Мицос Александропулос - Ночи и рассветы

• Название: Ночи и рассветы
• Автор: Мицос Александропулос
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1978

Мицос Александропулос — известный греческий писатель-коммунист, участник движения Сопротивления. Живет в СССР с 1956 года.

Роман-дилогия состоит из двух книг — «Город» и «Горы», рассказывающих о двух периодах борьбы с фашизмом в годы второй мировой войны.

В первой части дилогии действие развертывается в столице Греции зимой 1941 года, когда герой романа Космас, спасаясь от преследования оккупационных войск, бежит из провинции в Афины. Там он находит хотя и опасный, но единственно верный путь, вступая в ряды национального Сопротивления.

Во второй части автор повествует о героике партизанской войны, о борьбе греческого народа против оккупантов.

Эта книга полна суровой правды, посвящена людям мужественным, смелым, прекрасным.

---

В один из тех дней на Астрас прибыл член командования дивизии — политический представитель Центрального Комитета ЭАМ. Это был Ставрос. Он ездил на конференцию с англичанами и делегатами националистических соединений.

Космас заметил его издали, — грузный и высокий, он сидел в седле как-то неловко. Офицеры дивизии в шутку прозвали его митрополитом. На первый взгляд это прозвище казалось странным, а между тем в Ставросе действительно было что-то от величественных митрополитов православной церкви, — такой же сдержанный и немногословный, он говорил всегда очень многозначительно и пересыпал речь афоризмами. Разумеется, митрополитом его называли за глаза, но в этом не было ни иронии, ни насмешки.

Ставрос медленно слез с лошади. Он наконец тоже заметил Космаса.

— Ну, как дела, Космас? Зайди через час, надо поговорить.

Час спустя Космас застал Ставроса и Спироса за чаепитием.

— Иди сюда! — позвал его Ставрос. — Вот тебе кружка, котелок. Пей. Потом доложишь, как это произошло с англичанином, которого убили под Новый год. Что он был за человек? Почему его убили?

Космас рассказал по порядку, как они познакомились с Уорреном, о чем разговаривали и, главное, о той беседе в горах, которую подслушал капитан Пирс.

— Англичане говорят, что он был коммунистом, — заметил Ставрос.

— Коммунистом Уоррен не был. Но он верил в необходимость сотрудничества с ЭАМ, и мне кажется, что именно эту его идею и расстреляли англичане под Новый год.

— Ну, положим, идею они не расстреляли! Помимо их желания существуют факты, и факты заставят англичан признать влияние ЭАМ. Исход дела решит соотношение сил, а не капризы Квейля и не знаю, кого там еще.

— Хорошо, если так, но ведь англичане не останавливаются перед убийством своих же офицеров, не согласных с их политикой. Что, если они применят эту тактику и к нам? — решился спросить у Ставроса Космас.

— Если бы да кабы… — недовольно протянул Ставрос. — Это любимый конек Спироса. Советую не перенимать. На «если бы да кабы» политику не построишь. А нам сейчас нужно единство, единство всех греческих партизанских сил. И единство союзников. Правда, англичане стараются его сорвать. Чего только они не делали на конференции, чтобы не допустить общего соглашения!

— Поэтому не мешает уяснить себе, — сказал Спирос, — насколько это единство вероятно. Где кончаются реальные возможности и где начинаются иллюзии. Жить иллюзиями в таких условиях очень опасно.

— Так, значит, конфликт?

— Идти на конфликт незачем. Но исключать его тоже нельзя. Сегодня им не нравится ЭЛАС, а завтра не понравится демократическая Греция. В конце концов, не надо забывать, что никогда еще мы не были так сильны, как сейчас.

— По двум дорогам сразу идти нельзя, — настойчиво повторил Ставрос. — И наша дорога — единство. Сами англичане на вооруженное столкновение не решатся. Это было бы для них политически невыгодно. И в то же время наши силы не настолько велики, чтобы выдержать, если столкновение произойдет… Только представь себе, что будет, если в один прекрасный день они бросят против нас свою технику!

— Я не ослышался, ты сказал «если»? — засмеялся Спирос.

Ставрос тоже рассмеялся. Он считал разговор оконченным.

* * *

Возле английской миссии стояли мулы. Партизаны грузили пожитки.

— О! Ходи! Ходи! — крикнул Космасу майор Антони. К нему снова вернулось доброе расположение духа. — Поедем с нами, наш путь надежнее.

— Боюсь, что мы во многом не сойдемся взглядами! — ответил Космас. — А разногласия в такой обстановке вещь рискованная. Вас будет много, а я один! Антони сделал вид, что не понял намека.

— ЭЛАС сражался героически, это будет признано историей.

Он сказал еще много хорошего об ЭЛАС, но слова его звучали как некролог. Накануне ночью, когда Космас разбудил его и передал приказ о перемещении английской миссии, еще не совсем проснувшийся Антони воскликнул: «Вот, стало быть, и кончилась эпопея ЭЛАС!» Космас заметил ему, что эти самые слова говорились уже не раз, в том числе и немцами… Теперь Антони старался сгладить впечатление от их ночного разговора.

