Дэниел Силва - Убийство в Вене

• Название: Убийство в Вене
• Автор: Дэниел Силва
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-039128-8, 978-5-9713-5439-0, 978-5-9762-2010-2, 978-985-16-2228-9

В венском офисе израильской разведки взорвалась бомба.

Одна из жертв взрыва – Эли Лавон, старый друг Габриэля Аллона.

Когда-то Аллон считался лучшим из лучших оперативников секретных служб.

Теперь он вышел в отставку, ведет тихую жизнь и не намерен возвращаться к прежней работе.

Однако если речь идет о покушении на жизнь друга – он готов действовать вновь.

Аллон начинает расследование – и вскоре понимает, что следы преступников ведут в трагическое прошлое его собственной семьи.

«Смерть в Вене» завершает цикл из трех романов, написанных о неоконченном деле холокоста. Кража нацистами произведений искусства и сотрудничество с ними швейцарских банков послужили фоном для «Убийцы по прозвищу Англичанин». Роль католической церкви в холокосте и молчание папы Пия XII вдохновили меня на написание «Исповедника».

---

Они подъехали к Рингштрассе, широкому бульвару, опоясывающему центр города. С мелькавших мимо фонарей Габриелю улыбался красивый Петер Метцлер, кандидат в канцлеры от крайне правой австрийской национальной партии. Это было время выборов, и бульвар был увешан сотнями избирательных плакатов. Хорошо обеспеченная кампания Метцлера явно не скупилась на расходы. Его лицо было всюду, его взгляда нельзя было избежать. И лозунгом его кампании было: «Eine Neue Ordnung für ein Neues Österreich!» – «Новый порядок для новой Австрии!» «Австрийцы, – подумал Габриель, – не способны лукавить».

Габриель расплатился с такси возле многоквартирного дома близ Оперы и прошел пешком небольшое расстояние до узкой улочки под названием Вайбурггассе. Похоже, никто не следовал за ним, хотя он знал, что опытных следопытов почти невозможно заметить. Он вошел в маленькую гостиницу. Консьерж при виде его израильского паспорта принял безутешный вид и прошептал несколько сочувственных слов насчет «этого жуткого взрыва в Еврейском квартале». Габриель, войдя в роль Гидеона Аргова, несколько минут поговорил с консьержем по-немецки, прежде чем подняться по лестнице в свой номер на втором этаже. В номере был деревянный медового цвета пол и французские двери, выходящие в затененный внутренний двор. Габриель задвинул занавеси и поставил сумку на кровать – на самое видное место. Прежде чем уйти, он пристроил к дверному косяку сигнальное устройство, которое подскажет ему, входил ли кто-то в комнату в его отсутствие.

Он вернулся в вестибюль. Консьерж встретил Габриеля такой улыбкой, точно не видел его пять лет, а не пять минут. Снаружи пошел снег. Габриель шагал по темным улицам Внутреннего города, проверяя, не идет ли кто-нибудь за ним. Он останавливался у витрин, чтобы посмотреть через плечо, заскакивал в телефонные будки и, делая вид, что звонит, обозревал окрестности. В газетном киоске он купил «Ди Прессе», затем через сто метров бросил газету в мусорный бак. Наконец, убедившись, что за ним не следят, он вошел в метро на Штефанплац.

Ему не надо было смотреть на ярко освещенные карты венской транспортной системы, так как он ее помнил. Он купил в автомате билет, прошел через турникет и спустился на платформу. Сел в вагон и запомнил лица окружающих. Через пять остановок, на Вестбанхоф, он пересел на линию № 6, в поезд, идущий на север. У венской Общей больницы была своя остановка метро. Эскалатор медленно вывез Габриеля на заснеженный четырехугольник, по которому надо было пройти к главному входу на Вэрингер-Гюртель, 18–20.

Больница находилась на этом участке в Западной Вене более трехсот лет. В 1693 году император Леопольд I, заботясь о бедственном положении нуждающихся, приказал построить Дом для бедняков и инвалидов. Век спустя император Иосиф II переименовал его в Общую больницу для немощных. Старое здание продолжает стоять на расстоянии двух-трех улиц на Альзерштрассе, но вокруг него несколько кварталов занял комплекс университетской больницы. Габриель хорошо ее знал.

Под портиком, на котором значилось: «Saluti et solatio aegrorum» («Лечить и утешать больных»), – стоял человек из посольства. Это был маленький, нервического вида дипломат по имени Цви. Он пожал Габриелю руку и, быстро посмотрев его паспорт и визитную карточку, выразил сочувствие по поводу смерти его двух коллег.

Они вошли в главный вестибюль. В нем не было никого, кроме старика с жидкой седой бороденкой, который сидел на краешке дивана, сдвинув колени и держа на них шляпу, точно путешественник в ожидании запаздывающего поезда. Он что-то бормотал себе под нос. Когда Габриель проходил мимо, старик поднял глаза, и их взгляды на мгновение встретились. Габриель вошел в стоявший в ожидании пассажиров лифт, и старик исчез за закрывшимися дверцами.

