Эмилия Александрова - Искатели необычайных автографов

• Название: Искатели необычайных автографов
• Автор: Эмилия Александрова
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Математика
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00080-4

Любитель изящной словесности Филарет Филаретович Филаретов, или сокращенно Фило, и признающий только красоту математики Матвей Матвеевич Матвеев, или сокращенно Мате, отправляются в путешествие по прошедшим эпохам в поисках автографов великих писателей и математиков. Каково же их удивление, когда оказывается, что они разыскивают одних и тех же людей! На страницах этой удивительной книги вы повстречаетесь с Омаром Хайямом, Блезом Паскалем, Эратосфеном, Фибоначчи, Пифагором и многими другими великими людьми, которые, возможно, предстанут в новом, незнакомом для вас качестве. Немаловажно, что книга написана простым понятным языком и не требует специальных знаний в области математики.

---

— Весьма счастлив, мсье. Но не думайте все же, что на том деятельность иезуитов закончилась. Уже через четыре десятилетия они добились того, что орден восстановили. И хотя прежнего могущества братьям Иисусовым не видать больше как своих ушей, они все еще продолжают обстряпывать свои темные делишки. Между прочим, мсье, читали вы «Памфлеты» Ярослава Галана?

— Как же, как же, — немедленно отзывается Фило. — Западная Украина, если не ошибаюсь. Первые годы после воссоединения с Украинской ССР. Грязные происки украинских националистов и кровавая роль Ватикана — верного пособника фашизма… Удивительная книга! Страстная, смелая, талантливая.

— Еще бы! — саркастически поддакивает Асмодей. — Кое-кто счел ее даже непростительно талантливой. И коммуниста Галана убили. Да, мсье. Кха, кха. Зверски. Предательски. Топором.

— Тэк-с, — изрекает Мате после хмурого молчания. — Иезуиты?

— Они самые, мсье. Хотя и в более широком смысле. Потому что дело здесь не столько в прямой принадлежности к ордену Иисуса, сколько в самом духе иезуитизма. Ватикан, можно сказать, пропитан им насквозь. Собственно говоря, понятие это давно уже стало нарицательным. Иезуит — стало быть, лживый, коварный, хитрый, лицемерный, подлый. Словом, человек без совести и чести.

— Странно, — задумчиво произносит Мате. — Никак не могу себе представить, что это гнусное братство существует поныне!

— К сожалению, мсье. Однако могу вас утешить: дела его в настоящее время далеко не блестящи. — Асмодей шарит по карманам и достает смятую газетную вырезку. — Вот, смотрите. Это напечатано совсем недавно: «Некогда могущественный католический орден иезуитов переживает трудные времена… Сохраняя еще некоторое влияние в отдельных странах, он терпит внушительное сокращение штатов… Только за последние семь лет ряды этого ордена поредели еще на одну шестую… Отмечается также резкое сокращение числа новообращенных… Сейчас в мире осталось 30 860 иезуитов».

Мате сосредоточенно сводит брови к переносице. Тридцать тысяч восемьсот шестьдесят негодяев… Не так уж мало!

— Ваша правда, мсье. Вышибить из седла — не значит убить. Так, кажется, выразился мсье Паскаль?

— И все-таки именно он положил начало их концу, — убежденно возражает Фило. — Но вернемся к последней сцене вашего спектакля, Асмодей. По правде говоря, она меня очень удивила. Конечно, в театре, да и в кино, нам нередко показывают чьи-то сны. Но ведь то, что мы увидали во Франции семнадцатого века, можно назвать спектаклем лишь условно. Каким же образом вы умудрились показать нам то, что приснилось Мольеру?

— Понятия не имею, — нахально скалится тот. — Как сказал поэт, я за чужой не отвечаю сон.

— Кроме шуток, Асмодей! Зачем вам это понадобилось? — допытывается Мате.

Черт пожимает плечами. Что же еще ему оставалось, если Паскаль умер в 1662 году, а Мольер получил разрешение на постановку «Тартюфа» только в 1669-м?

— Но разве вы не могли избрать для своего представления другую, более раннюю их встречу?

— Ко! Ко-ко-ко! Более раннюю… Как бы не так, мсье! Я драматург. Мне нужно было свести их не когда-нибудь, а в момент перелома, когда усилия их начали приносить реальные плоды. И потом, с чего вы взяли, что Паскаль и Мольер встречались прежде? Они вообще никогда не встречались!

— Так какого же черта вы нам головы морочите, мистификатор вы этакий? — не выдерживает Мате.

— Да, да, — вторит Фило, — на что нам встреча, которой никогда не было? Зачем она нам, спрашиваю я, хотя бы даже и под соусом сновидения?

Но Асмодей неуязвим. По его словам, французский критик девятнадцатого века Сент-Бёв поступил точно так же, и никто, между прочим, его за то не осуждал. В сочинении, посвященном истории и литературному наследию Пор-Рояля, он тоже описал вымышленный разговор Мольера и Паскаля. Тем самым знаменитый француз как бы восполнил пробел в биографии двух великих людей, которым было для чего свидеться и о чем поспорить. А что сделал венгерский математик двадцатого века Альфред Реньи? Его книга «Письма о вероятности» — не что иное, как им самим сочиненные послания Паскаля к Ферма. Разумеется, он знал подлинную их переписку, знал историю становления математики случайного, и все-таки Паскаль у него высказывается как человек, причастный к более позднему опыту теории вероятностей, о котором на самом деле не знал.

При имени Реньи Мате смягчается. Правда, «Писем о вероятности» он не читал, зато «Диалоги о математике» Реньи — его любимая книга. И все-таки…

— Что можно Юпитеру, нельзя быку! — назидательно изрекает он.

— Но почему же, мсье? Чем я хуже Реньи?

Самонадеянность черта так забавна, что Мате фыркает, и гнев его остывает окончательно.

— Ну-с, — говорит он, снисходительно посмеиваясь, — так что же вы придумали в подражание Реньи? Может быть, несуществующую встречу Паскаля и ферма?

— Вот именно, мсье! — не моргнув глазом подтверждает черт. — Они ведь тоже никогда не виделись и тоже оперируют у меня понятиями более позднего времени. Зато письма о формуле сочетаний — это уж чистая правда. Ферма и Паскаль действительно отправили их друг к другу одновременно.

Мате только руками разводит. Но ссылка на Сент-Бёва и Реньи сделала свое, и он уже не чувствует охоты возмущаться. В конце концов, право на некоторую вольность есть у всякого художника. А то, что Асмодей художник — по крайней мере в своем деле — сомневаться не приходится.

— Мерси, мсье! — расплывается черт (он если не слышал, так угадал мысли Мате). — Очень рад, что вы это уразумели. Ведь как-никак, благодарение аду, я не диссертацию сочинял и не научную монографию, а пьесу. Паскаль, Ферма, Мольер — о них уже столько понаписано! Тут тебе и о жизни, и о творчестве, и о философских взглядах… Ну а я рискнул показать всего лишь несколько связанных с ними эпизодов…

— Не так уж это мало, — замечает Фило. — На сей счет существует пропасть поучительных изречений, но я приведу одно: чтобы узнать вкус барашка, не обязательно съедать его целиком. Хватит и одной котлетки… Объясните, однако, вот что: зачем вы так старательно приукрашивали все, связанное с теорией вероятностей? Зачем придумали историю с паштетом, с подземельем, с Клубом знаменитых математиков? Разве нельзя было то же самое изложить просто, без всяких ухищрений?

— Конечно, можно. Но на сей раз благоволите обратить свои претензии к мсье Паскалю, мыслью которого я руководствовался. По его мнению, математика — предмет настолько серьезный, что никогда не следует упускать случай сделать его еще и немного занимательным… Впрочем, теория вероятностей, как вы понимаете, далеко не исчерпывается тем, что уместилось в моем спектакле. Так что, если вздумаете изучать ее всерьез, обратитесь к более опытным педагогам… А теперь прощайте, мсье! Срок моей командировки истек. Дон Леандро-Перес, наверное, уже сердится… Итак, бьен рэстэ! Счастливо оставаться! И позвольте мне завершить мое представление традиционной формулой, которой заканчивали свои пьесы старинные испанские драматурги:

«Простите автору его ошибки!»

Хромой бес отвешивает опечаленным филоматикам насмешливый поклон и скрывается из виду.

— Мате, неужели он никогда не вернется?

— Как знать, Фило! Наше дело — ждать и надеяться…

Москва

1972 г.

Примечания

1

Эхнатон, или Аменхотеп IV (XIV век до н. э.), — египетский фараон. Нефертити — его жена. (Здесь и далее примечания авторов.)

2

Здесь: хаджж — путешествие.

3

Мухаммед — основоположник мусульманской религии ислама (по-арабски: покорность).

4

Козьма Прутков — коллективный псевдоним трехрусских писателей XIX века: А. К. Толстого и братьев А. М. и В. М. Жемчужниковых.

5

Дирхем — мелкая монета на Востоке.

6

Везир — первый министр.

7

Ассасины — мусульманская религиозная секта, превратившаяся в религиозное государство, первым правителем которого был Хасан Саббах.

8

Ахмед-хан — правитель династии караханидов, подчиненный сельджукам и добивавшийся независимости.

9

Коран — священная книга мусульман.

10

Ибн Сина (около 980 — 1037 г.) — ученый-энциклопедист средневекового Востока: философ, врач, естествоиспытатель, математик, поэт.

11

Гулямы — солдаты тюркской гвардии.

12

Алгебра и алмукабала (по-арабски: восстановление и противопоставление) — правила, с помощью которых составляются и решаются алгебраические уравнения.