Сергей Голубев - Битвы цивилизаций

• Название: Битвы цивилизаций
• Автор: Сергей Голубев
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-3990-2

В книге доктора юридических наук, кандидата исторических наук Сергея Александровича Голубева «Битвы цивилизаций» показано, с одной стороны, непрерывное противоборство и столкновение, с другой стороны, экономическое, духовное и культурное сотрудничество стран и народов в эпоху Древнего мира. Автор размышляет о том, что лежало в основе мировых конфликтов, что приводило империи и государства к жестоким войнам, рассматривая политические, экономические и юридические аспекты взаимоотношений различных социальных слоев и правящих групп.

---

Выборы в Спарте

Вторым важнейшим преобразованием Ликурга стал передел земли, главной ценности государства. До него неравенство состояний было огромным. Земля, недра, богатства Спарты сосредоточились в руках кучки богачей. В результате появилась масса нищих и бедных. Угроза восстания против власти все возрастала. Желая уничтожить источник зависти и многих преступлений – богатство и роскошь, Ликург надумал излечить государство от двух самых опасных его болезней – богатства и бедности. Тогда он убедил граждан отказаться от частного владения землей, передать ее (и все, что в ней) в распоряжение государства, а затем провести новый ее раздел, раздел более справедливый, чтобы каждый мог жить в равных условиях и никто не был бы выше другого. Он разделил всю Лаконику на 39 тыс. земельных участков. 30 тыс. из них отдал периэкам (порабощенным лаконцам, которые хотя и считались свободными, но участия в работе Народного собрания, в управлении Спартой не принимали), а 9 тыс., относящихся к самому городу Спарта, разделил между спартанцами. В итоге исчезли нищета и крайнее богатство, и у всех граждан появился умеренно приличный достаток. Глядя на все это, Ликург имел право с радостью заметить: «Вся страна – это наследство народа, поделенное между братьями!» Законы, якобы введенные Ликургом, на самом деле были установлены в Спарте частично в VIII, но главным образом, во второй половине VII в. до н. э. Несмотря на почти заведомую недостоверность биографии Ликурга, она содержит ценный материал о быте и законах спартанцев в эпоху наивысшего могущества и расцвета государства лакедемонян.

Воины

В руках самых богатых людей были сосредоточены огромные денежные средства, и те пускали их в оборот, налагая долговые обязательства на заемщиков, зачастую неподъемные. Чтобы окончательно уничтожить неравенство, Ликург решил поделить поровну и движимое имущество. И тогда Ликург пошел на хитрый, мудрый шаг. Он изъял из обращения все золото и серебряные монеты и приказал употреблять железные. В итоге все денежные средства богачи должны были хранить дома, а так как новые деньги при малой стоимости оказались тяжелы и массивны, хранить и возить их было неудобно. Пришлось строить специальные кладовые. Так Ликург вынудил богачей изъять деньги, этот «чертов дар», из обращения. «Благодаря такой монете в Лаконике исчезло много преступлений: кто решился бы воровать, брать взятку, отнимать деньги другого или грабить, раз нельзя было скрыть свою добычу, которая к тому же не представляла ничего завидного и, даже разбитая в куски, не годилась ни на что?» – пишет историк. Можно сказать, что Ликург был первый, кто сделал шаг по направлению к идее необходимости введения банковских карт.

Воины-спартанцы

Одним словом, политика спартанского государства была направлена при Ликурге на то, чтобы уменьшить разрыв между богатством и бедностью. Плутарх пишет: «С целью еще более стеснить роскошь и окончательно уничтожить чувство корысти Ликург установил третье, во всех отношениях прекрасное учреждение, совместные трапезы, сисситии, – для того чтобы граждане сходились обедать за общий стол и ели мясные или мучные кушанья, предписанные законом. Они не имели права обедать дома, развалившись на дорогих ложах за дорогими столами, они не должны были заставлять своих отличных поваров откармливать себя в темноте, как прожорливых животных, вредя этим и душе, и телу, предаваясь всякого рода порочным наклонностям и излишествам, долгому сну, беря теплые ванны, ничего решительно не делая, словом, ежедневно нуждаясь в уходе, как больные. Одно это было важно, но еще важнее было то, что богатство, выражаясь словами Теофраста, не было ни на что годно. Им нельзя было пользоваться. Оно не могло доставлять чувства радости, словом, нельзя было ни показать множества своей драгоценной посуды, ни похвастаться ею. Вот почему в целом мире в одной Спарте находила себе подтверждение пословица, что «бог богатства слеп и лежит без жизни и движения»».

