Наталья Метелева - Венок гор

• Название: Венок гор
• Автор: Наталья Метелева
• Жанр: Фэнтези

Под названием «Предание Круга» — 6 место в 5 эквадорском конкурсе. Под названием «Венок гор» и под псевдонимом «Натан Метич» опубликован в журнале «Реальность фантастики» Љ9 2007 г. от Р.Х.

В полной версии вышел в сборнике «Фэнтези-2009», Эксмо, в ноябре 2008 г.

---

Ты есть плоть и разум земли, мальчик мой. Ты ищешь драгонь-цвет, а он един с тобой. Он смотрит на мир твоими глазами — других у него нет. Он летит над миром твоей душой — другой у него нет. Он зовет тебя твоим сердцем — другого у него нет. Ты и есть — драгонь-цвет. Без него мы все — глина мыслящая. Без нас он — мощь бесцельная, пустота огненная. Без нас никогда не прикоснуться ему к мирам, не прорасти, не проложить дороги.

Ты — око в сердцевине лотоса, стебель драгонь-цвета. Ты — драг, самое дорогое, что есть во всех мирах. Ты и есть — древо, связующее ветвями листья звезд. Ты — его дорога. Ты сам — дорога, которой идешь. Дорога, которую ты продираешь в небытии. Один — для всего мира. Дорога, хранящая всех, кто когда-либо был: мысль человеческую и след звериный, тень облака и взмах крыла, свет звезд и жизнь солнца. Ты — драг, связующий миры и времена. Ты ищешь себя в бездне, но где ты сам, — тот, кто зовет? Везде, куда протянут луч дороги во тьме. Ты сам — этот луч, мой мальчик. Единый, от начала до другого начала. Ты — один.

— Я не один, пока вы со мной.

— Мы — одно и то же с тобой, сынок. Ты — драг, созидающий путь. И мы — та же дорога, которой ты идешь.

* * *

— Ты, вижу, получил то, зачем в горы ушел? — травница покосилась на сильные, здоровые ноги юноши. И снова улыбка мелькнула ящеркой на гладком камне:

— Стал бы я так беспокоиться о своем здоровье! Ты же знаешь, кого я искал.

— И нашел?

— Да. Говорил с ними.

— Лжешь, — устало молвила Порека, — твои отец и мать давно мертвы.

— Живы! — Вель всегда был упрям.

— Значит, ты сам — мертв.

— Я не мертв, — равнодушно сказал Вель, словно его совсем не заботило мнение живых. — Я нашел драгонь-цвет. Это совсем не то, что говорили…

Он осекся. Понял, что давно не слышит его Порека. Глаза ее стали пустыми, бездонными, словно глянули в бездну черного солнца. Травница покачивалась, сжимая виски: «Нет! Не встану в Круг!» — «Даже сейчас, Порека? Смотри, мы нашли ее…» — «Никогда!»

Не выдержать ей. Самые жестокие войны — неслышные, незримые. Когда человек и не видит, что его убивают и родных его, любимых. Живет, как жил, не чуя. Но не тот человек, кто вернулся из Вечьих гор. Вель дотронулся до лба измученной женщины. Туда, где зияла черная звезда. Погасил рану. Травница тише шелеста листьев шепнула:

— Зачем ты солгал мне?

— Разве? Меня спрашивали о девочке из рода Веча. Таких я не встретил.

— А кого же? Он улыбнулся светло, мягко:

— Чудо. Ту, что искала драгонь-цвет! И не славы хотела, не богатства, не власти. Здесь, в долине, такие не родятся.

— Ее ждал океан, а она отправилась за каплей! Что же хотела она просить?

— Сама откроет.

— Не откроет уже. Мертва она, дочь Догляда.

Догляда? Он же немощен, как младенец, — хотел сказать Вель. Но мир отхлынул вместе с воздухом, и он задохнулся, точно плотвичка, брошенная на пустом песке…

…Полноводной рекой распускал Догляд девичью косу. Кружил бабий хоровод, вздымал пестрые волны, белоснежная птица забилась на гребне волн, утонула. И вышла на берег жена бога: багровые розы горели на белом теле, кровавые лилии распускались под ее ногами — цветы из свадебного венка бога Веча…

— Липка, дочь Круга. Они отняли ее у меня сразу после рождения, — слетали слова женщины шорохом опадавшей листвы. — Она даже не знала, что я — ее родная мать. А теперь — уже никогда не узнает.

Вель дотронулся до ее дрожавших рук. Как обычно, едва уловимым движением. Легкое касание — и бледнеют хищные розы, закогтившие ее душу. Он поцеловал бы ее тонкие пальцы, извлек ледяную боль из застывшего сердца, но не посмел.

— Я не убивал ее, Порека. Но если ты веришь, что я виновен, почему же ты сама не в Круге? Не мстишь? Вашим бабам я не по зубам, но ты — смогла бы. Я бы позволил, принял смерть из твоих рук. И они это знают.

— Потому что ты мне сын. Своей матери он тоже был сыном.

— Нет, матушка. Потому, что твоя ненависть к ним — больше украденной ими любви.

Порека молчала, опустив голову. Вель взял ее безжизненную руку, коснулся губами кончиков пальцев. Она подняла сухие, пожухлые, как осенняя листва, глаза.