Когда дверцы лифта открылись на восьмом этаже, Габриель несколько успокоился, увидев высокого блондина-израильтянина в двойке и с торчащим из уха проводом. У входа в отделение интенсивной терапии стоял другой охранник. Третий – маленький, смуглый, в плохо сидящем костюме – находился у двери в палату Эли. Он отступил, давая возможность Габриелю и дипломату войти. Габриель приостановился и спросил, почему его не обыскали.

– Вы же с Цви. Мне не надо вас обыскивать.

Габриель вытянул руки:

– Обыщи меня.

Охранник склонил набок голову и стал обыскивать. Габриель сразу узнал методику обыска. Все делалось по правилам. Промежность была обследована более навязчиво, чем это необходимо, но Габриель ведь сам напросился. Когда с обыском было покончено, он сказал:

– Обыскивай всех, кто проходит в эту палату.

Цви, представитель посольства, наблюдал за происходившим. Теперь он уже явно не верил, что приезжий из Иерусалима действительно Гидеон Аргов из «Рекламаций за период войны и справок». Габриеля это не слишком волновало. По ту сторону двери лежал его друг в беспомощном состоянии. Лучше вызвать у кого-то раздражение, чем позволить, чтобы он умер из-за того, что ты решил смириться.

Он прошел следом за Цви в палату. Кровать стояла за стеклянной перегородкой. Пациент не был похож на Эли, но Габриель не удивился. Подобно большинству израильтян он видел, какую дань взимает бомба с человеческого тела. Лицо Эли было скрыто дыхательной маской, на глазах лежала марля, вся голова была забинтована. На открытых участках щек были видны глубокие порезы.

Синеглазая сестра с коротко остриженными черными волосами проверяла, как идет внутривенное вливание. Она посмотрела на стоявших в помещении визитеров, на миг встретилась взглядом с Габриелем и снова принялась за работу. Глаза ее не выдали ничего.

Цви, оставив на минуту Габриеля, подошел к стеклянной перегородке и сообщил, в каком состоянии находится его коллега. От взрывной волны пострадали все внутренние органы. В течение секунды ему под кожу будто двинули армию, сказал Цви, и она все порушила на своем пути. Эли подбросило в воздух на пятьдесят футов. У него треснул череп. Пострадал мозг – насколько серьезно, можно будет судить, лишь когда он придет в сознание. Его уже дважды оперировали, чтобы устранить большую опухоль на мозге.

– Мозг его функционирует, – в завершение сказал Цви, – но на данный момент жизнь поддерживают приборы.

– А почему у него глаза закрыты марлей?

– В них осколки стекла. Врачи сумели извлечь бо́льшую часть, но с полдюжины все еще там.

– Он может ослепнуть?

– Врачи не могут этого знать, пока к нему не вернется сознание, – сказал Цви. И пессимистически добавил: – Если оно вернется.

– Мне говорили, что шанс выжить у него один к двум.

Маленький дипломат покачал головой:

– Если ему повезет.

В комнату вошел доктор. Он взглянул на Габриеля, и Цви быстро кивнул, затем открыл стеклянную дверь и вошел в палату. Сестра отошла от кровати, и доктор занял ее место. А она обогнула кровать и встала возле стекла. Взгляд ее вторично встретился со взглядом Габриеля, затем она резким движением руки задернула занавеску. Габриель шел в коридор, Цви следовал за ним.

– Вы в порядке?

– Вполне. Мне просто нужно минутку побыть одному.

Дипломат вернулся в помещение для визитеров. А Габриель, сцепив руки за спиной, как солдат по команде «вольно», медленно пошел по знакомому коридору под гудение медицинских приборов. Он прошел мимо поста медсестер. Рядом с окном висел такой же банальный вид венской улицы. И запах был тот же – запах дезинфекции и смерти.

Он подошел к двери № 2602-С. Осторожно толкнул ее кончиками пальцев, и дверь тихо открылась. В комнате было темно и пусто. Габриель оглянулся через плечо. Медсестер видно не было. Он проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Он не стал включать свет и ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Скоро комната прояснилась: пустая кровать, молчащие мониторы, обитое винилом кресло. Самое неудобное кресло во всей Вене. Он провел в этом кресле десять ночей, в основном без сна. И только раз к Лее вернулось сознание. Она спросила про Дани, и Габриель неразумно сказал ей правду. Слезы хлынули по ее израненным щекам. Больше она с ним ни разу не разговаривала.

– Вам не положено здесь быть.

Вздрогнув, Габриель быстро обернулся. Голос принадлежал сестре, которая минуту назад была у кровати Эли. Она произнесла это по-немецки. Он ответил на том же языке:

– Извините, я просто…

– Я знаю, чем вы занимаетесь. – Она помолчала. – Я помню вас.

Она прислонилась к двери, наклонила голову набок и сложила руки на груди. Не будь она в мешковатом костюме медсестры и со стетоскопом, висящим на шее, Габриель подумал бы, что она с ним флиртует.

– Ваша жена пострадала от взрыва бомбы года два-три назад. Я была тогда молодой медсестрой, только начинала. Я ночью дежурила у нее. Вы не помните?

Габриель с минуту смотрел на нее. И наконец произнес: