Оливия Уэдсли - Пламя

• Название: Пламя
• Автор: Оливия Уэдсли
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-322-0

Оливия Уэдсли – известная английская романистка, культивировавшая жанр любовного романа. Творчество ее, рассчитанное на массового читателя, насыщено мелодраматизмом, отличается глубиной проникновения в женскую психологию.

---

Он положил шляпу и палку на диван, затем посмотрел на нее.

– Ты можешь себе позволить смеяться и чувствовать себя веселой и тому подобное, – сказал он. – Это нам, твоим родным, суждено переносить весь срам и все, что с ним связано. Это достаточно тяжело для нас, могу тебя уверить.

Тони серьезно смотрела на него.

– Вы не ответственны за мои действия.

– Мы не должны были бы, но мы все равно будем нести этот позор. Слушай, Тони, я приехал, чтобы просить тебя положить конец всему этому. Пока мы устроили так, чтобы скрыть все. По крайней мере, так мы полагаем, хотя кто знает, что говорят там, в клубах? Естественно, я последний услышу обо всем. Но, как я сказал, я приехал, чтобы убедить тебя бросить все это, забыть Роберта и вернуться. Ты можешь еще ехать в Германию, и умнее ничего не может быть. Не всякая семья согласилась бы.

Тони разразилась презрительным смехом.

– Ты, таким образом, предлагаешь мне пансион в Германии вместо всего этого, – и она рукой показала на комнату. – Жизнь компаньонки вместо Роберта, которого я обожаю, который обожает меня. Милый друг, ты с ума сошел или ты просто дурак?

– Конечно, я и не должен был ожидать, что ты подумаешь о других иначе. Твой ответ как раз такой, каким, я знал, он будет. Тебе дела нет, выйдет ли за меня Дафнэ или нет. Конечно, ты даже не понимаешь, почему ей не выйти. Но она, к счастью, чиста и невинна, а ее родные не дадут ей выйти за меня, пока ты живешь здесь с Робертом на такой манер. Тетя Гетти говорила, что я ничего не добьюсь от свидания с тобой. Мне следовало согласиться с ней и не тревожиться. Если бы я подумал, я бы понял, что от девушки, которая поступила так, как ты, нельзя ожидать, чтобы она почувствовала стыд или поняла чувства других.

Тони упорно смотрела на него.

– Ты говоришь, что любишь Дафнэ?

– Я не намерен говорить с тобой о ней, но, если тебе нужно знать это, я тебе отвечу: да, и довольно сильно!

– Это значит, что ты готов на жертву для нее?

Фэйн посмотрел на нее с удивлением.

– Я так думаю, – глухо сказал он.

– И, несмотря на это, ты чувствуешь горький стыд оттого, что я пожертвовала для Роберта тем, что, я полагаю, вы назвали бы моей чистотой?

– Есть маленькая разница между любовью к девушке и желанием жениться на ней и тем, что сделала ты.

– Не от Роберта и не от меня зависит то, что мы не можем пожениться; он бы женился на мне завтра, если бы мог.

– Женился бы? – сказал Фэйн. – Будем надеяться, что это так. Я думаю, что он теперь так говорит. Ему довольно просто говорить так, когда он знает, что его жена будет жить еще годы.

– Если ты скажешь еще что-нибудь подобное, то я тебя выброшу из дома.

Фэйн побагровел от злости.

– О, я уйду. Я был дураком, что вообще пришел. – Он повернулся к двери.

В его опущенных плечах и усталой походке было нечто, что тронуло Тони, несмотря на ее раздражение.

– Фэйн, – сказала она.

Он обернулся.

– Разве, если я даже не могу исполнить того, что ты хочешь, мы не можем остаться друзьями?

Он горячо схватил ее руку.

– Тони, я же знаю, что ты приличный человек, – неужели ты не придумаешь? Неужели ты не постараешься бросить такую жизнь? Это разрушает все мои виды на счастье, – и он нелепо покраснел.

Тони, пересиливая себя, слегка улыбнулась.

– Если ты действительно любишь и Дафнэ любит тебя, она выйдет за тебя, несмотря ни на что. Это не зависит от того, брошу я или не брошу Роберта. Я не могла бы этого сделать, если даже хотела. Мы совершенно так же женаты, как если бы над нами произнесли слова молитвы. Брак – это не только церковь и кольцо и медовый месяц, это медленное и глубокое переплетение каждого инстинкта, желания, надежд и той любви, которую чувствуешь друг к другу. Я не могу теперь удалить от себя Роберта, потому что он часть меня самой, как я – его. Фэйн, неужели ты этого не можешь понять?

– Я понимаю, что ты не хочешь согласиться, – мрачно ответил он.

Тони крепко сжала руки.

– Ничто, ничто, говорю я тебе, не разлучит меня с Робертом.

В это время раздался звонок по дому. Они могли слышать поспешные шаги старого Джованни по выложенному плитками вестибюлю, затем шум голосов.

– Кто это может быть? – прошептала Тони. – Во всяком случае, не Роберт.

