Кристофер Сташефф - Чародей безумный

• Название: Чародей безумный
• Автор: Кристофер Сташефф
• Издательство: Зеленоградская книга
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-86314-049-6, 5-86314-041-0

Рыцарская сага о Роде Гэллоугласе, ВЕРХОВНОМ ЧАРОДЕЕ острова Греймари, чей отравленный разум был внезапно охвачен БЕЗУМИЕМ, и о его странствиях и битвах, реальных и вымышленных, в поисках обретения разума; а также о его супруге, огненнокудрой ведьме Гвендолен, и их детях, способных летать верхом на помеле и без оного, плавить взглядом металл и проходить сквозь крепостные стены, а также о Волшебном Народце: феях, эльфах, оборотнях, краккобаррах, аквагиппусах, единорогах, драконах и прочей забавной живности.

---

Род вспомнил старинное предание, что полная луна вызывает безумие. Он даже считал, что от этого происходит слово «лунатик».

— Все, что утрачено человеческим сердцем или разумом, оказывается на поверхности луны, — продолжал евангелист. — Здесь оно трансформируется в видимые для глаза и доступные для осязания формы. Но идем, сфера уже близка.

Так оно и было, неожиданно понял Род: лунный диск с ясно различимыми оспинами кратеров и цирков заполнил все поле зрения. Ощущая странное волшебство приближения, Род осознал, что опускается на поверхность спутника Земли, а уже не плывет в пространстве.

Однако по мере падения скорость путешественников замедлялась, к тому же они повернули к темной стороне луны — но в этой вселенной она не была темной. Ее заливал странный, рассеянный, лишенный источника свет. Они плыли мимо острых вершин лунных гор. Но в этой волшебной вселенной вершины не были голыми и безжизненными, они сплошь заросли густыми кустами и вечнозелеными деревьями. Потом Род увидел людей, которые бродили по травяным равнинам и у темных неподвижных озер, но все виделось ему словно сквозь дымку.

— Добрый отец, — спросил Род, — кто это бродит по мрачным равнинам?

— Бедные заблудшие души, сын мой, — печально сказал евангелист, — которые потеряли истинный путь в жизни и утратили веру, которая могла бы дать им цель. Они бродят здесь без направления, без цели, в ожидании смерти. Но идем скорее — земля ждет.

Они спланировали вниз и коснулись ногами — нет, не лунной пыли, но серо-зеленого дерна. Род осмотрелся и сразу заметил неподалеку груду соединенных колец, сплетенных так прочно, что, казалось на первый взгляд, их невозможно было разъединить. Но присмотревшись внимательнее, он понял, что каждое кольцо было сломано напротив места соединения.

— Добрый отец, а что это?

— Любовные клятвы, — ответил старик, — нарушенные и забытые. Иногда заблудшие души приходят и роются в этой груде, находят данные и забытые обещания и тем самым снова обретают путь. Но так бывает редко, очень редко.

Род увидел выгравированное на кольце разбитое сердце и почувствовал вину, вспомнив увлечения своей грешной юности. Он потянулся было к груде, ему хотелось разглядеть, чьи имена написаны на ближайших кольцах, но евангелист твердо взял его за руку и повел дальше:

— Хватит, сэр рыцарь. Мы ищем не воспоминания о твоих интрижках, а твой утраченный разум.

Они обогнули груду, миновали голубой пруд, по краям которого кристаллами выступила соль, прошли по лугу, поросшему бледными фиалками, которые опускали лепестки из-за недостатка света, и оказались в ивовой роще.

— А это что за деревья, добрый отец?

— О, это деревья, которые плачут, сын мой. Их питают раскаяние и жалость, которые должны смягчить любое человеческое сердце, но некоторые представители рода человеческого совершенно утратили дар сопереживания, и сердца у них стали жесткие и увядшие.

Род заметил имена и пиктограммы на стволах деревьев. На одном был вырезан перочинным ножом крест, на другом корабельный якорь, но библейский старец шел слишком быстро, чтобы можно было что-то прочесть и при этом не отстать от него.

Они шли все дальше и дальше, и вскоре миновали гигантский улей из хрустального тускло светящегося стекла, прошли через туннель, уставленный запечатанными шкатулками, и вышли на пыльную равнину. Это по крайней мере походило на Луну, которая была знакома Роду по телевизионным передачам, — бесконечная плоская поверхность, покрытая движущимися частицами пыли, с острыми утесами, возвышающимися на некотором удалении.

И в середине этой равнины была насыпана гора из щитов темного металла.

Святой Иоанн взял Рода за руку и вступил в озеро пыли. Род последовал за ним со сжавшимся сердцем: он знал, что пылевые ямы Луны бывают хуже зыбучего песка. Но святой ступал по предательской поверхности легко, очевидно, благодаря волшебству этого мира — и Род так же легко шагал вместе с ним.

— Что это за груда щитов, отец Иоанн?

