Татьяна Степанова - Пир на закате солнца

• Название: Пир на закате солнца
• Автор: Татьяна Степанова
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37320-8

В госпитале творятся странные вещи. Сотрудница пресс-центра ГУВД Катя Петровская сама тому свидетель. И эпицентр этой страшной истории полковник Олег Приходько – Троянец, которого едва живого привезли восемь месяцев назад из Албании. Но у него уже ничего не спросишь, он мертв. Мало того, его труп загадочным образом исчез из морга… Катя вспомнила полоумную медсестру, потом мальчика с черешнями в больничном коридоре… Вспомнила слова его матери о том, что сына будто подменили после того, как они всей семьей навестили Олега Приходько. Генерал Москалев и полковник Приходько были друзьями, боевыми товарищами. Троянец… Странный псевдоним, сразу возникают ассоциации… Троянский конь: на вид одно, внутри совсем другое. Этакий носитель, внедренный в иную среду, с особой начинкой из горя, хаоса, смерти… А все началось там, в горах Албании…

---

Зелень и свет. Зелень майская, свет вечерний. К тому же погода и правда подвела: серое облако – первое в нескончаемой череде облаков, появившихся неизвестно откуда, зацепилось за шпиль башни, венчающей Старый дворец. Данила по аллее быстро дошел до террас, взобрался наверх. Вот здесь хорошо, далеко видно – луга, поля, рощи, весь парк как на ладони. Это место…

«Хорошо бы тут остаться насовсем, – думал Данила. – И жить бы здесь». Не в этом скучном дворце-музее, где тетки-смотрительницы заставляют надевать безразмерные войлочные тапки, а тут, в парке… в этом парке…

Ночью, когда светит луна.

И в сумерках, когда туман ползет с реки.

И днем, когда начинает накрапывать дождь.

Когда пропадают толпы туристов, когда охрана запирает ворота, когда все уходят, прячутся по домам…

Это хорошо или плохо, когда тебя все боятся?

Гуляющие в парке спешили к выходу: молодые мамы с колясками, стайка девиц. Данила провожал их взглядом. Первые капли дождя заставили его спуститься и нырнуть в боковую аллею.

Белые статуи, мокрый мрамор, темные стволы лип. Данила натянул на голову капюшон – дождь, а ему нипочем. Вот искусственный грот, если там затаиться, а потом выскочить с криком, то, возможно, те, кто будет мимо проходить… те девчонки, которые вчера играли тут в бадминтон, в обморок хлопнутся или же обо…ся – вот будет умора!

Они будут визжать, но их никто не услышит. А он…

То, что он видел на экране во всех этих «биллах», «квантах», «бондах», «чужих», то, что было на мониторе, когда он самозабвенно играл, жил там, в виртуале компьютерной игры, – ВСЕ ЭТО сейчас плескалось, как море, где-то там, далеко внутри, куда лень было заглядывать. Все это он уже проходил, как алгебру. Все это было уже надоевшим и пресным.

Даже Черная мамба – мамочка Ума… А ведь не прошло и часа, как он следил за ней, затаив дыхание.

И вот все улетучилось в один миг. Данила чувствовал пустоту. Это было непривычно, дискомфортно. Непонятный неприятный внутренний вакуум должно было что-то заполнить – очень скоро, совсем скоро.

Данила посмотрел на свои ладони, они были мокрые от дождя или от пота. Что-то должно было случиться.

Он поплелся по аллее, поднялся по ступенькам под своды открытой колоннады. Куртка и джинсы промокли насквозь, но он не замечал этого. Прислонившись к колонне, он смотрел на дождь. Невысокий русоволосый мальчик – крепкий, спортивный.

Двое охранников, шедших по аллее, не обратили на него внимания. Как не обращали внимания и на старую липу возле театра Гонзаго, по ветвям которой ловкому существу ничего не стоило пробраться в Архангельский парк хоть днем, хоть ночью.

Глава 4 My love…

– Слушай, долго мне еще унижаться тут перед тобой?!

– Тебя никто не заставляет унижаться.

– Ты не заставляешь?

– Я? Дорогой мой, веди себя потише, сотрудники услышат.

– Плевать, пусть слышат. Мне деньги нужны сегодня!

За панорамным окном офиса – потоки дождя. Сумерки, огни. Конец рабочего дня…

– У меня нет денег. – Анна Гаррис сделала плавный жест, разводя руками.

Холеные руки, на безымянном пальце колечко – «Тиффани», безупречный маникюр, серый неброский брючный костюм, полностью соответствующий деловому дресс-коду, тщательно уложенные светлые локоны. Что еще нужно энергичной самодостаточной сорокавосьмилетней женщине для счастья?

Муж – иностранец? Был американец из штата Айдахо, владелец фирмы лакокрасочных изделий. Они познакомились в 98-м через агентство, переписывались, потом он приезжал в Москву на смотрины, затем сделал предложение. Ему не терпелось отведать «русской жены», а ей в 98-м просто хотелось выбраться в большой мир, слинять от бедности, проблем, от дефолта. Они прожили три года, а потом муж решил, что «русской жены» с него хватит, и переключился на поиски жены-мексиканки. Зацепиться, осесть в Америке не удалось, пришлось вернуться. На память о тех временах остались только американская фамилия Гаррис и кое-какие сбережения, которые позволили здесь, дома, встать на ноги, войти полноправным партнером в бизнес, играть на бирже.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

Когда он так говорит… таким голосом… Вор, негодяй… Мошенник, подонок, на меня ВСЕ ЭТО больше не действует – тон, взгляд…

Вор… лжец…

– Я ухожу. Прощай.

– Нет! Андрей!

Кабинет Анны Гаррис, корпоративного директора по работе с персоналом, был отделен от помещения, где трудились сотрудники инвестиционного фонда, стеной из прозрачного пластика. Две трети сотрудников, оторвавшись от мониторов, с живейшим любопытством наблюдали за сценой, разворачивавшейся в «аквариуме».

Но корпоративный директор этого уже не замечала. Он же ненормальный, он действительно уйдет – с него станется. И она не увидит его больше никогда. Чем, чем она может его удержать? Крашеными волосами? Растяжками на бедрах? Вечной непреходящей диетой своей – утром овсянка на воде, этот проклятый зеленый чай, днем опостылевшая отварная рыба и овощи на пару, от которых тошнит до самого вечера?

Пятнадцать лет – огромная разница. Где были ее мозги, когда они познакомились? Она вышла из ГУМа нагруженная пакетами. Наступил март, и было очень скользко, а чтобы поймать машину до дома, следовало пройти по Никольской. А он подошел и спросил: куда вас отвезти? Сначала она подумала, что это бомбила, потом, увидев его «БМВ», решила, что это чей-то водила, подрабатывающий на хозяйском авто. Но это была его машина. Он довез ее до дома, не взял ни копейки. Сказал, что у нее потрясающие духи. Ей, идиотке, сразу бы тогда догадаться, что это просто жиголо, караулящий у ГУМа добычу – баб со средствами, из тех, которые и в кризис могут себе позволить зайти в «Боско», в «Барберри», в «Сониа Рикель». А она не догадалась.

Ей (неужели она тогда уже в него влюбилась?) показалось, что этот парень, этот молодой мужчина – или прибалт, или сотрудник МИДа. Отчего именно такой расклад – «прибалт», «мидовец», – она и сама толком не понимала, наверное, тут все совпало – его внешность, его одежда (синий кашемировый шарф, черный бушлат), его вежливость, его юмор, его манеры. Он так мило и так едко злословил о правительстве, когда они проезжали Кремль, что сразу было видно, что это «наш человек», просвещенный вольнодумец, не зашоренный комплексами, потом так же злословил про олигархов, про кризис высказал пару-тройку горько-мудрых мыслишек, сказал еще, что «с такой, как вы, умной женщиной легко разговаривать, потому что вы понимаете с полуслова».

– Как вас зовут? – это она спросила его. Сама спросила. Он не навязывался. Хитрец! Он знал, как подобрать ключ к такой «умной», как она.

Его звали Андрей Угаров. И он не был ни прибалтом, ни сотрудником МИДа. Это она узнала гораздо позже, узнала и то, что он моложе ее на пятнадцать лет. Узнала, что в принципе она для него – та жирная курица, которую надо ощипать до последнего перышка. Но было уже слишком поздно. Эти открытия ничего уже не могли изменить.

– Андрей! Ты куда?

Он хлопнул дверью так, что хлипкий «аквариум» дрогнул. Она вскочила из-за стола. Догнала его уже у лифта. Это был Новинский пассаж. Инвестиционный фонд занимал весь шестой этаж. На первом этаже располагались торговый центр, кафе, рестораны, химчистка, несколько радиостанций. И везде были стены из прозрачного пластика, и некуда было укрыться от зевак.

Лифт – она ринулась за ним в тесную кабинку. Его лицо так близко… Вор, негодяй…

– Давай поговорим.

– Не о чем больше разговаривать. Тебе хочется, чтобы я унижался. Так я не буду. И так уж, баста. – Он отбросил от себя ее руки.

– У меня правда нет денег. Свободных нет.

– А вот этого не надо… Врать не надо. Что для тебя эти сто пятьдесят тысяч?

Он просил не доллары и не евро, он действительно на этот раз просил «в рублях». В прошлый раз было две тысячи евро, а до этого сто тысяч рублей, и потом еще три тысячи – уже долларов, и вот теперь снова…

– Но сейчас время такое, все ужимаются, сокращают расходы. – Она почти оправдывалась перед ним. – Нужно жить по средствам, Андрей… Никто не заставлял тебя брать эти сумасшедшие кредиты…

Кредиты… Она даже в этом не была уверена, что он что-то где-то брал и теперь ему надо срочно отдавать, гасить задолженности. Вор, негодяй, обманщик…

– Не читай мне нотаций в лифте.

– Я просто… это не…

– Ну, убей меня за то, что я наделал долгов.

Он наклонился к ней. Высокий и стройный.

– Лучше ты, чем другие.

– Что ты сказал?

– Ничего. Это мои дела. Все, приехали.

Лифт открыл двери. Огромный торговый зал. И они на виду у всех, как на ладони.

– Тебе что, кто-то угрожает? Ты кому-то задолжал?

– Не бери в голову. Прощай, Аня.

– Подожди, – она схватила его за руку, – Андрей, скажи мне правду. Тебе правда угрожают?

– Я с этим разберусь сам. Один.

Один… А ей мечталось, чтобы они все делали вместе, вдвоем… Пятнадцать лет разницы – при строжайшей диете, при регулярных походах в СПА-центр, может быть, это не так уж и много? В КОНЦЕ КОНЦОВ, ЧТО ТАКОЕ ЭТИ СТО ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ…