Мицос Александропулос - Ночи и рассветы

• Название: Ночи и рассветы
• Автор: Мицос Александропулос
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1978

Мицос Александропулос — известный греческий писатель-коммунист, участник движения Сопротивления. Живет в СССР с 1956 года.

Роман-дилогия состоит из двух книг — «Город» и «Горы», рассказывающих о двух периодах борьбы с фашизмом в годы второй мировой войны.

В первой части дилогии действие развертывается в столице Греции зимой 1941 года, когда герой романа Космас, спасаясь от преследования оккупационных войск, бежит из провинции в Афины. Там он находит хотя и опасный, но единственно верный путь, вступая в ряды национального Сопротивления.

Во второй части автор повествует о героике партизанской войны, о борьбе греческого народа против оккупантов.

Эта книга полна суровой правды, посвящена людям мужественным, смелым, прекрасным.

---

Потом потянулись долгие, томительные часы перестрелки.

Вторая атака состоялась под вечер. Солнце уже клонилось к горизонту, когда на Астрас обрушился сплошной поток огня. Космас заметил, что снаряды падали на разрушенный минами Пелопидаса переход. Его партизаны оставили открытым, они были уверены, что оттуда немцы и цольясы наступать не решатся.

— Вставайте! — отдал команду Космас. — Скорее к переходу! Они зайдут к нам в тыл…

…Пушки умолкли. Дымился развороченный снарядами обрыв. Первая группа солдат беспрепятственно перешла реку и стала карабкаться в гору.

— Не спеши! — придержал пулеметчика Космас.

Его нервы были напряжены, тело одеревенело. Рука крепко сжимала кольцо гранаты. Космас отполз в сторону, приподнялся. Рывок был хладнокровным и рассчитанным. Падая, Космас услышал взрыв своей гранаты, а потом крики товарищей и треск пулемета. С того берега ответили пулеметы цольясов. Пули, точно разъяренные пчелы, впивались в землю. Космас ползком вернулся к своим. В этот самый момент их пулемет неожиданно умолк.

— Ранили! — прошептал пулеметчик. Его рука бессильно повисла. На спине и на груди выступила кровь.

Космас разорвал на нем рубашку и перевязал рану. Внизу было тихо. Отступившие цольясы вылезли на противоположный берег.

— Чего ждешь? — крикнул Космас второму пулеметчику. — Наподдай им как следует!

— Ты лучше посмотри, сколько лент у нас осталось.

У партизан не было лент, а у цольясов — желания снова лезть в воду. И стреляли они в основном для того, чтобы прикрыть отступление своих.

Неожиданно снова ударили пушки. Правда, били они уже не по Астрасу. Снаряды разрывались на противоположном берегу, на дороге к перевалу. Вскоре оттуда же донеслась ружейная стрельба.

— В кого это они стреляют? — недоумевали партизаны. — Что там происходит?

* * *

Разгадку они узнали к вечеру, когда в лагере появилась вестница Керавноса Лаократия. Она принесла трофеи — сигареты, консервы и хлеб. Но еще радостнее, чем трофеи, была неожиданная новость: маленький отряд — человек сорок эласитов, — направляясь из Кидонохорья на Астрас, зашел в тыл цольясам и завершил бой. Командовал отрядом товарищ Лиас, секретарь областного комитета Астипалеи.

— Он сейчас в Криакуро, — сказала Лаократия Космасу, — хочет с тобой поговорить.

Космас однажды видел Лиаса в Астрасе и на всю жизнь запомнил его. Его нельзя было не запомнить, Лиас обладал редким по величине и по форме носом: посредине возвышался невероятно крутой горб, а на конце свисала мясистая, увесистая слива, продырявленная порами. Разговаривая с Лиасом, многие делали вид, что не замечают его уродливого носа. Сам же Лиас не раз посмеивался над злым даром, которым наделила его природа.

В Криакуро было многолюдно. По дороге спешили незнакомые партизаны. Почти все в рваной одежде и с окровавленными повязками.

Лаократия распахнула перед Космасом дверь одного из домиков. Он вошел и увидел Фантакаса и Керавноса в белой чалме бинтов.

— Вот и Космас! — поднялся ему навстречу Лиас. — Тебя и не узнать — ишь какую бороду отрастил!

Космас рассмеялся.

— Иди сюда, садись! Сейчас мы тебя накормим.

В домике было уютно и тепло, пахло чесноком и рыбными консервами. Банку консервов получил и Космас, В дверях появился Фокос.

— Где ж ты пропадал? — ехидно спросил Керавнос. — А мы-то думали, что ты погиб смертью храбрых!

— Пророки говорят, что человек, способный меня убить, родится только в будущем веке:

— Иди сюда! — позвал Фокоса Космас. — Иди. Угощу рыбкой…

— Какой рыбкой? Откуда?

Увидев консервную банку, Фокос скривился.

— Ты меня прости, но это не рыба. Такую пакость я в рот не беру!

Космас поднес банку к огню и прочитал этикетку:

— «Сардины»!