— Ты осудишь меня, но… Я радовалась, когда Липка убежала. Лучше уж такая судьба, чем та, которую ей начертали. А сейчас радуюсь тому, что Круг не увидит ее живой. Другую, такую же, они еще не скоро смогут вырастить.

— Разве могу я осудить тебя за твою боль? Для такой темной радости должны быть совсем черные причины.

Круг захлестнул ей горло, душил, не давал рассказать. Нельзя чужакам знать, что Венцу бога Веча давно уже тесно в долине, и захотел он пустить корни по всем землям, стать одним общим садом. Что женщины решили: пора навести порядок во всем доме Веча. Смахнуть пыль, отскрести грязь и вымыть начисто. Нельзя никому проведать, что за последние годы рождалось очень много мальчиков: Круг растит убойное мясо. Что нужен только повод, и Круг его придумает, чтобы выплеснуться из долины и расползтись по земле огромным родимым пятном, просачиваясь везде, как отравленная вода. А когда женщин Веча попытаются остановить, они за око возьмут все очи и сделают своими. За каплю крови — всю кровь. Не прольют, — вберут, растворят в себе. Травница схватилась за горло, прохрипела:

— Липка должна была стать центром нового Круга. Вель удивился:

— Всегда думал, что центр этого великого гарема — возлюбленный бог Веч.

— Они готовили мою девочку к особому посвящению… самому кровавому из всех.

Даже если бы Круг не стягивал петлю на горле, она не смогла бы рассказать.

Своих дочерей они пожалели, да и закон запрещал отнимать ребенка, рожденного в освященном браке. А дочь такого обряда, когда весь Круг соединяется с богом через жертву, дочь всего Круга — такая девочка давно была им нужна, и они помогли ей родиться. Несчастный Догляд… Его подталкивали, разжигали и спустили с тетивы горящей стрелой. Он был орудием, которое сломали и выбросили: не всякий выдержит прикосновение бога. А с Липкой было бы еще хуже.

Порека задыхалась. Вель чуть тронул ее черные косы, — и осыпались с шеи душившие змеи как пепел. Травница вздохнула.

— Они сделали бы из нее … подобие мужчины. Женщину с изуродованной, противоестественной душой. Одержимую Вечем, вершителем судеб. Ее предназначили держать Крушащий Круг.

— А она отправилась за драгонь-цветом. Вот почему она услышала его зов, единственная из всех.

* * *

Ее маленькое сердце полыхало жарче земных недр. И Вель откликнулся, поднялся из глубин пещеры, поспешил к девочке. К той, что пришла за драгонь-цветом и висела над пропастью. И страшнее смерти для нее было — не ответить зову, не исполнить то, зачем пришла.

Он поймал ее, уже летящую в разинутую пасть небытия. Кинул шнур, сплетенный из силы земных корней. Священный шнур драга, созидающего путь.

— Откуда ты, маленькое чудо? — спросил Вель.

— Издалека, — шмыгнула девчонка разбитым в кровь носом.

— Врешь. А горы вранья не прощают. Зачем тебе драгонь-цвет?

Она блеснула на него сердитыми глазенками. Очень уж любопытен этот горный дух. И смотрит строго. И вранья не простит. И сказала, за что готова отдать звезду своего сердца:

— Хочу расплести венок бога Веча!

— Совсем? — обомлел Вель.

— Совсем. Он такой старый, что из него одна труха сыплется. Света не видно. И мамы с папой. Круг запер их от меня.

Вель задумался. Понимает ли она, чего хочет? Как бы то ни было, он стал драгом, чтобы исцелять увечных. И дорога привела его к новому началу.

— Что ж… Я исполню твое желание.

— А драгонь-цвет найти поможешь?

— Ты уже его нашла.

— Где? — заозиралась девочка на пустынные склоны. — Не вижу. Вель рассмеялся:

— Твой драгонь-цвет расцветет в долине, малышка. Тебе надо вернуться. Она разочарованно вздохнула, теребя растрепанную косичку.

— Нельзя мне! Они сразу узнают, зачем я в горы ходила. И убьют. А если Липень в селение вернулся, то уже знают.

— Убьют? Не бойся, — грустно ответил Вель. — Я приду в долину. Помогу тебе.

*** Тишина на улице взорвалась зычными криками:

— Нашли! Несут!

Вель прильнул к оконцу: между женскими фигурами протиснулся, опасливо озираясь, коренастый бородач с длинным свертком в руках. Вошел во двор. Следом прошмыгнул на четвереньках Догляд. Бородач развернул сверток.

Девочка легла рядом с мертвым псом, коснулась мохнатого бока тонкой ручонкой, как погладила. Распахнутые глаза вперились в слепое небо. Из-под слетевшей от толчка шапчонки выскользнула светлая косичка, свернулась змейкой на траве.

Догляд подполз, сел рядом, поправил шапочку на ее голове, лопоча что-то свое, неразборчивое. Бородач так и не смог вытащить его за изгородь. Массивный, упирающийся безумец ухватился за собачью цепь, потянул за собой пса. Бородач махнул рукой, да выскочил поскорее сам.