Галина Галахова - Кеворка-небожитель

• Название: Кеворка-небожитель
• Автор: Галина Галахова
• Жанр: Прочая детская литература

Новая книга известной ленинградской писательницы Галины Галаховой, живущей ныне в Лондоне, выходит после долгого перерыва. Галина Галахова дебютировала ярко своей первой книгой «Поющий тростник» в 1974 году, и в дальнейшем её повести и романы для детей и взрослых пользовались неизменным успехом. В этой книге читатель вновь ощутит всю прелесть фантазии и юмора автора. Две фантастические истории погрузят его в мир, полный приключений, загадок и тех особых доверительных отношений между взрослыми и детьми, которые делают книги писательницы одинаково интересными для читателей всех возрастов.

---

— Как — сгорел?! Не может быть — я наизусть знаю его биографию, все детали.

— Извини меня, но, значит, ты ничего не знаешь. Вилт сгорел… «от любви». Но что это такое никто из нас не знает. Лабиринт бьется над этой загадкой не одно тысячелетие по Хартингу, но, как говорят там, откуда ты только что прилетел — воз и ныне там, — блеснул своим знанием чужого языка Цытирик. — Какая-то невидимая, страшная, всепроникающая зараза… Вилт дошел до такой низости, что остался там навсегда и выболтал им наши секреты, еще хорошо, что знал он не так много, мы ведь очень предусмотрительные. Пришлось его убирать прицельным лучом — его там убила молния. Надеюсь, тебе подобное не грозит?

Кеворка хотел ответить, что нет, не грозит, но сказал:

— Я, понимаете, предупредил их… о похищении. — И тяжело вздохнул. — Я не мог иначе. Со мной действительно что-то такое сделалось…

— Не узнаю тебя, мой славный Кев! — вознегодовал Цытирик. И в эту минуту стал на себя непохож, как будто Кеворка успел передать ему частичку собственного смятения. — Вспомни, когда ты летал к Аджарте — даже оттуда ты вернулся самим собой, такое сложное похищение, такие безумно опасные излучающие образцы! Даже этот завистник Нак, который, правда, завидует даже обыкновенному грибу, восхитился твоей работой и устроил в твою честь салют перед Дворцом Светил. Такого не каждый разведчик удостаивается. Уж я-то как-нибудь знаю.

— Как это было давно, я все забыл…

— Забывать — великое искусство. Я тебе помогу забыть твоих прикатчиков. Я очень хорошо умею не только все помнить, но кое что и забывать, если возникает такая необходимость. Недаром же мне доверено писать нашу историю. Хартингское Время знало, на ком остановиться и сделать свой выбор, — усмехнулся Цытирик.

Перед ними выросли меховые двери стационара, а позади раздались тяжелые шаги и жалобные всхлипы. Цытирик и Кеворка обернулись: к ним со всех ног бежал Гут.

— Раплет, Раплет… — кричал он, — Раплет, Раплет…

— Что — Раплет? Что у тебя опять? — сердито спросил Цытирик. — Вечно у тебя что-нибудь неладное, всякие глупые осложнения. Без неприятностей ведь не можешь.

— Не могу, — согласился безропотно Гут. — Я его всего почистил, снял старые ошметки, он стал у меня совсем как новенький. Я его завел на полную катушку, а он как врежет мне — и убежал. Не знаю даже — за что. Вот еле-еле до вас доплелся… Ой-йе-ей! — Гут осторожно дотронулся до огромной шишки, которая красовалась у него на лбу.

— Где он? — завопил Цытирик. — А информация? Информация где? Ты у него ее взял?

— Я взял? Не знаю, — Гут растерянно пожал плечами, — я, кажется, не успел. Информации, кажется, у меня нет. Он побежал к Светилам — на тебя, Кеворка, жаловаться! Его информация убежала вместе с ним — я так думаю.

Цытирик даже забыл отругать Гута, так был раздосадован.

— Какие отношения сложились у тебя с Раплетом? Он что-нибудь знает? Ну про эти твои новые мысли?

— Знает. Прими, Гут, мое сочувствие. Если вы, Великий, мне прикажете, я сейчас же верну Раплета на станцию.

Цытирик был полностью выбит из колеи — неслыханная дерзость со стороны амера: напасть на службу Времени!

— Но ты не в силах его вернуть — ты сейчас на карантине. Я немедленно свяжусь со Светилами. О! Это ему дорого обойдется: его спишут на запчасти. Гут, иди к образцам — как бы они тоже не взбесились. У них у всех без исключения просматривается эта опасная тенденция. Очень сильные отклонения. Зачем надо было выбирать таких ненормальных? А ты, Кев, пойдем со мной. Я постараюсь освободить тебя от чуждых влияний и наслоений. Ты будешь спать, а я буду читать тебе вслух нашу родную Историю — что может быть ее интереснее, нашей матери-Истории?

Они бесшумно пропали в мягком проеме, а Гут поплелся обратно на станцию.

ГУТ — НАШ СТОРОЖ

Мы сидели в кубе. Аленька, закутанный в сетку, был самый одетый из нас.

— Дикие они все какие-то здесь, — шепнула Кима Наташе. — Мы почти голые, а им хоть бы что. Я прежде всего накормила бы нас и дала хоть какую-нибудь одежду. Где долг гостепреимства — нету! Я у себя дома привыкла есть по часам.

