Василий Потто - Кавказская война. Том 1. От древнейших времен до Ермолова

• Название: Кавказская война. Том 1. От древнейших времен до Ермолова
• Автор: Василий Потто
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2105-9, 5-9524-3152-2

Фундаментальный труд выдающегося военного историка, генерала русской армии В. А. Потто охватывает период Кавказской войны с начала XVI века по 1831год.

Многие годы в разных местах автор собирал разрозненные документы материалы с одной целью – извлечь из забвения и связать в одно стройное повествование драматические и героические события, которые, развиваясь и усиливаясь, определили совершенно особую роль Кавказкой войны в нашей истории.

Первый том включает события с начала XVI в. до 1812 года.

---

Привольная стоянка в одной из богатейших русских губерний дала Несветаеву возможность устроить и привести полк в блестящее состояние, и когда, по прошествии четырех лет, именно – в начале 1804 года, он был передвинут в Грузию, по случаю персидской войны, то князь Цицианов писал государю, что ему «мало доводилось видеть таких прекрасных полков, как Саратовский».

Этому много способствовал и личный xapaктep самого Несветаева: он был человек одинокий и в высшей степени бескорыстный, собственные его нужды были весьма ограничены; жизнь он вел самую простую, настоящую солдатскую, и все, что имел, обращал на помощь солдатам и бедным офицерам; последние всегда были обмундированы и снабжены всем нужным на его счет. Притом он был тактичен и деликатен и умел обходить острые стороны благодеяний; все давалось им тогда взаймы и даже записывалось в долговую книгу, но затем в возврат от офицеров уже никто ничего и никогда не требовал. Когда же должник по какому-нибудь случаю выбывал из полка, Несветаев своей рукой вычеркивал в книге долг и, прощаясь, говорил только: «Христос с тобой! Прощай, брат, не поминай нас лихом, а мы с тобой совсем квиты».

Враг сухой формалистики, он не терпел вместе с тем упущений по службе, и можно себе представить, как его любили, как привязывались к нему солдаты и офицеры и какой действительно образцовый должен был быть Саратовский полк его.

Самому Несветаеву не пришлось участвовать в персидском походе 1804 года. Задержанный служебными делами, он остался на Линии, рассчитывая догнать свой полк на почтовых, но по прибытии во Владикавказ он узнал, что сообщение с Грузией прервано внезапным восстанием осетин. Положение дел, которое застал Несветаев во Владикавказе, было далеко не блестяще. Неосторожное и иногда жестокое обращение некоторых русских чиновников с осетинами давно уже подготовляло почву для ропота и для успешного подстрекательства со стороны разных пронырливых личностей, и осетины, наконец, ждали только удобного момента для открытия возмущения.

Случай к тому скоро представился. Осетины воспользовались отсутствием в Грузии войск, ушедших к Эривани, и изолированным положением нескольких русских постов, разбросанных по Военно-Грузинской дороге, чтобы поднять знамя восстания. Тагаурцы, а вслед за ними и другие племена, жившие по Арагве, обложили эти посты и, пользуясь гористой местностью, прекратили сообщение Линии с Грузией.

По первому известию об этом князь Цицианов отправил в Тагаурское ущелье подполковника Эристова с приказанием восстановить порядок. Фамилия Эристовых ( от «эриставов» – титула осетинских владельцев) всегда имела влияние на осетинские племена, к которым принадлежали тагаурцы, а потому Цицианов вполне рассчитывал на успех экспедиции. Но вышло иначе. Когда Эристов прибыл в Ананур с ротой Севастопольского полка, то нашел восстание уже в полном разгаре; мятежники не слушали никаких увещаний и принудили его отступить к Тифлису. Вслед за тем тагаурцы потребовали очищения Ларса, где стояла рота Казанского пехотного полка, охраняя вход в Дарьяльскую теснину, и скоро поставили эту роту в положение поистине отчаянное. Окруженная со всех сторон мятежниками, она совершенно не имела провианта, так что солдаты в течение целого месяца питались почти одним только щавелем, добывая немного хлеба от самих тагаурцев же за одежду и даже за амуницию. Когда же все, что можно было продать, было распродано и когда даже съедобной травы уже не стало, комендант крепости, майор Щигалев, решился отступить во Владикавказ, чтобы спасти, по крайней мере, остальных людей от голодной смерти. Падение Дарса передало в руки мятежников весьма важное в военном отношении Дарьяльское ущелье и безмерно затруднило усмирение мятежа.

Через Дарьяльское ущелье толпы осетин прошли к деревне Стефан-Цминде и обложили замок, где засела русская рабочая команда из тридцати четырех солдат, под начальством полковника Дренякина. Вместе с ней попал в засаду и преданный России сам владелец этой деревни, правитель Хевсурского округа майор Казбек, которому мятежники тщетно предлагали принять над ними начальство. Два дня шла перестрелка, а на третий положение осажденных неожиданно сделалось отчаянным вследствие измены, обнаружившейся среди самого гарнизона, и жители один за одним стали перебегать к мятежникам. Истощив все средства обороны, русская команда должна была сложить оружие, и вместе с Дренякиным взята в плен, а на Казбека осетины наложили большую контрибуцию. Почти одновременно с этим был вырезан и весь кайшаурский пост у Ломийской горы.

Во Владикавказе находился в то время донской казачий полк Рышкова (Рышкина?), который дожидался только спада вод в Тереке, чтобы пройти в Грузию. В эту пору общей смуты и неудач Цицианова под Эриванью, Грузия казалась находящейся в последней крайности, и князь Волконский приказал этому полку как можно поспешнее пройти в Закавказье, избрав для того путь по Куртонскому ущелью, по уверению жителей, безопасный. Осетины напали на полк в Девдоракской теснине и нанесли ему тяжкое поражение. Полк потерял всех своих лошадей и половину людей; шедшая с ними рекрутская партия потерпела также значительный ущерб.

Увлеченные рядом успехов, осетины двинулись на Ананур, присоединив к себе по пути хевсуров, пшавов, тушин и приглашая за собой все соседние горские племена. В то же время они призывали к себе из Имеретин грузинских царевичей Юлона и Парнаоза, братьев последнего грузинского царя Георгия. Царевичи отправились в путь, но около Цхинвала наткнулись на роту штабс-капитана Новицкого. Схватив в лесу грузинский пикет, Новицкий узнал, что царевичи ночуют в Шагарбели, и в ту же ночь с сорока егерями напал на деревню. Произошла рукопашная схватка, в которой Новицкий лично взял в плен царевича Юлона, едва не погибшего под штыками солдат. К несчастью, Парнаоз успел бежать и в несколько дней пробрался в Осетию. Царевич Юлон со всем его семейством был сослан на жительство в Тулу, а штабс-капитан Новицкий за свой отважный подвиг получил следующий чин и орден св. Анны 3-ей степени.

С появлением среди осетин Парнаоза восстание разгорелось с новой силой. Напрасно правитель Грузин генерал-лейтенант князь Волконский старался остановить мятеж, обещая прощение и даже щедрые льготы восставшим, – осетины отвечали требованием очищения от русских всей Военно-Грузинской дороги. Волконский понял наконец действительные размеры опасности и сам поспешил в Ананур, приказав идти за собой батальону Севастопольского полка, под командой шефа его, генерал-майора Талызина. Но благоприятное для действия оружием время было пропущено. Несколько безрезультатных стычек не принесли ожидаемой пользы, и войска, после короткого похода, возвратились в Тифлис, не выручив даже Ананура, который так и остался в блокаде. В то же время Севастопольского полка майор Мелло, стоявший с батальоном на реке Ломисе, был атакован неприятелем и, узнав об отступлении Волконского, самовольно покинул пост с такой поспешностью, что оставил неприятелю три орудия, составлявшие всю его артиллерию.

«Постыдное отступление это, – писал Волконскому князь Цицианов, – не может и не должно оставаться без заслуженного наказания». И оно было, действительно, и постыдно, и в высшей степени вредно. Оставление ломисского поста открыло осетинам все Ксанские владения и путь в Картли. Деревни князей Эристовых были разорены за преданность России, передовые партии мятежников доходили до Гори, опасность угрожала даже Тифлису.

Несветаев, бывший тогда до Владикавказе, понял, что вся сила осетин только в вызванной ими панике да в отсутствии со стороны русских единства действий и распорядительности; и с теми незначительными силами, которые не находились даже собственно под его командой, но которыми он мог воспользоваться, решил по собственному почину дать пример, как ни трудно было справиться с мятежниками и восстановить сообщения с Грузией. С шестью ротами Казанского пехотного полка он быстро двинулся в горы и, прежде чем неприятель опомнился, овладел Балтой, Ларсом, Дарьялом и, наконец, Казбеком. И только здесь авангард его, состоявший из одной роты Казанского полка и трех сотен спешенных донских казаков, под командой подполковника Быхалова, был атакован самим Парнаозом, спешно прибывшим от Ананура, но с честью отразил нападение. И пока Быхалов преследовал разбитого царевича по ущелью Терека, Несветаев захватил в свои руки Гудаурский перевал и, спустившись в Грузию, стремительно пошел на Ананур. На пути он получил известие, что капитан Матушевич, принявший команду над бывшим отрядом генерала Талызина, уже овладел Душетом и, разбив на Кейсхевских высотах главные силы осетин, подходит также к Анануру. Важное значение этого города, как пункта, в котором сходятся дороги из Кахетии и Картли, сознавалось издавна, и потому еще в старые годы здесь были построены и замок, и крепость.