Николай Оганесов - Играем в «Спринт»

• Название: Играем в «Спринт»
• Автор: Николай Оганесов
• Издательство: Мол. гвардия
• Жанр: Детектив
• Год: 1986

В книгу вошли остросюжетные повести «Играем в «Спринт» и «Двое из прошлого», в которых автор раскрывает социально-нравственную подоснову преступлений. Автор исследует сознание людей, попавших в мир дельцов, и показывает, чем оборачивается для человека деформация морали. Герои повестей — наши молодые современники.

Художник Р. Авотин

---

— А ты не понял? — Нина еще выше подтянула ворот свитера. — У меня просто не было другого выхода. Он видел, что я нервничаю, спросил, вот и пришлось сказать.

— Это и есть обстоятельства…

— Но он чужой, — перебила она. — Ему безразлично, давно мы с тобой знакомы или нет.

— Мне так не показалось.

Я почувствовал, как между нами вновь пробежал холодок отчуждения.

— Скажи, почему ты уходишь от ответа? Почему?! Ведь я боюсь назвать тебя по имени — оно может оказаться такой же выдумкой, как и все, что ты мне говорил до сих пор.

После разоблачительных обвинений, которые она предъявила получасом раньше, мне трудно было что-либо возразить. Я не нашел ничего лучшего, как брякнуть:

— Но меня действительно зовут Владимир.

— Что ж, спасибо и на этом. — Нина хотела встать, но я ее удержал. — Я надеялась, что ты все объяснишь, поможешь…

— Как я могу помочь, если ты не веришь ни единому моему слову. Как?

— А ты попробуй. Представь, что рядом с тобой не враг. Хотя бы на секундочку представь.

— Не говори глупости. Просто я не вижу способа доказать тебе, что я не шпион, не диверсант, что это не я копался в твоих вещах, не я шарил по полкам…

— Не ты?!

— Вот видишь, ты не веришь.

— Это правда не ты? Дай честное слово!

— Да за кого ты, черт возьми, меня принимаешь?! — Я сказал это громче, чем сам того хотел, но, похоже, именно это и убедило Нину.

— Почему же ты молчал?! Но если это правда не ты… это все меняет. Подожди, послушай меня. Я постараюсь объяснить… Когда ты пришел тогда, с книгой, я почему-то сразу подумала, что ты из милиции… Молчи, не перебивай…

Предупреждение совершенно излишнее — даже при желании я не смог бы выдавить из себя ни слова.

— Не знаю, почему я так решила, — продолжала Нина. — Может, потому, что нуждалась в поддержке, а поддержки ждать неоткуда — не могла же я пойти в милицию и сказать: защитите меня, мне страшно. Может, из-за твоей настойчивости или из-за книги — она полгода пылилась в букинистическом магазине, я сама видела, а ты сказал, что привез ее с собой…

«Еще один прокол», — автоматически отметил я.

— В общем, я сразу подумала, что ты оттуда. И разрешила остаться. Ты свалился больной, и я даже заподозрила, что ты притворяешься. Потом у тебя начался жар. Ты лежал такой слабый, беспомощный, и все равно мне было спокойно, как давно уже не было. Я была уверена, что ты сумеешь меня защитить. Глупо, да?

— Ну почему, — неопределенно промычал я.

— Вчера я уже хотела все тебе рассказать. Все-все. И вдруг этот обыск. Он и сбил меня с толку. Ну, думаю, влипла, наверно, он тоже из этой банды…

— Какой банды?

— Сейчас, Володя, сейчас. — Она взяла со скамейки какой-то пакет. — Сейчас ты все поймешь. Я знаю, Сергея подозревают в каком-то преступлении. Мне не сказали прямо, но несколько раз допрашивали и постоянно интересовались, откуда у него столько денег, где он их брал. Денег у него действительно было много, я сама удивляюсь: тех двух тысяч, что он выиграл в лотерею, не могло хватить на все эти вещи — квартира забита его одеждой, обувью, магнитофонами. После того выигрыша с ним вообще творилось что-то странное. Просто помешался на лотереях. Десятками покупал билеты, заполнял карточки, составлял таблицы. Завел специальный блокнот и записывал туда тиражи «Спортлото»…

Нина снова поежилась, но это было скорее нервное: ночь была теплая, даже душная, и от земли шел влажный, напитанный запахами трав воздух.

— Ему не везло, но он продолжал играть. Я просила, убеждала, говорила, что это нехорошо, что нельзя ставить всю свою жизнь в зависимость от слепого случая. Мне всегда казалось, что есть в этом что-то безнравственное, что ли: заплатить копейки и ждать, что взамен получишь тысячи. Ведь это незаработанные деньги, шальные, они не могут принести счастья. Мы с девчонками даже на комсомольском собрании как-то об этом говорили. А ты как считаешь?

— Пожалуй.

Я никогда не смотрел на лотерею с этой точки зрения, но мысль Нины показалась мне любопытной.

— Ну вот. Я просила его бросить, не играть. Он злился. Мы ссорились, а на следующий день он снова приносил билеты, заполнял свои карточки. И все тащил и тащил в дом барахло, просто как помешанный. Принес, например, как-то туфли итальянские, а они оказались велики, на несколько размеров больше, чем нужно. Так он их на четыре пары носков надевал, лишь бы оставить у себя. В последний год он вообще сильно изменился, стал совсем другим. Я просто его не узнавала — напустил на себя таинственность, замкнулся. К нему зачастили друзья. Они часами обсуждали, кто во что одет, какая фирма лучше, какая хуже, и так без конца, одно и то же. А потом… ты знаешь, что случилось потом. А начиная с семнадцатого я стала получать вот эти письма. — Нина положила сверток мне на колени. — После его смерти они приходили каждый день. Каждый день, пока не появился ты…

— Можно посмотреть? — спросил я.

— Конечно.

Я развернул сверток. В нем лежала пачка конвертов. Я раскрыл тот, что лежал сверху, и вытащил оттуда сложенный вдвое листок.

Глаза успели привыкнуть к темноте, и я без труда разобрал два слова, составленные из крупных, вырезанных из газетных заголовков и наклеенных на бумагу букв:

«ГДЕ ДЕНЬГИ»

Вопросительный знак отсутствовал, но было ясно, с каким вопросом обращались к Нине анонимные отправители.

— Остальные можно не читать, они все одинаковые. Только последнее отличается. Оно снизу.

Я вытащил нижний конверт.

«ЖДИ, МЫ ПРИДЕМ», — гласило послание, выполненное тем же, не блещущим оригинальностью способом. Правда, пунктуация на этот раз была соблюдена полностью: и запятая стояла на месте, и точка.

— Теперь ты понимаешь?

Теперь я понимал. Еще как понимал! Я догадывался, кто составлял эти письма, кто подбрасывал их в почтовый ящик, кто обещал прийти и выполнил свое обещание.

— Они следили за мной, — продолжала Нина. — Ночью я услышала, как они бродят по двору, возле дома. Несколько раз звонили на работу — возьму трубку, а там молчание или смех, злой, издевательский. После таких звонков домой идти боялась. Надо было, конечно, сообщить в милицию, но я испугалась, ведь они могли отомстить.

— Ты видела кого-нибудь из них в лицо?

— Нет. Просто ощущение, что за спиной все время кто-то стоит, дышит тебе в затылок.

Ощущение, хорошо мне известное.

— Вчера ты об этом хотела мне рассказать?

— Да.

— И побоялась, что я имею отношение к этим письмам?

Нина кивнула.

— Я подумала, что они выполнили угрозу… — Она не договорила, и я закончил вместо нее:

— И послали меня за деньгами?

Она закрыла лицо руками:

— Я не знаю, чего они хотят от меня, о каких деньгах пишут…

Только теперь я в полной мере осознал, какой ценой дался ей этот разговор. Три дня сомнений, колебаний, страха и неуверенности. Три дня рядом с человеком, в котором видела то друга, то заклятого врага. А разве раньше было легче? Одиночество, муж, ушедший в мир, где счастье определяется номером и серией лотерейного билета, его внезапная смерть, преследования, угрозы.

Хотелось сказать: «Потерпи, потерпи немного. Ты не одна. Сейчас десятки людей заняты тем, чтобы на твоем лице чаще появлялась улыбка, чтобы жизнь не казалась мрачной и опасной загадкой». Хотел, но не сказал — это было бы равносильно признанию своей причастности к расследованию, которое ведется органами правосудия, а на такое признание я не имел права.

Вместе с тем перелом, который произошел в разговоре, давал мне кое-какие преимущества: я мог, не таясь, задавать вопросы и рассчитывать получить на них прямой и честный ответ.

— Ты сказала, что в последний год к нему зачастили друзья. Ты имела в виду Стаса?

— Да, он приходил чаще других.

— А ты не допускаешь, что письма — дело его рук?

— Не знаю, — сказала она.

— Ну хорошо, а остальные? Вадим, Стас, кто еще?

— Кроме Стаса, приходили еще двое. А Вадим, последний раз он приезжал, кажется, весной, в мае. С тех пор я его не видела.

— Какие они из себя?

— Кто?

— Ну эти двое?

— Один такой толстый, прыщавый и глаза крохотные, как пуговки.

— А другой?

— Другой худощавый. Одет всегда строго. Все время резинку жует.

— Витек?

— Имени я не знаю. Он часто приносил с собой спиртное. И всегда такие необычные бутылки с яркими этикетками. Они и сейчас в сарае стоят.

— А Тофик? Тофик Шахмамедов? Брюнет, среднего роста, прическа такая — шаром, он бывал у вас?

— Приходил несколько раз. Я имя запомнила. Он, по-моему, на такси работает.

— Больше никто?

— Кажется, нет.

Итак: Стас, Витек, Герась и Тофик — «невидимки», друзья, которых мы искали.

Круг, кажется, установился.

— Нина, после пятнадцатого Сергей где-то скрывался почти двое суток. Как ты считаешь, он мог прятаться у кого-нибудь из своих приятелей?