— И и что самое странное — я даже не знаю, как надо с ними держаться, — вслух сказал самому себе Витя.

Он лежал в углу на спине, руки за голову, уставившись в потолок, откуда поползло вниз желто-зелено-синее и фиолетовое облако, оно ярко засветилось и стало нас всех по очереди расцвечивать.

— Надо — вместе, — подсказала Чапа. — Вместе — теплее и веселее. — Она лежала у Витиных ног.

Наташа вспомнила в этот момент рисунки, которые когда-то нарисовала авторучка, и подумала, что их всех уже здесь насильно раскрасили и сейчас с ними сделают, сотворят что-то такое уж…

— Жрать как хочется, — заорал Аленька. — Эй, вы, потусторонние, синие-зеленые и разноцветные туманы, слышите? Дайте нам хоть что-нибудь пожевать! — Он прогрыз сетку и выполз из нее.

В этот момент в куб вошел Гут с огромной шишкой на лбу и с маятником в руках. Он качнул маятник, чем-то напомнивший Наташе маятник настенных часов, какие висели у нее дома… как это все далеко и давно было! Ребята мгновенно уснули, а Наташа долго лежала с закрытыми глазами, ей в тот момент не давало покоя обыкновенное любопытство — откуда у Гута на лбу взялась шишка.

— Глаза бы мои не глядели на этот свет, — заворочалась во сне Чапа. — Просто некуда деться — так здесь светло и ужасно душно.

Витя проснулся от чапиных толчков, погладил ее.

— Мы, Чапа, на том свете — не путай, пожалуйста, и спи!

— Неужели мы все-таки подохли? — встрепенулась Чапа и подняла голову, одно ухо встало у нее торчком. — То-то я все время чувствую, что мне не по себе: хочу залаять, а не получается. Ав… — попробовала она залаять.

— Вы мне мешаете… — к ним наклонился Гут.

Глаза у Наташи были закрыты, но она видела, как блеснули у него на голове два металлических круга, такие же круги свешивались у него с шеи и с запястьев.

— Нет, Чапа мы еще пока живые… — сонно пробормотал Витя.

— Сеанс из-за вас рвется — быстро спать!

— Какой сеанс? — Витя приподнялся на локтях. — Ребята, вставайте! — испуганно крикнул он. — Они заглядывают к нам в наши сны, делают их страшными, лезут в память, роются там и что-то стирают. Только что я сам это все на себе испытал…

— Зачем кричишь — пугаешь меня? — недовольный Гут склонился над Витей. — Спи! Успокойся.

— А чего тебе-то пугаться — такому большому?

— Большие больше пугаются…

— А где Кеворка? — спросила Наташа. — Позови его, пожалуйста, сюда. С ним, Гут, нам будет не так страшно. И мы сразу же успокоимся.

— Он спит. По нему Великий Цытирик сейчас изучает историю вашего мира.

— Да что Кеворка знает — да ровным счетом ничего! — вознегодовал Витя. — Целыми днями он только и делал, что гонял мяч…

— Нам не нужны ваши знания. Нам нужны ваши отличия от других. Знаний у нас у самих слишком много и уже некуда от них деваться. Вон какую шишку мне из-за них наставили, из за этих знаний.

— Гут, а кто тебя так? — спросил Аленька, он тоже проснулся и после сна был настроен на мирный лад.

— Раплет — ну кто же еще так мог? Разве это порядок? И всю новую информацию он с собой прихватил. Не дал Великому Цытирику ее проверить. И вдобавок похитил нашу старую информацию, у нас тут есть своя собственная, для служебного пользования. Ой, как нехорошо — теперь жди неприятностей. Не люблю я неприятности, а зато песни и пляски — очень люблю.

— Гут, а ты — кто? Откуда ты знаешь наш язык? — спросила Кима, она проснулась последней. — Отправь нас домой, а? Ну что тебе стоит? Мы никакой ценности из себя не представляем. У нас ничего нет: ни денег, ни драгоценностей, ни каких-то особенных отличий.

— Не должен ничего объяснять, но эта шишка, однако, так мешает работать, путает мысли. Я — служка, простой служка у Времени. Безучастный свидетель. К сожалению, никому не могу ни в чем помочь. Я только приемщик. Недавно я принимал разумные грибы. Их тоже вывезли наши разведчики. Они все время тихо молились за сохранение своей грибницы и просили меня отпустить их домой. Предлагали за себя корзинку — добротная такая корзинка! — но я, к сожалению, неподкупный. Они тоже интересовались, откуда я знаю их грибной язык. Это — моя профессия. Когда делаешь какое-нибудь дело, его надо делать хорошо. Я первым встречаю прикатчиков. Я должен их успокоить и дальше покоить, пока они у нас на карантине. Иначе с ними случится катарус и они будут бесполезны для исследований в Лабиринте. А Светилам это не понравится, они будут очень сердиться. На похищение тратится много альдебаранских сил и энергии…

Гут возвышался над нами — могучий, широкоплечий. Он был похож на дерево, которое не может помочь, но и навредить тоже не может.

— Гут, а с нами-то что будет? — спросила Наташа. — Мы же все-таки не грибы, мы — люди. Разумные существа.