— Запятнанные бесчестием гербы, сын мой. Это бывшее оружие доблести, изготовленное из яркого серебра, но потускневшее из-за пренебрежения и презрения к идеалам. Имя им всегда было легион, но никогда не было их столько, как в эти темные недавние дни.

Род присмотрелся, проходя, и увидел, что на одном щите изображен горящий светильник, на другом — шляпа с высокой тульей и пером, на третьем — что-то вроде танка с множеством членистых ножек вместо гусениц, но смысла этих символов не понял, как ни старался.

Спутники обогнули огромную груду изжеванной и просто мятой бумаги, в которой устало рылись какие-то бледные тени.

— Что они ищут? — спросил Род у святого Иоанна.

— Печать Уверенности, сын мой, — ответил евангелист, — но они обречены вечно не находить ее, потому что сами ее создали.

Изломанные вершины приблизились, и Род увидел, что одна из них сложена из миллионов осколков сверкающего стекла.

— Отец, а эти памятники, наверное, не столько заблудших душ, сколько изломанных судеб.

— Да, сын мой, и достойна удивления душа, которая способна не только отыскать все осколки своей хрустальной мечты, но и сложить их вместе. Но те, кто утратил свои хрупкие сосуды, этим не интересуются: сам понимаешь, здесь место разбитого единства. Здесь копошатся те, кто утратил свою сущность, но все еще пытается найти недостающие части и все-таки в печали заканчивают свои дни. К сожалению, у таких часто бывает достаточно энергии, чтобы жить даже после смерти.

Род изогнул шею, проходя мимо, и успел увидеть краем глаза старинный компас со стрелкой, указывающей наверх, игральную карту, на которой валет держал в руке старинный пистолет и какой-то архаичный домкрат. Дальше шло множество книжиц с инициалами, скорее всего, бывших владельцев: на привычной глазу латинице, на экзотической кириллице, арабским шрифтом и даже иероглифами. Род еще подумал, а что Же таится в глубине этой груды.

Наконец они подошли к колоссальной куче флаконов. Большинство из них были заткнуты пробками, но кое-какие были открыты; на всех красовались этикетки с фамилиями или именами. На некоторых надписи так поблекли от времени, так что виднелись только инициалы. На одной Род прочитал что-то похожее на слово «ах». Некоторые были такие старые (или новые), что на них использовались не надписи, а пиктограммы. Еще на одной чародей разглядел стилизованный рисунок двух лосей с широкими лопатообразными рогами. Род мог представить себе рисунок таких рогов на рукоятке бластера Бака Роджерса.[13]

— А это что за предметы, святой отец?

— В сосудах находится, сын мой, способность рассуждать тех мужчин и женщин, кто утратил силу логичной мысли.

Род обратил внимание на очень большой флакон с надписью «Граф Орландо» и решил, что он относится к середине истории этого безумца, встреченного Родом несколько дней назад.

Флакон был открыт.

— Почему этот сосуд находится здесь, если он пуст?

— Ждет возвращения разума, который в нем содержался, — объяснил святой Иоанн.

И будет ждать вечно, знал Род.

— Мой флакон тоже здесь?

— Конечно, здесь хранится та твоя часть, которая обеспечивает ясность и рассудительность твоего мышления. Тот аспект твоего разума, который видит реальный мир таким, каков он есть.

— Неужели только материальный мир? А как же та моя часть, что воспринимает неосязаемый мир?

— Эту часть своего разума ты еще не утратил, — сказал святой.

Род собирался спросить об этом «еще», но потом передумал. Он стал перебирать флаконы.

Поиск может оказаться долгим, отец. Мне не хотелось бы вас задерживать…

— Нет, поиск предстоит недолгий, — возразил святой, — ибо разум покинул тебя всего несколько дней назад. Ты наверняка обнаружишь потерянное вблизи вершины.

Внимание Рода привлек большой сосуд, из тех, что были закрыты резиновой пробкой, а не запечатаны воском. На нем отчетливыми крупными буквами было написано: «Род Гэллоуглас, урожденный д'Арманд».

Рядом, разумеется, лежал флакон сказочника Рори. Род слегка удивился, увидев, что он пуст.

Он наклонил свой сосуд, всмотрелся в туманный пар внутри.

— Почему у всех остальных содержимое прозрачное?

— Лучше спроси, почему твое затуманилось, — ответил евангелист.

Род отметил, что Иоанн так и не ответил на вопрос.

— Поднеси к ноздрям, — посоветовал старик, — и осторожно открой.

Нахмурившись, Род так и поступил — туман начал выходить из пробирки. Он окутал всю его голову, потом устремился в ноздри, в глаза, в уши. Клочок коснулся его губ, оставив такое дразнящее ощущение, что Род, не успев подумать, открыл, как по команде, рот — и пар устремился внутрь и вниз по горлу.

— Облако твоего разума проникло в голову через все естественные отверстия, — объяснил евангелист.