крысы? Или, хуже того, привидения? Нет — то просыпаются старые кельтские мифы, заставляя героев холодеть от страха и совершать необъяснимые поступки…

Сказочная повесть Алана Гарнера «Совы на тарелках» (1967) удостоена медали Carnegie и премии Guardian.

---

— Она была очень злая, — проговорила Элисон. — Очень.

— Не будем на нее обижаться, — сказал Гвин. — Какие могут быть ссоры между друзьями, верно? Вы тоже идите и успокойте своих предков — они наверняка слышали весь этот крик. Пускай не волнуются и ведут себя хорошо… Потом встретимся и займемся чердаком. И разгадаем все загадки, какие есть…

— Хорошо бы, — сказал Роджер. — А тарелка, которая разбилась… Ведь вчера сама Нэнси унесла ее из комнаты Элисон? Верно?

— Вроде бы. А где остальные?

— Вон они, — показала Элисон. — Я положила на бильярд. Видите?

— Заберу потом, — сказал Гвин. — И рассмотрим их как следует: почему такая слабая краска на рисунках?..

Они разошлись в разные стороны.

— …Знаешь, — говорил Роджер, когда они с Элисон шли по дорожке сада. — Забыл тебе сказать: в то время как Нэнси кричала на тебя, а ты вся кипела, словно чайник, я увидел новую трещину — там, где это пятно, над дверью. Заметила ее? Нет? Потому что стояла спиною. Странно, правда? Уже вторая со вчерашнего дня. Первую засек отец…

Гвин в это время медленно и задумчиво шагал в сторону кухни. Он размышлял.

«Тарелка, та, что разбилась, стояла среди других на кухонной полке. Мать была в кладовке… Что же произошло? Что могло произойти? Кто это сделал?.. Гув возился с углем во дворе — накладывал в тачку… Кто же тогда? Кто?!. И зачем?»

Что-то похожее на взрыв раздалось из бильярдной! Гвин бросился туда. На полу валялись осколки тарелок. Несколько осколков попали в стену, туда, где она была замазана известкой; в этом месте все было испещрено царапинами.

Первым делом Гвин заглянул под бильярдный стол, потом в шкафы — никто там не прятался; чучела животных в своих стеклянных ящиках оставались неподвижными.

Аккуратно, стараясь не шуметь, он начал собирать осколки.

Утреннее солнце уже светило вовсю, нагревало дубовые балки крыши. От них шел приятный запах: вековой старины, дерева и зерна, молока и сыра — всего того, что когда-то заполняло это помещение. Со стороны дороги, проходящей за домом, донесся треск мотоцикла — будто кто-то непрерывно бил стекла.

Гвин услышал, как что-то упало рядом с ним, в комнате. Он обернулся. Большой кусок известки отвалился от стены… Еще один… И оттуда, из отверстия в стене, на него смотрели два глаза.

5

— …Гвин сказал, это он сделал. Не думаю, что она поверила, но хотя бы заткнулась.

— Не надо так грубо, — сказал Клайв. — Значит, благородный Гвин взял на себя это страшное преступление?

— Да, он молодчага, — согласился Роджер. — Я говорю тебе об этом на случай, если она опять поднимет хай.

— Спасибо за информацию.

— На самом деле, — продолжал Роджер, — никто из нас даже не прикасался к этой дурацкой тарелке.

— Возможно, просто свалилась, — предположил Клайв, — а наша ворчунья решила, что кто-то захотел позлить ее.

Клайв занимался в это время весьма серьезным делом: подшивал подметку своего болотного сапога, который начал пропускать воду.

— Кажется, в порядке, — сказал он после того, как опустил сапог в речку, поболтал его там и затем сунул в него руку. — Сухо, как в печи.

— Ты видел это, пап? — спросил Роджер. Он сидел на плоской поверхности большого камня. — Эту дыру? Она насквозь.

— Неужели? Нет…

— Как думаешь, кто мог ее сделать?

— Понятия не имею… Но очень интересно. И сразу видно, что не руками, а каким-то машинным способом. Странная штука для этих заброшенных мест.

— Погляди, пап, — сказал Роджер. — Через нее виден весь наш дом. Как будто кто-то специально нацелился на него.

Отец присел на корточки, заглянул в отверстие.

— Шикарно! — сказал он. — И довольно странное впечатление. Как на моментальной фотографии. Фасад дома, вершина холма, деревья.

— Не понимаю, — сказал Роджер. — Как можно так нее рассчитать, когда сверлишь камень? Я и фотокамерой не возьму с такой точностью, потому что расстояние большое… Жутко интересно, верно?.. Ты собираешься сегодня за покупками?

— Думаю, после чая. Что неприятно в этих местах — каждую неделю таскаться в магазин, как на работу.

— Купишь мне фотопленку и бумагу? Я скажу какую.

— Конечно, старичок. Только запиши, а то забуду.