Открылась дверь, и вошел человек в форменной одежде.

Он вопросительно посмотрел на Тони и Фэйна, а затем быстро заговорил, обращаясь к Фэйну.

Тони плохо понимала по-итальянски, Фэйн и вовсе не понимал. Явившейся посмотрел то на одного, то на другого, затем произнес по-английски:

– Лорд Роберт.

Тони в секунду бросилась к нему.

– Что случилось? – спросила она.

Из вестибюля слышны были рыдания, громкие, шумные рыдания прислуги. Тони оттолкнула пришедшего и бросилась через коридор.

Несколько человек стояли вокруг небольшой деревянной кушетки.

Гартон, слуга Роберта, стоял на коленях, спиной к ней.

Она оттащила его и, наконец, увидела.

– Роберт! – воскликнула она, и ее голос зазвучал пронзительно. Она бросилась на безжизненное тело. – Это Тони, посмотри на меня, заговори со мной! – Она вдвинула свои пальцы между его холодными пальцами и прижалась губами к его губам. – Ты не умер, – шептала она, – милый, это только шутка, но не надо больше шутить, ты пугаешь меня. Роберт, Роберт!

Гартон, у которого по лицу текли слезы, рассказал Фэйну, что автомобиль внезапно остановился и Роберт был выброшен и сломал себе спинной хребет.

Фэйн наклонился над Тони и старался увести ее. Она подняла свое подергивающееся лицо.

– Оставь меня, – прошептала она почти без голоса, – он принадлежит мне.

ГЛАВА XXII

Мертвящий ветер овеял меня своим холодным дыханием, и для меня пришла зима, когда моя весна не успела еще пройти.

Жизнь продолжает свое течение. Это самое ужасное в ней. Человек страдает и страдает, а жизнь течет. Человек видит, что часы, которые прошли, полны мучений. Он знает, что часы, которые наступят, принесут новые страдания и что отдыха нет. Жизнь проходит через человеческую душу своим тяжелым шагом, железной пятой печали, которая терзает и рвет.

Прошло два дня, и в каждую из минут этих двух дней Тони сознавала, что значит быть терзаемой воспоминаниями и распинаемой на кресте тоски и томления.

Только женщина, которая любит страстно, может понять то, что переносила она.

Ночью она лежала, смутно всматриваясь в темноту, чувствуя вокруг себя объятия Роберта. Раз, когда она забылась сном на несколько минут с порывисто бьющимся сердцем, ей показалось, что она ясно чувствует его дыхание около себя. Она прислушивалась, не смея двинуться, и затем с рыданиями глубокого одиночества поняла, что она слышала свое собственное дыхание.

Днем тысяча разных вещей, казалось, громко называли его имя. Его папиросы, перчатки, шапки, бумаги. Тони смотрела на них и думала, что еще два дня назад в это время Роберт был жив. О, эти бесконечные мысли: два дня, три дня тому назад он был здесь, сидел в этой комнате, и мы смеялись, Бог мой, мы смеялись!

На третий день приехала леди Сомарец. Фэйн телеграфировал ей, не сказав о том Тони. Тони находилась возле Роберта и наполняла вазы белой сиренью и белыми розами, когда она приехала. Через безжизненное тело Роберта они смотрели друг на друга.

– Уйдите, – прошептала губами Тони.

Та посмотрела ей в глаза. Может быть, слабая жалость к Тони тронула ее, или она смутно поняла, как велика была любовь между обоими. Она повернулась и оставила Тони одну.

После, в салоне, они снова встретились, но только на минуту. Если Тони заставала кого-либо в комнате, она уходила. Она была как неистово раненое животное, которое тщетно старается укрыться. Роберта уже похоронили в то утро на маленьком кладбище, на отвесной стороне холма. Комья земли, которые бросали на гроб, падали всем своим весом на душу Тони. Она пролила все свои слезы и смотрела на свет без слез. Затем начались совещания о том, что предпринять.

– Я была у адвоката Роберта перед отъездом из Лондона, – сказала леди Сомарец, – и узнала, что завещание, которое у него находится, совершено три года назад. Я искала среди его бумаг и более позднего не нашла. Ты не знаешь, Антония, совершил ли он новое завещание?

Тони покачала головой:

– Не знаю.

– Тогда ты останешься без гроша, как и раньше.

– Разве?

– Все деньги переходят к младшему племяннику Роберта, сыну Уильбэрна.

– Да?

– Мы обсудили все с Фэйном, и мы оба считаем нужным посоветовать тебе вернуться со мной в Лондон на некоторое время. Бейлисы, конечно, знают всю правду, но я полагаю, я даже уверена, что посторонние еще ничего не знают. Ты, конечно, пока будешь спокойно жить у меня. Позже я решу, чего я хочу для тебя.

Тони не говорила. Спустя немного она поднялась и ушла в свою комнату. Она должна вернуться в Лондон, чтобы жить, – снова вернуться в тюрьму.

– Нет… – прошептала она.