Николай Оганесов - Играем в «Спринт»

• Название: Играем в «Спринт»
• Автор: Николай Оганесов
• Издательство: Мол. гвардия
• Жанр: Детектив
• Год: 1986

В книгу вошли остросюжетные повести «Играем в «Спринт» и «Двое из прошлого», в которых автор раскрывает социально-нравственную подоснову преступлений. Автор исследует сознание людей, попавших в мир дельцов, и показывает, чем оборачивается для человека деформация морали. Герои повестей — наши молодые современники.

Художник Р. Авотин

---

Не успели мы сделать и четырех десятков шагов по этому утопавшему в зелени Эдему, как идущий впереди Герась резко тормознул и шарахнулся вправо, совершив одновременно разворот на полных сто восемьдесят градусов.

— Стой! — скомандовал он.

По инерции я сделал шаг-другой в том же направлении.

— Стой, говорю! — прошипел он свирепо. — И не таращься в ту сторону! Не видишь, Стас клиента обрабатывает.

Навстречу нам по одной из боковых тропинок шел высокий пожилой мужчина в белой тенниске, подрезанных до колен хлопчатобумажных брюках и шлепанцах на босу ногу. Рядом с ним семенил среднего роста малый с круглым румяным лицом и, энергично помогая себе руками, что-то ему втолковывал. Это и был, как я понял, «Стас, обрабатывающий клиента».

Они прошли совсем близко, однако ничего, кроме обрывка фразы, произнесенной на скверном, искаженном до неузнаваемости немецком, я не разобрал.

— Он что, языки знает, твой приятель?

— Заткнись! — Герась дождался, пока оба скрылись за деревьями, и лишь затем сообщил: — Самоучка он. И по-немецки, и по-английски шпарит, будь здоров! — И уж совсем по-свойски поделился: — Во работает, гад! Который сезон на «тропе», а ни разу не попался. А спроси, почему?

— Почему? — откликнулся я.

— Нюх собачий. Он иностранцев этих за версту как рентгеном схватывает, знает, кто чем дышит: кто позагорать приехал, а кто чемодан порастрясти. Глаз у него наметанный. Ну и языки, конечно. Светлая голова! «Ладу» на этом деле поимел последней модели — уметь надо! Железный кадр! За ним не пропадешь! — Истощив запас комплиментов, он бухнулся на стоявшую поблизости скамью. — Хорошо, что не разминулись. Я ж говорю, ты везунчик.

Хотел бы и я так считать, только вот оснований пока не имелось. Мы прождали десять минут, и еще столько же. Герась пообмяк, растекся по скамейке своими могучими телесами, вроде вздремнул даже. А я вернулся к тому месту из немановского «Энигматика», на котором застрял во вторник, сидя на набережной. Но и теперь ничего путного не получалось, больно заковыристая была вещица.

Наконец Стас вынырнул из-за дальнего поворота дорожки.

Он приостановился, будто принюхиваясь, покрутил головой и направился к нам ленивой походкой человека, которому некуда и незачем спешить.

Герася со скамейки как ветром сдуло.

— Ну что, Стасик, с уловом? — заискивающе осведомился он, когда расстояние сократилось до пределов слышимости.

— А ты почему здесь? — Стас был недоволен и не скрывал этого. — Я тебе где велел находиться?

Герась указал на меня глазами: мол, не при постороннем же выяснять этот сугубо частный вопрос, подхватил его под локоть и отвел в сторонку. Он был значительно выше ростом и, чтобы вещать в снисходительно подставленное ухо, вынужден был согнуться в три погибели.

Стас слушал не прерывая. Потом задал ряд вопросов. И, заручившись исчерпывающей информацией о моей особе, вернулся, чтобы проверить ее по первоисточнику.

— Тебя как зовут? — начал он с азов.

— Владимир.

— Фамилия?

— Миклухо-Маклай, — не сморгнув, ответил я.

Стас скользнул по мне тусклым, ничего не выражающим взглядом.

— У тебя ко мне дело?

— Поговорим, там видно будет. — Я решил держаться прежнего курса на сдержанность — чем несговорчивей партнер, тем меньше подозрений он вызывает, тем больше к нему доверия. Прием, известный со времен строительства египетских пирамид.

— Что ж, поговорим. — Стас подал Герасю знак, и тот крупной рысью удалился в противоположную от моря сторону. — У меня пятнадцать минут. Свободных. Думаю, нам хватит.

Он присел рядом, закинул ногу на ногу, и я заметил маленькую аккуратную штопку на его безукоризненно выглаженных брюках. Очевидно, к одежде, как и ко времени, он относился предельно экономно.

— Ну давай, Вальдемар, выкладывай.

— Собственно, я думал, ты в курсе. Твой ассистент поднял меня из постели, сказал, что в двенадцать…

— Я не о том, — остановил он меня.

— О чем же?

— Кто ты? Что ты? Откуда?