— Генерал считает, что отступление временное, — сказал Космас. — Весной дивизия вернется в эти места и уже отсюда поведет наступление на долину.

— Конечно! Конечно! — согласился Антони. — Но мне не выпадет больше счастья посетить этот прекрасный уголок. Я получил назначение в Каир. Оттуда мы принесем вам свободу! Возможно, я увижусь с вашим другом Стивенсом. Что ему передать?

— Что я жду скорой встречи в Афинах, которые мы освободим вместе!

— Подождите минутку! — попросил Антони. Он поднялся по каменной лестнице и скрылся в доме. Через несколько минут он вернулся с изящным портсигаром в руках.

— Я хочу сделать вам подарок!

Космас стал отказываться.

— Нет! Нет! — настаивал Антони. — Прошу вас, возьмите!

Когда Космас явился с портсигаром в штаб, офицеры заинтересовались его содержимым.

— Что и говорить, красиво! А есть ли что-нибудь внутри?

Космас открыл портсигар. Он оказался пустым. В штаб вошел сапер Пелопидас. Он взял портсигар, повертел его и поскреб пальцем.

— Осторожно, это подарок! — предупредил его Космас.

— Такие подарки дарят туземцам! Игрушки, погремушки! Глянь-ка сюда!

Блестящая краска слой за слоем оставалась на пальцах Пелопидаса.

— Если хочешь знать, самая обыкновенная фанера! — Не может быть!

— Фанера! — твердил Пелопидас. — Не веришь — посмотри!

Он смахнул блестящую фольгу, портсигар в самом деле был из фанеры. Офицеры захохотали. Кто-то предложил сделать из подарка мишень. Космас хотел было возразить, но потом эта мысль понравилась и ему.

— Мишень так мишень!

Они отошли подальше от домов и установили подарок на одной из каменных глыб. Пелопидас отсчитал сорок шагов. Офицеры провели черту и стали стрелять по очереди.

В эту минуту показался Керавнос. Не доходя до черты, он на ходу снял автомат и выстрелил. Деревенские мальчишки с гиком бросились подбирать разноцветные обломки.

— Ну и молодец же ты! — восхитился Космас. — Я запишусь в твой взвод! Научишь меня стрелять так же метко!

Керавнос взял его за локоть.

— Пойдем поговорим! Есть дело!

* * *

Совсем поблизости разорвалось несколько снарядов, один вслед за другим. Дрогнула потрясенная земля. Всполошились крестьяне. Заголосили, забегали женщины.

— И до нашего двора добралась беда! — сказал дед Александрис. — Это что же будет, ребята? Дадим сжечь такую деревню?

Крестьяне тоже уходили в горы. Они знали, что немцы не оставят от деревни камня на камне. И, глядя в долину, на зарево пожара, они горевали о том, что завтра такое же зарево заполыхает над их домами.

— А где сейчас немцы? — спросил у Керавноса Космас.

— Откуда я знаю! Путь им теперь открыт. Но раньше завтрашнего дня можно не ждать, ночью они не сунутся.

Возле одного из домиков Керавнос взял Космаса под руку.

— Послушай, что я скажу! Мне приказали с десятью партизанами остаться на Астрасе. Людей я выбираю сам и нашел пока только девять. Пораскинь мозгами, кто будет десятый.

Керавнос посмотрел на него в упор горячим, нетерпеливым взглядом, толстые губы его дрожали в улыбке.

— Все еще думаешь, антихрист! — Керавнос не утерпел и сильно ударил Космаса по плечу.

Удар пришелся как раз по старой ране. Острая боль просверлила руку и как будто снова вспорола рубцы. Но вместе с болью нахлынула радость.

— Нам дали важное задание. — Керавнос больше не ребячился. Он стал серьезным и сосредоточенным. — Сегодня мы тоже уйдем из деревни, пока переберемся в горы… Пошли, посмотришь, кого я выбрал.

Из домика доносились оживленные голоса партизан. Космас сделал несколько шагов и остановился.

— Или я с ума сошел, или там разглагольствует Фокос!

— Быть не может! Кто ему велел остаться?

Керавнос шагнул к двери и сердито распахнул ее.

Навстречу ему поднялся Фокос.

— Погоди, не шуми, дикий ты человек! Какие все пошли буйные! Разве могу я оставить своих ребят в таком опасном деле? Да и вы тоже хороши! Чего бы вы без меня стали делать? Каким местом думали?

Партизаны расхохотались. Керавнос смягчился:

— А ты знаешь, как нам здесь достанется?

— Знаю! Не маленький! Через все я, милый друг, прошел — лет сорок у руля стоял и вновь скатился в юнги!

Бойцы подвинулись, освободили место у огня.

— Садись, Космас! — подтолкнул его Керавнос. — Грейся, сколько влезет, копи тепло про запас. Партизанская жизнь для тебя только начинается.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

А я, Олимп, седой Олимп, остался