Ликург полагал, что кончина должна быть достойным завершением его жизни и даже смерть общественного деятеля должна быть полезна государству. В возрасте 85 лет он, простившись с друзьями и сыном, отказался принимать пищу и умер от голода. Но он боялся, что его останки перенесут в Спарту и граждане смогут перестать следовать его заветам и посчитать себя свободными от данной клятвы. Перед смертью он приказал друзьям сжечь свое тело и бросить пепел в море. Пока Спарта придерживалась законов Ликурга, она была самым сильным государством в Греции. И только в конце V в. до н. э., когда в Спарту вместе с золотом и серебром проникли имущественное неравенство, расслоение, корысть, законам Ликурга был нанесен смертельный удар. Однако здесь мы должны разочаровать читателя, которому захочется поверить в то, что в античности наверняка жили какие-то совершенно иные люди, люди из «иного сплава», или по крайней мере в тот период не выступали в открыто безобразной форме проявления нового времени (интриги, алчность, воровство, подкуп, коррупция). Увы, и в то время извечные человеческие слабости давали о себе знать, будучи распространены довольно широко. Их жертвой стали и спартанцы. Аристотель говорит о коррупции как о явлении, характерном для Спарты. Прокламируемый аскетизм спартанцев, если судить по высказываниям Ксенофонта и Аристотеля, в классической Спарте был лишь лозунгом. Говоря об особенностях национального характера спартанцев, греки отмечали их безудержную страсть к деньгам (т. е. filarguriva filocrhmativa). Получается: декларировали одно, а делали? Правда, по мнению философов и историков, все эти черты, а именно – страсть к богатству и роскоши проявились у спартанцев только в конце Пелопоннесской войны, когда немалые деньги полились в Спарту и стали оседать в карманах правящей верхушки. Впрочем, имеются данные, что и ранее (еще до Лисандра) страсть к деньгам и наживе, а также связанная с этим коррупция были известны. Взяточничество в среде спартанского высшего руководства является важной темой в трудах Геродота. Согласно его утверждению, в 524 г. до н. э. все спартанское командование, возглавившее военную экспедицию на Самос, было подкуплено самосским тираном Поликратом, а потому и поход оказался безрезультатным. Весьма своеобразны, мы бы даже сказали, современны слова и речи тех лет. Когда к архонтам Спарты пришли самосцы с просьбой о помощи (против их изгнавшего царя Поликрата), то пришли они с пустыми руками. Выслушав их, архонты заявили просителям не без лукавства и даже намека: мы забыли, о чем шла речь вначале, и не понимаем конца. Самосцы быстро сообразили, в чем тут дело, и пришли вторично. Речей они на сей раз не произносили, а принесли с собой большую сумку, вручив архонтам: «Сума просит хлеба».

Символичный жест Афины

И это был далеко не единственный случай. Похоже, что во взятках было замешано и руководство спартанским флотом во время греко-персидских войн. Спартанский наварх Эврибиад, по слухам, получил в 481–480 гг. до н. э. от Фемистокла взятку в 5 талантов, за что изменил план своей экспедиции в пользу Афин. Геродот упоминает и спартанских царей, с чьими именами были связаны дела о коррупции (в частности, попытки подкупить царя Клеомена). Кроме Клеомена, называют еще одно имя – царя Леотихида, бесспорно уличенного в получении взятки от фессалийских Алевадов. Количество такого рода фактов, отмечает историк, говорит о том, что коррумпированность царей Спарты вовсе не была редким явлением и не считалась чем-то из ряда вон выходящим. Фукидид к списку Геродота добавляет еще два имени спартанских царей, подозреваемых в коррупции (Плистоанакта и Агиса II). Важно подчеркнуть, что цари, подозреваемые в коррупции, действовали не в одиночку, а вместе со своими советниками – эфорами, которые были к ним приставлены народом для осуществления надзора за их поведением во время военных кампаний. Как видим, даже война не являлась большим препятствием для стремления нажить деньги на всем, что только представляется возможным. Персидская дипломатия не раз использовала в своих целях продажность спартанского высшего руководства. Еще до Каллиева мира, в 459 г. до н. э., персы считали возможным посылать деньги в Спарту для принятия нужных им решений. Один из персидских царей говорил, что осел с грузом золота быстрее выиграет сражение, чем это сделает самая сильная и опытная армия.

Речь Ликурга

Многие состояния в Спарте, по-видимому, накапливались от взяток, полученных спартанскими генералами в последнее десятилетие Пелопоннесской войны. Можно себе представить, с каким размахом стали красть при Лисандре, если Гилипп, прославленный военачальник, герой сицилийской кампании и личный друг Лисандра, попытался украсть у государства сумму в 300 талантов. Правда, исследователь Л. Печатнова пишет, что после того, как лихорадка обогащения охватила всю Спарту, все эшелоны власти, был принят закон, который позволял ввоз и хранение иностранной валюты только для государственных целей и под государственным контролем. Лицам же частным за хранение золотой и серебряной монеты дома грозила смертная казнь. По этому закону в 403 г. до н. э. Форак, гармост Самоса и друг Лисандра, был отрешен от должности и приговорен к смертной казни. Напуганные сановники и коррупционеры Спарты попытались обойти закон. Учитывая, что закон запрещал хранить золото и серебро у себя дома, лакедемоняне «отдавали его на хранение своим соседям аркадянам», видимо, через подставных лиц… В качестве зарубежных банков использовались храмовые центры в Пелопоннесе и вне его. В роли хранителей сбережений, денег выступали даже и храмы Востока. Жажду заполучить богатства все откровеннее связывали с войной. Спартанский царь Архидам у Фукидида произносит монолог, говоря, что Аттика «стоит обедни», превосходя все остальные области населением, богатыми запасами. Историк Р. Виппер пишет, что Архидам «развивает дальше мысль, совсем необычную в устах спартанца: война – это финансы». О том же, но еще обстоятельнее говорит Перикл в своей речи, указывая, что войну успешнее выдерживает тот, у кого есть существенные денежные запасы и средства, а также централизация и аппарат, позволяющий в чрезвычайных условиях кризиса быстро и полномочно распоряжаться финансами. Слабая федерация не может выстоять в серьезной схватке. При этом Перикл обращает внимание на необходимость и важность высокого культурно-технического уровня для одержания победы в битве. Но тогда почему же Афины, имевшие все это в своем владении, потерпели поражение? И тут прямо надо бы сказать об участии в противостоянии третьего лица, каковым явились персы с их золотом. Они раздробили союз греков, пойдя на прямой подкуп вчерашних союзников и братьев афинян – спартанцев. Р. Виппер пишет: «В спор греков вступил новый фактор, финансовая сила персов, при посредстве которой самая консервативная община Греции, Спарта, быстро превратилась в плутократию и стала располагать не меньшими ресурсами, чем афинская держава».