Алексей Цветков - Антология современного анархизма и левого радикализма

• Название: Антология современного анархизма и левого радикализма
• Автор: Алексей Цветков
• Издательство: Ультра. Культура
• Жанр: Публицистика
• Год: 2003

Книга - тоже орудие пролетариата: если этим увесистым (1 кг. 125 гр.) почти 1000-страничным томом прицельно запустить в преследующего тебя карабинера, то можно уйти от преследования. Ну, а на сессиях облсовета, или телевизионных дебатах - почти незаменимое оружие. Издательство "Ультракультура" подвело черту под современным изводом старого как мир явления анархизма и вообще леворадикальной мысли. После двух этих томов - либо весь радикализм повыведется, либо революция будет. Составитель издания Алексей Цветков знает, что такое "сопротивление" не только по сборникам текстов - два сотрясения мозга, "Студенческая защита", "Фиолетовый интернационал", ответственный секретарь "Лимонки", секретарь "Евразийского вторжения", ведущий сайта апагh.ru, литературный обозреватель журнала "ОМ". Впрочем последнее, это вроде как не совсем анархизм, а глянцевый журнал со стоимостью рекламной страницы в несколько $ тыс., но это ладно. Журнал для богемной буржуазии, которая не прочь порадовать себя не только матэ и майками с команданте, но и остренькими антибуржуазными высказываниями. Пускай балуется молодежь, все равно на баррикадах нет номеров люкс…

---

Адаптация в свою очередь открывает все большие возможности для воспроизводства, а также для кажущегося «безжалостным» действия «законов природы». То, что раньше называли «слепой природой» для обозначения отсутствия у природы какого-либо морального направления, превращается в «свободную природу», которая постепенно находит способы избавления от ненужных бед всех видов при наличии высокосознательного человечества и экологически ориентированного общества. Принцип Ноя о сохранении «каждой твари по паре» просто для их сохранения, предложенный антигуманистом Дэвидом Эрен-фельдом, не имеет смысла без предпосылки — существования «Ноя», то есть сознательной формы жизни, называемой человечеством, которая должна спасти остальные формы жизни, чтобы природа не уничтожила их эрами холода, засухами или космическими катаклизмами. Медведи гризли, пумы, волки не находятся в безопасности только потому, что они в руках предполагаемой «Матери Природы». Если верна версия, что великие мезозойские рептилии погибли из-за климатических изменений, произошедших вследствие столкновения Земли и астероида, то выживание млекопитающих может оказаться столь же негарантированным перед лицом какой-нибудь подобной бессмысленной природной катастрофы, если не существует разумной, экологически ориентированной жизненной формы, которая имеет технические средства для их спасения.

Вопрос, таким образом, не только в том, противопоставлено ли социальное развитие природному. Вопрос в том, как социальная эволюция может быть «вписана» в природную и почему она была противопоставлена — без необходимости, как я покажу ниже, — природной эволюции в ущерб всей жизни. Обладать способностью к разуму и свободе еще не означает непременно реализовать ее.

Если социальная эволюция — это возможность расширить природную эволюцию в сторону беспрецедентных созидательных возможностей, а люди — шанс природы на самосознание и освобождение, то встает вопрос, почему эти возможности до сих пор не востребованы и как их можно реализовать.

Социальная экология признает, что эти возможности реальны и что они могут быть использованы. Это утверждение противостоит «сценичному» образу природы как статичной картины, предназначенной для внушения благоговейного страха, а также романтических попыток создать мистический образ природы как персонифицированного божества, которые ныне так модны. Трещины между социальной и природной эволюцией, человеческим и нечеловеческим, жадным, алчным человечеством и «трудноподчиняемой, скупой» природой были значительны и отвлекали, когда они представлялись чем-то неизбежным. Не менее отвлекающими были редукционистские попытки растворить социальную эволюцию в природной, утопить культуру в природе в оргии иррационализма, теизма, мистицизма, уравнять человека и простое животное, распространить придуманные «природные законы» на послушное человеческое общество.

Людей превратили в «чужих» для природы те социальные перемены, которые многих сделали чужими и в своем социальном мире: подавление молодых старыми, женщин мужчинами и мужчин мужчинами. Сегодня, как и много веков назад, есть угнетатели, которые фактически владеют миром, и есть угнетенные. Пока общество не станет единым человечеством, которое будет использовать свою коллективную мудрость, культурные достижения, технологические инновации, научные знания и врожденную созидательность для собственной пользы и для пользы природного мира, все экологические проблемы будут происходить из социальных.