В любом разговоре рано или поздно определяется лидер, тем более в таком, как наш. Последние полчаса инициативой владел я. Теперь функции нападающего взял на себя Стас, и мне пришлось перейти к активной обороне. Но я был не в претензии.

— Автобиографию, значит? Так бы и сказал. Тебе как, с подробностями или в сокращенном виде? Устно? Или, может, письменно? Характеристику представить, справку с места жительства?

Он растянул губы в улыбке, отчего лицо сделалось совсем круглым — не лицо, а лучащийся простодушием шар. Ну вылитый колобок из финальной сцены с лисицей!

— Герась предупредил, что ты парень с юмором. Это неплохо. Но… — Улыбка сползла с его лица, будто ее там и не было. — …Но я не Герась. Ты не клоун. И мы не в цирке. Не так ли? — Стас выдержал паузу, ожидая возражений, но таковых не последовало, и он тронулся дальше. — Я задал вопрос. Ты на него не ответил. Почему? — Еще одна многозначительная пауза. — Уточним для начала. Чтобы потом не путаться. Кто кому нужен? Я тебе или ты мне?

— Я считал, что взаимно. А иначе не к чему и огород городить.

— Согласен. И все же я тебя совсем не знаю.

Похоже, игра в «а ты кто такой?» была особенно популярной в их компании. И я не стал отступать от ее несложных правил.

— Но и я тебя тоже не знаю.

— Не уверен, — как бы между прочим обронил Стас.

В это время мимо нас неторопливой походкой продефилировала женщина со скучающим, ярко накрашенным лицом. Я дождался, пока она исчезнет в конце тропинки, и лишь тогда сказал:

— Тебе не кажется, что было бы намного лучше, если бы мы приступили прямо к делу? Сколько можно ходить вокруг да около?

Он кивнул, давая понять, что согласен и что ему тоже досадно тратить драгоценные минуты на пустячные препирательства, да что поделаешь — надо.

— Ну хорошо, а валюта у тебя откуда?

— Нашел, украл — какая разница?

— Разница есть. И большая, — возразил он.

— Не усложняй. По мне: встретились и разбежались — куда проще. Разве не так?

— Так-то оно так. Но почему я должен тебе верить?

— Верить, между прочим, легче, чем не верить, — изрек я подходящую к случаю истину. — Не так хлопотно.

— Да ты, Вальдемар, философ. А поконкретней можно?

— Можно и поконкретней: тебе придется мне поверить — у тебя просто нет другого выхода.

— Это в каком смысле? — Реакция у него была отменная. Совсем как у зверька, мгновенно фиксирующего малейший намек на опасность. Даже если опасность мнимая.

— В прямом. Я, например, сказал, что меня зовут Владимир. А мог сказать, что герцог Бекингем. И в том и в другом случае ты будешь сомневаться. Выходит, я прав: тебе нужна справка. Дай тебе справку, ты характеристику потребуешь, рекомендации, а у меня их нет. Какой же выход? Вот ты спрашиваешь, где я взял валюту? Я говорю, нашел. Тебя это не устраивает, но ничего другого я тебе не скажу. Поверишь — будем говорить дальше, не поверишь — распростимся до новых встреч, я ведь ни на чем не настаиваю.

— Интересно рассуждаешь. — Его выпуклые, не то серые, не то бледно-зеленые глаза, смотревшие до сих пор вяло и безразлично, на миг стали жесткими, злыми, и вновь проступило сходство со зверьком, хитрым и осторожным.

Он хотел что-то добавить, но тут на тропинке вновь появилась женщина. Она поравнялась с нами и, уперев руки в бока, глуховатым голосом спросила:

— Который час, мальчики?

Стас поднялся с лавки, подошел к ней вплотную и шепнул что-то на ухо.

— Скотина! — взвизгнула она и как ужаленная с крейсерской скоростью понеслась по дорожке к «Интуристу».

— Я слушаю. — Стас вернулся на скамейку и как ни в чем не бывало принял прежнюю позу.

— А чего слушать, я все сказал. Выводы делай сам, не маленький.

Могло показаться, что я избрал слишком крутую, рискованную линию. По сути же, я не рисковал совсем. Либо Стас замешан в историю с «Лотосом», и тогда в силу неизвестных мне причин сам во мне заинтересован и не выпустит прежде, чем не попытается использовать в своих целях. Либо я ошибся, и никакого отношения к смерти Кузнецова он не имеет, а может, и вообще его не знает. Тогда и подавно незачем с ним миндальничать: чем раньше мы расстанемся, тем лучше. В ближайшие дни им займутся другие люди и по другому поводу, уж я об этом позабочусь.

А пока требовалось создать видимость, что меня занимает исключительно сделка, о которой говорил Герасю, одна только сделка, и ничего больше. Это единственный способ заставить Стаса раскрыть карты.

— Мне не доверие твое нужно, а дело сделать. И как можно скорей. У меня времени в обрез, а вы второй день резину тянете, родословную мою выясняете, будто я спаниель с подмоченной репутацией. Что ты, что помощничек твой. Как не надоест? Я же у вас документы не спрашиваю!