Ирина Крупеникова - Предел бесконечности (сборник)

• Название: Предел бесконечности (сборник)
• Автор: Ирина Крупеникова
• Издательство: Издательство: ЧуДо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001

Новый роман молодого фантаста обращает читателя к самой сокровенной тайне: откуда на земле произошла жизнь и возможны ли альтернативные ее формы. Найден способ создавать индивидов — взрослых человеческих особей с заранее определенными уникальными способностями, физически безупречных и неуязвимых. Но в современной цивилизованной стране они невольно становятся орудием темных структур и алчных дельцов. И только животворная доброта и сила матери-земли нашей способна превратить индивида в человека с прекрасной душой, бескорыстно отдающего людям свое сердце и свои необыкновенные таланты.

В книгу входят также четыре фантастических рассказа, дополняющие и развивающие основные темы романа.

---

Ваш сын сообщил вам, кто Лиза на самом деле?

Да, он сказал, что это искусственный человек, созданный специально, чтобы выполнять работу по дому и по уходу за больными.

Взаимопонимание с Лизой установилось быстро?

Да! Девочка прямо-таки впитывала все, что я ей говорила. Она ничего не смыслила в работе сиделки, это я в первый же день поняла. Но она так быстро училась! На ее фоне все остальные — это куколки в белых фартучках. Лизонька как будто чувствовала мое состояние. Знаете, за те шесть лет, пока Лизонька была жива, у меня ни разу не случилось ни одного криза.

А как вела себя Лиза? Я имею в виду — спала, ела?

Она была обычной девушкой. Очень любила яблоки и шоколад. Ей снились сны, о которых она мне рассказывала. Чаще всего во снах она купалась в океане. Она вообще много читала, особенно про океан. Я обещала, что мы с ней обязательно поедем на море.

Кристина Сталинаровна, Лиза когда-нибудь болела?

Нет. Очень здоровая сильная девочка. Я однажды упала из кресла в саду. Даже вскрикнуть не успела, а Лизонька уже рядом. На руках меня домой отнесла. Были у нее иногда головные боли. Один раз насморк подхватила. Она почему-то испугалась этого насморка, как чумы. Долго меня расспрашивала, что люди в такое время чувствуют.

Значит, она осознавала, что отличается от людей?

Да, конечно. Но я-то на это внимания не обращала. Для меня она была доченькой. Самым прекрасным ребенком на свете.

Кристина Сталинаровна, я понимаю, как вам трудно вспоминать, и все же. Может быть расскажете, как у вас забрали Лизу?

У меня украли половину сердца! Никогда не забуду, как Лизонька кричала: мама, мамочка, не отдавай меня, пожалуйста. Как я плакала! Люди в военной форме пообещали, что Лиза ко мне вернется. Но я им не поверила. И ничего не могла сделать. Сидела в этом проклятом кресле на крыльце и смотрела, как ее сажают в машину. А она смотрела на меня. И я чувствовала, как она со мной прощается.

Вот такую историю поведала нам Кристина Сталинаровна. Добавлю, что после этих событий несчастная женщина провела многие месяцы на больничной койке. И только известие о рождении внучки, которую по требованию бабушки назвали Лизой, вернуло старушке желание жить.

Судьба Лизы известна. Девять лет назад шумиха вокруг индивидов профессора Жулавского заставила людей поверить, что «биороботы» — самые опасные существа во вселенной. Их отправили в крематорные печи всех. Без допроса, без предъявления обвинений, без суда и следствия. В их числе была Лиза — юное создание с человеческой душой.

Кого же на самом деле профессор Жулавский выводил в люди? Исполнительных рабов? Безжалостных убийц? Или чутких добрых друзей? А может быть среди них, как в любом обществе, были и те, и другие, и третьи? И кого же больше? Никто не задался этим вопросом. А исполнительской службе, как и крематорной печи, было все равно.

Я возвращалась домой с тягостным чувством. Мне пришлось говорить со старой женщиной о самом больном, самом страшном. И я подумала: если бы на моем месте была Лиза, как бы поступила она? И поняла: Лиза бы закрыла блокнот и не задала ни единого вопроса, лишь увидав печальные глаза осиротевшей старушки.

Интервью подготовила Анастасия Нежданова».

К статье прилагались две фотографии. На одной седая курчавая бабулька обнимала улыбающуюся девушку с тонким красивым лицом, обрисованным ровной линией ухоженных волос. Две счастливые женщины, голова к голове. Две пары сияющих глаз. Другая фотография демонстрировала прозекторскую, где просматривался стол и растерзанное тело на нем. Подписей к изображениям не было.

Чуть ниже имелась дописка: «Только в нашей газете! Читайте серию статей об индивидах профессора Жулавского. В следующем номере: «Истинное лицо Алексея Жулавского». Вы узнаете о ранее не публиковавшихся фактах биографии профессора, о его личной и семейной жизни».

Филипп отодвинулся от экрана.

— Орион, дай мне поименный список всех корреспондентов это газетенки.

— Позвольте уточнить задание.

— Чего еще не ясно? — доктор Жулавский удостоил индивида взглядом.

