Никита Филатов - Огненный лис

• Название: Огненный лис
• Автор: Никита Филатов
• Жанр: Детектив

---

Шеф Рогова, следуя русской традиции сначала запил по-черному, а потом и вовсе исчез из города с любовницей и остатками кооперативных денег. Виктор же, вместе с другими покинутыми сотрудниками, повздыхал немного, забрал трудовую книжку и отправился восвояси.

Работы в городе хватало, но все это было не то... Кем только он не побывал за месяцы, прошедшие после увольнения из "Ланы"! Сначала часами храпел в кабине давным-давно разобранного бензовоза, числясь автослесарем Севзапстроя.

Гордо именуясь коммерческим директором, мотался по лесхозам в поисках выгодных поставщиков хвойного пиловочника для фирмы "Дары природы".

В качестве инженера по технике безопасности шаркал подошвами по выцветшему линолеуму корпусов Электромеханического завода.

Развозил по магазинам и ларькам минеральную воду, протухший кетчуп, резиновые детские игрушки...

Потом был Рогов абсолютно независимым продавцом нутриевых шапок, копченой рыбы, подержанных автозапчастей - и даже судился на административной комиссии за продажу у метро бесплатных рекламных газет.

Но ни одно из этих трудовых начинаний не приносило ему ежемесячной суммы, хотя бы сопоставимой с размерами прожиточного минимума. Дни протекали один за другим - достаточно вяло и гадко, а светлое завтра все не наступало.

Зато вернулись ночные кошмары...

Наконец, устав от насмешек и сочувствия окружающих, Виктор решил примкнуть к славной когорте частных извозчиков. Для этого он пригнал из-за города и привел в божеский вид старый, изьеденный ржавчиной "Москвич". Машина досталась Рогову от отца, по наследству - в свое время мать пожалела её продавать, а потом уже просто никто не предлагал за эту развалину мало-мальски приличной цены.

Работал Виктор по свободному графику. А именно: когда хотел - выезжал, когда не хотел - тоже выезжал. А вот когда не хотел этого "Москвич" - тогда не выезжал. Ругаясь грязно, крутился он волчком вокруг вредной машины, пинал её по колесам и в конце концов лез с инструментами в двигатель или волок на подзарядку аккумулятор.

В итоге, на ремонт уходили последние силы и деньги. Но за неимением горничной, как говорится... Скоро Виктор окончательно втянулся в нарастающий ритм дорожного движения, и даже ощутил некую прелесть одинокого рысканья по разбитому асфальту ночного города.

Глава 3

Отмеченная в памяти Рогова лишь износом покрышек и литрами сгоревшего в двигателе бензина, прошла зима девяносто второго года. За ней, как и положено, вернулась в Питер робкая, гриппозная весна.

Работал Виктор, в основном, вечерами и ночью, а сейчас время близилось к обеду. Поэтому, он спокойно, не торопясь катил на своей развалюхе в гости к брату, на Шпалерную улицу.

Пашка, все-таки, сломался - пригласил посмотреть музей. Чувствовал он себя на теплой должности заведующего вполне уверенно: судя по тому, хотя бы, что и сабли, и орден из экспозиции уже украли, а Ройтману за это так ничего и не было.

По существу, музеем гордо именовалась довольно просторная, типовая "ленинская комната", по традиции украшенная лозунгами времен революции семнадцатого года и гипсовым бюстом Вождя. Помимо лозунгов, на стенах красовались широкие остекленные стенды с рядами исторических фотографий и выцветшими текстами пояснений. Для усиления идеологической нагрузки чья-то рука, руководствуясь принципом "кашу маслом не испортишь", поналяпала где ни попадя цветные репродукции с картин типа "Ленин в Разливе".

По - видимому, весь этот полиграфический натюрморт и считался музеем пограничного округа, так как других экспонатов в помещении не было. Впрочем, имелся ещё вытертый полумягкий стул и шифоньер без одной дверцы.

В нем, кстати, обнаружилась старая, замызганная шинель.

- Не иначе - Чапаева, Василь Иваныча? - Сделал большие глаза посетитель.

Нет, оказалось - шинель Ройтмана, с погонами и петлицами советского прапорщика, которые герои гражданской войны ещё не носили.

- Да-а, - покачал головой Виктор, окидывая взглядом окружающее убожество. - Это, значит, и есть музей?

- А ты чего хотел увидеть? - Обиделся Павел. - Может, метр колючей проволоки из Дахау? Или бороду Карла Маркса? Говорил же я - ничего здесь нет, полное запустение. Вон - скоро даже штукатурка со стен валиться начнет!