— Не может быть! Консервы немецкие, а море у немцев ой как бедно сардинами! Собрали небось какую-нибудь рыбью мелюзгу. А кто в рыбе не смыслит, тот, конечно, и верит… Дай бог, доберемся до Астипалеи, поймаю я для тебя большую рыбу и знаешь как приготовлю? Единственный способ в мировой кулинарии — половина рыбы будет вареная, а половина жареная…

— Ну и что же в этом удивительного? — спросил Лиас.

— А то, что рыба будет неразрезанная. Целехонькая будет рыба — половина жаренная с маслицем и лимоном, а половина вареная!

— Сочиняешь!

— Это я-то?

— Ладно, ладно. В Астипалее проверим. А для тебя, Космас, есть дело. Нужно устроить раненых, собрать трофеи. Давай-ка займись…

* * *

С делами было покончено на рассвете. В домике Лиаса все спали. Космас нашел свободное место и лег.

Яркие события минувшего дня одно за другим пробегали у него перед глазами. Но самой яркой почему-то оказалась удивительная рыба, обещанная Фокосом. Она то и дело наплывала на него, большая, золотистая. Рыба шевелила жабрами и резвилась в реке, у самого берега, где песок мягкий и желтый. И вода была чистая, как детская память…

Засыпая, Космас вдруг вспомнил, что вместе с последними днями января он оставлял позади двадцать лет жизни.

V

С отрядом Лиаса в лагерь прибыли трое интендантов: словно дождевые тучи над выжженной солнцем долиной, они сулили партизанам сытые дни. Один из интендантов оказался знакомым Космаса. Это был старик Колокотронис. И Космас мог биться об заклад, что следом за старым интендантом на горизонте появится фасоль или чечевица. Колокотронис тоже узнал Космаса, и они поздоровались, как давние друзья.

— Как дела, Колокотронис?

— Х…х…х…

— Хорошо?

— Нет! — выпалил Колокотронис. — Х…х…худо! Х…х…хуже некуда!

— Что так?

— М…М…мулов нету!

— На что тебе мулы? Возить-то все равно нечего!

— Есть ч…чего возить! — лукаво сощурился Колокотронис.

И он поведал Космасу, что в лесу около Кидонохорья спрятаны несметные сокровища. В тех местах находилось интендантство. Когда началось отступление, транспорта не хватало, и большую часть запасов спрятали в лесу.

— И что там припрятано? — поинтересовался Космас, Колокотронис стал перечислять:

— С…с…с…

— Сахар? — подсказал Космас, — Соль!

— А что еще?

— М…м…

— Мука?

— М…м…мыло!

Таким образом Космас узнал, что в тайном складе припрятаны картофель, макароны, табак, а также патроны, мины и гранаты.

— А еще что-нибудь есть?

Колокотронис кивнул головой.

— Фа…фа…фа…

— Фасоль или факес?

— Не…немного фа…фасоли и не…немного фа…факес! Нужно было срочно перевезти эти продукты и не менее срочно — раздобыть врача и лекарства. В бою многие партизаны получили ранения. Каждый врачевал себя как мог. Первым лекарством была раки деда Александриса. Партизаны промывали ею свои раны. На бинты рвали рубашки. По вечерам женщины стирали окровавленные лоскуты в реке. Утром лоскуты снова шли на перевязку.

Раненых решили разместить в Криакуро. Здесь было безопасно. Во время обстрелов из Хелидони снаряды до Криакуро не долетали. Почти все домишки превратились в больничные палаты. Заботу о раненых взяла на себя Кустандо, крестьянка из погоревшей деревни.

А как-то раз утром в Криакуро появился врач, растерянный и ошеломленный, словно краденая невеста. Хитростью и силой его доставил из Астипалеи Фантакас. Врачу было за шестьдесят, он устал от дороги и сердился на все и вся. И Лиас, и Космас постарались смягчить его гнев, но гораздо успешнее повлияли на врача сами раненые партизаны, которые нуждались в его помощи.

— Ну ладно, — сказал врач, — я остаюсь. Правда, и выхода у меня другого нет: что стоит моему дракону-похитителю снять с плеч эту седую голову? Но вы не думайте, не о голове своей я пекусь! Нет! Жаль покидать этих героев! Ради них и останусь! Однако имейте в виду: политикой я не занимаюсь и программы ваши не ставлю ни в грош…

Врач еще долго шумел, как будто старался убедить их, что старик он строптивый и своенравный: еще раскаетесь, что меня похитили. Космас слушал его с понимающей улыбкой: что и говорить, обошлись с врачом довольно бесцеремонно, и проглотить такую обиду нелегко.

Зато Лиас, привыкший судить обо всем только по тому, Что он видел, слышал и мог пощупать рукой, принял врача таким, каким он представился. Он сразу же заверил врача, что в его расхождениях с ЭАМ нет ничего страшного.

— Все греки, независимо от своих политических убеждений…

— Знаю, знаю, — ворчал врач. — Читал я кое-какие ваши книжонки. Зовете к сотрудничеству все партии и группировки… Но со мной, дражайший, дело обстоит иначе: я не вхожу ни в какую партию, я против политики.

— Ну и хорошо! — успокоил его Лиас. — Пусть будет так. Хотя все эти рассуждения об аполитичности теперь уже никого не проведут. В классовом обществе аполитичных людей не существует!