— Подобные данные не публикуются в открытых базах. Вы хотите, чтобы я нарушил закон?

— Какой закон?… Нет! Не надо мне цитировать кодекс! Достань все, что найдешь. Любыми средствами, но так, чтобы тебя не отследили. Меня интересуют женские имена.

— Будет сделано.

Из дальнего угла кабинета донеслось сдавленное сопение. Это смеялся Стас.

— Он тебя достанет, Фил.

— Лучше бы ограничил ему доступ в библиотеку, — проворчал Филипп.

— Я тебе давно говорил, что он начал свое образование с изучения юриспруденции. Ты меня, помнится, тогда послал.

— Я не нянька! Ты взялся его опекать, вот и продолжай в том же духе.

Стас хмыкнул, явно довольный замечанием, и для порядка напомнил:

— Слушай, мне вообще-то забот хватает. Ты помнишь, что мы заказали десять эмбрионов?

— Ты уже привез? Отлично! Предыдущая партия развивается успешно, будем закладывать следующую.

— Фил, а тебе в этой статье ничего странным не показалось?

— Болтовня!

— Там было про головную боль и насморк. Разве так бывает? У Ориона стопроцентный иммунитет, а боль он только диагностирует, и то, когда захочет. Его организм защищен от любых неприятностей, как зародыш в матке!

— Почем я знаю, что у них бывает! Но с легкой руки этой «Анастасии Неждановой» газеты сейчас расшумятся во все глотки.

— Не бери в голову, у нас «крыша»… Слушай, а ты даже имя репортерши запомнил! Чего это вдруг?

Филипп долго смотрел на застывший электронный текст.

— Я думаю, что это вовсе не «Анастасия какая-то». Сто против одного! Ее имя — Анна Жулавская.

— Твоя сестрица? — изумился Стас.

— Да. И она что-то знает. Она была с отцом в последние годы. Она видела, как он работал, и теперь собирается поведать об этом миру. Я должен ее найти!

— Зачем? Фил, ты получил своего индивида. Что тебе еще надо?

— Решить отцовскую задачку, вот что мне надо! Мне нужны мои жрецы, а не дубликаты его поделок! Орион — это прототип. Теперь дело за новыми! Я должен понять, что наделала эта штука, — он ткнул пальцем на колбу с осколками минерала, безделушкой застывшую на столе. — Ты мне можешь объяснить, как кусок камня сформировал в родниковой воде человеческую ДНК?

Стас устало покачал головой.

— А Анна скорее всего может! — Филипп хлопнул ладонью по столу. — Сделай все, чтобы ее отыскать. Используй парня. Я хочу проверить его в настоящем деле. Зря, что ли, ты его всюду таскаешь за собой по поводу и без повода!

* * *

За окном вагона проносились снежные поля, полусонные деревеньки, холодные полустанки. Мелькали столбы электропередач, текли и текли провода. Тамара, свернувшись калачиком на жесткой полке, приткнулась головой в колени Глеба и мирно дремала, под размеренное перестукивание колес. Обрюзгшая женщина напротив копошилась среди многочисленных катулей и недоверчиво поглядывала на загорелого длинноволосого парня. Он понял ее мысли: как бы чего не спёр. Стало противно. Он отвернулся к покрытому изморозью окну.

Зачем я еду туда? Что найду? Пустой дом? Память?.. Виртуальную могилу без надгробия и доброго имени?

Смутные воспоминания о первых минутах существования вне капсулы вызвали легкий озноб. Глеб поспешно направил мысли в противоположную сторону: поближе к Тамаре, к полюбившейся деревеньке и ее обитателям, к приемному отцу.

Вьюжным февральским днем они вдвоем стояли на крыльце избы, и Борис Сергеевич спросил:

— Ну что? Что решил-то, сынок?

— Поеду. Может себя лучше узнаю, когда пойму, что за эксперимент такой на мне поставили.

— А Томочка?

Глеб оглянулся на избу.

— Придется с собой брать. Плачет весь день. Как я ее оставлю? Чего доброго, втихомолку за мной отправится. Не привязывать же… Да и грустно мне без нее.

— Да-а-а, — Борис Сергеевич хитро прищурился. — Тяжко с ней будет.

— Ничего, батя, не впервой. Два года рука об руку по земле версты отмеряли.

— Поди больше и не увидимся…

— Отчего же? Будет все в порядке, к посевной, как пить дать, придем.

— Да ты не о посевной, ты о себе подумай! Голова у тебя светлая и душа горячая. Неужто на земле места не найдешь себе и Томе?

— Не место ищу, отец, дорогу ищу. А родина моя навсегда в Белкове. Здесь я родился… В мае домой вернемся, обещаю! А там посмотрим.

— Ну, раз так… Удачи тебе, сынок.

— Гле-еб, — позвала Тамара, — мне тут не нравится.

— Скоро наша станция, кнопка. Потерпи.

Она села на скамье и, передернувшись от холода, запахнула воротник полушубка.

— Глеб, почему ты думаешь, что мы неправильно едем? Ты перепутал электрички?

— Нет, Тома. Электрички я не перепутал… — Глеб бесцельно обвел взглядом встающих с пригретых мест сонных людей.