От нахлынувшего возбуждения хозяин начал неистово дергать и без того последнюю дверцу шифоньера:

- Кому это сейчас надо? Летописи боевой славы, отцовское наследие, дедовские заветы... С коро тут вообще ничего не останется, и меня в том числе, кстати. И так держат только, чтобы в наряды ходил.

Стоны заведующего жалобным скрипом подтвердила входная дверь, и в помещении появился плешивый, низкорослый дядечка лет пятидесяти с лишком. Одет он был несколько не по сезону - в дешевую корейскую куртку, отечественные полушерстяные брюки и полусапоги на молнии. В руке вошедший комкал шапку-ушанку из кролика, заношенную до состояния "воронье гнездо".

- Чем занимаемся? - С отзвуками тяжелого металла в голосе спросил мужчина.

- Да вот, товарищ подполковник, - ответил Ройтман, - брат навестил. Очень хочет на музей взглянуть, приобщиться.

- Ну, что же. Отлично, отлично... - кивнул вошедший, но Виктору почему-то показалось, что реплика эта не имеет к осмотру экспозиции ни малейшего отношения.

- Ройтман, ты завтра в наряд заступаешь. Остапчук в командировке, в Выборге - больше некому.

- А Шулепко? Он уже второй месяц не ходит, и ничего...

- Ты же знаешь. Шулепко по устному распоряжению допуска к оружию не имеет! Потому как, не сегодня-завтра будет комиссован. По здоровью...

Подполковник недвусмысленно покрутил пальцем у виска. Потом повернулся к выходу, но что-то удержало его на самом пороге.

- Постой-ка... Ты, случаем, не Левшова сын?

- Да, - смутился Виктор. - Его. А вы откуда знаете?

- Знаю, - довольно хмыкнул мужчина. - У нас, стариков, глаз наметанный. На отца ты похож - прямо копия... Нет, ну надо же! Стою, как осел - думаю: какой-такой брат к Ройтману приехал?

Подполковник прищурился:

- Да, помнится, мы с отцом твоим ещё в Риге, на срочной службе... У-ух!

Далее последовал неопределенный, но энергичный жест, который можно было расценить как угодно: от "водку жрали и латышек трахали" до "громили врага из тяжелых орудий".

В музее воцарилась тишина. Виктор не знал, что следует говорить в подобных случаях, поэтому тупо молчал и улыбался.

Но подполковнику, видимо, уже стало не до воспоминаний о минувшей молодости:

- Ну, что же... Смотрите, любуйтесь! - Распорядился он и не попрощавшись прикрыл за собой скрипучую дверь.

- Это ещё кто? - Виктор повернулся к двоюродному брату.

- Начальник мой - прямой и непосредственный. Подполковник Спиригайло.

- Скользкий какой-то. И давно он у тебя... прямой?

- С самого начала. Сколько помню - он все мной командует. В общем-то, неплохой мужик, но - чмошник. И жадный к тому же!

... А в это время тот, о ком шла речь, преодолев запутанные лабиринты этажей и коридоров управления, уже стучался в другую, обитую черной кожей дверь:

- Разрешите?

- Заходи, Семен Игнатьевич. Чем порадуешь?

Подполковник Спиригайло прошмыгнул через огромный кабинет и уселся уже без приглашения.

Напротив, за массивным полированным столом с полумраке задернутых штор притаился "сам" - Валерий Михайлович Заболотный.

Личность это была незаурядная и в определенных кругах хорошо известная. Достаточно сказать, что на нынешнюю скромную должность слетел он из кресла начальника отдела в политуправлении войск ПВО.

Жаль, конечно - должность генеральская, но... так уж вышло.

До определенного момента в карьере Валерия Михайловича Заболтного все было гладко. Неизменная способность находить общий язык с начальством и тихое покровительство Особого отдела являлись теми предпосылками, которые позволили довольно посредственному выпускнику военно-политического училища обойти на служебной лестнице своих куда более ярких однокашников.

Но вот на самом разгоне, когда позади была уже оконченная заочно Академия общественных наук, а в ближайшей переспективе, чем черт не шутит, перевод аж в аппарат ЦК КПСС... дорогу Заболотному даже не перешел, а перелетел какой-то немецкий сопляк.

Тогда, после наглого и демонстративного приземления Руста под самыми стенами Кремля, начальственные головы в системе противовоздушной обороны страны полетели с плеч, как в утро стрелецкой казни... Досталось всем - как поется в знаменитой песне "от Москвы, до самых до окраин, с Южных гор, до Северных морей".

Разумеется, не обошли вниманием многочисленные кровожадные комиссии и Заболотного. Собственно, от позорного увольнения его спасло только умение вовремя притвориться идиотом, да все та же негласная дружба с "компетентными органами".

Словом, для Валерия Михайловича наглая выходка немца обернулась всего-навсего понижением в должности и "ссылкой" в Ленинград.