Гвин запер бильярдную, но ключ не повесил на гвоздь и кухне, а сунул в карман. Затем вышел из дверей и зашагал по узкой тропинке между задней стеной дома и тем, что осталось от прежней ограды сада, расположенного по крутому склону холма. Он шел, утопая в зелени папоротников, по ковру влажного мха. Воздух здесь был насыщен прохладой, хотя день обещал быть жарким.

Дойдя до открытой площадки, он уселся на край стоящего там бака с водой, куда иногда пускали рыбу, и ополоснул руки. Он смотрел, как с них сходила серая известковая пыль, покрывая воду, словно паутина. Потом откусил кусок сломанного ногтя, почистил все ногти прутиком. После чего отправился к конюшне.

Он был уверен, что Гув закончил возню с навозом, но, когда вошел во двор, увидел, что тот стоит неподалеку от кучи, опираясь на лопату. Что-то в его облике заставило Гвина замереть на месте.

Голова Гува была наклонена набок, два пальца рук засунуты в жилетные карманы, в неподвижной фигуре чувствовалось напряжение. Он бормотал что-то себе под нос — что именно, Гвин не мог расслышать. В то же время Гув куда-то неотрывно глядел. Гвин попробовал взглянуть туда же и был ослеплен невыносимым блеском. Но все же понял, куда смотрел Гув, — просто на небо вокруг.

Оно было безоблачным, почти белесым. Воздух дрожал, в нем будто все время вспыхивали голубоватые молнии, то темнее, то бледнее, и какие-то тени пробегали одна за другой — так быстро, что Гвину виделось только дрожание, только странная игра света на всем вокруг, и когда он огляделся, то почувствовал, что никогда раньше вид деревьев и скал не проникал до такой глубины в его сознание; никогда раньше линия гор не заставляла его сердце так сильно биться.

— В чем дело? — пробормотал он. — Как все странно…

Он приблизился к Гуву. Тот по-прежнему не двигался, но теп ерь Гвин мог разобрать слова, которые тот шептал. Это была почти песня, почти молитва.

— Приходи, сладкая, как яблоко… Приходи, арфа моей радости… Приходи, лето, приходи!

— Гув!

— Приходи, сладкая, как яблоко… Приходи, арфа моей радости… Приходи, лето, приходи!

— Гув!

И опять:

— Приходи, сладкая, как яблоко… Приходи, арфа моей радости… Приходи, лето, приходи!

Гув смотрел на Гвина — нет, он смотрел сквозь него.

— Она уже идет… — слышалось бормотание. — Она не заставит себя долго ждать…

— Гув! Мать говорит, ты собирался сделать крышку для люка на чердаке. Я дам тебе размеры, но ты не очень торопись, ладно?

Гув вздохнул и снова взялся за лопату.

— Говоришь о крышке, чтобы забить вход на чердак? — сказал он.

— Да, только мы хотим сперва забрать оттуда все-таки — так, чтобы мать не знала.

— Будьте осторожны.

— Не беспокойся.

— Я не буду спешить с крышкой, — сказал Гув.

— Почему мать так настроена против тебя? — спросил Гвин.

— Узнай у нее. Я с ней не ссорился.

— Ее ведь не было здесь в долине много лет. За такое время можно забыть все раздоры, верно? Если они были. А она не хочет с тобой разговаривать. Почему?

— Может, она сделалась почти англичанкой, — сказал Гув, — и у нее теперь их страхи. Они вообразили, что я слаб на голову. Видели бы они моего дядю! А деда, наверно, вообще бы заперли за своими стенами из кирпича!

— За что?

— Мой дед, — сказал Гув, — он спятил. По вине того дерева, возле реки.

— Какого? — спросил Гвин. — Которое в конце сада? Там, где под ногами хлюпает, как в болоте?

— Да. Мы туда не ходим.

— По-настоящему спятил? — спросил Гвин.

— Так считали англичане. Не разрешили ему тут оставаться. Он потерял работу.

— Англичане? Разве они жили в этом доме? Постоим но?

— Тут никто не жил постоянно. Приезжали и уезжали. И мой дед уехал. Они не позволили ему жить в долине.

— А что с ним было потом?

— Он ушел… Иногда давал о себе знать. Прислал как-то обеденные тарелки… Стал работать на большой фабрике, где делали посуду… Рисовал на тарелках и присыпал сюда… Написал однажды письмо, что у него все в порядке. Но вскоре до нас дошла весть, что он умер.

— А зачем тарелки забросили на чердак? И почему мать так бесится из-за них?

— Спроси у нее, — сказал Гув. — Она ведь твоя мать… Может, из-за того, что у нас в долине всегда ходят слухи…

— Какие?..

— Ничего не требуется купить для дома? Что скажете, Полубекон?

Во дворе конюшни появились Роджер и его отец.

— Нет, сэр, — ответил Гув. — Ничего не надо.

— Ладно. Тогда я отправляюсь, — сказал Клайв. — Ты написал, Роджер, что тебе нужно для фотографирования?.. Интересный камень у вас там на реке. Кто просверлил в нем такую дыру?