Мюррей Букчин ОЧЕРЧИВАЯ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПРОЕКТ

Идеалы свободы, хотя и запятнанные, до сих пор существуют среди нас. Но революционный проект сейчас подвергается «обуржуазиванию» сильнее, чем Бакунин боялся в конце своей жизни. Эти темы никогда не были более важными, чем теперь.

Такие слова, как «радикализм» и «левизм» стали «темными» и могут быть опасно скомпрометированы. О том, что последовало за революционизмом, радикализмом и левизмом сегодня, было определено поколение или два назад как реформизм и политический оппортунизм. Социальная мысль так глубоко проникла в кишки современного общества, что самостилизованные «левые», будь это социалисты, марксисты или независимые радикалы разных видов, рискуют быть переваренными, даже не заметив этого. Во многих евро-американских обществах этой мысли просто не осталось. Действительно, не существует даже критически независимого радикализма, кроме маленьких анклавов революционных теоретиков.

Что, возможно, еще более серьезно — это то, что революционные проекты рискуют потерять свою подлинность, свою способность к самоопределению, чувство направления. Мы не только свидетели недостаточного революционного понимания сегодня, но и неспособности определить, что подразумевается под словами «революционное изменение и полное значение таких терминов, как «капитализм». Тревожное замечание Бакунина об «обуржуазивании» рабочего класса можно сравнить со страхом Маркса по поводу того, что настанет день, когда рабочие начнут считать капитализм настолько возможным, что он будет казаться «естественной» формой человеческой деятельности, а не обществом, ограниченным специфическим периодом истории. Разговор о евро-американском обществе как о «капиталистическом» часто вызывает либо состояние замешательства, либо просто ощущение контраста с так называемыми социалистическими обществами в таких странах, как Россия и Китай. Первое представляется корпоративной формой капитализма, а второе — его бюрократической формой, часто непостижимой для традиционной понимания.

На самом деле вполне может быть, что мы еще не понимаем, чем на самом деле является капитализм. После вспышки Первой мировой войны радикалы описывали каждый период капитализма как его «последнюю ступень»; даже когда система еще росла, приобретала международные размеры и инновационные технологии, которых не предвидели научные фантасты несколько поколений назад. Капитализм также выявил уровень стабильности и способность кооптировать свою оппозицию, основательно потрясшую старейшин социализма и анархизма в прошлом веке. На самом деле вполне может быть, что капитализм еще не пришел к своему окончательному выражению как абсолютному воплощению социального зла, если говорить словами Бакунина, то есть как системе безжалостного социального соперничества между людьми на всех уровнях жизни и экономики, основанной на конкуренции и накоплении. Но это вполне понятно: это система, которая должна продолжать расширяться, пока она не разорвет все узы, связывающие общество с природой, — дыры в озоновом слое расширяются, растет парниковый эффект.

Это рак социальной жизни как таковой. В этом смысле природа берет «реванш». Этот «реванш», конечно, может предполагать невозможность существования на планете для таких форм жизни, как мы и наши млекопитающие родственники. Но учитывая все быстрей увеличивающийся уровень технологических инноваций, включая исследования самых скрытых проблем жизни в форме ядерной физики и биоинженерии, возможно, что сбой в естественных циклах будет связан с абсолютно синтетическими суррогатами, в которых огромные индустриальные установки вытеснят естественные процессы. Надо быть абсолютно слепым сегодня, чтобы упустить такую возможность, а также не заметить того, что последующие поколения будут вынуждены принять кошмарное тоталитарное общество, строящееся вокруг полностью технократической администрации социальных и природных предприятий на шкале земного шара. В этом случае планета, представляемая как саморегулирующаяся природная система контроля и баланса под названием «Gaia hypothesis», будет полностью или частично заменена сконструированной технологической системой, возможно, «Dedalus hypothesis» греческих понятий ограничений и сдерживаний. Но пока на исторической арене столь мрачная перспектива становится реальностью, мы отчаянно нуждаемся в восстановлении революционного проекта и добавлении к нему новых элементов. Мы не должны обращать внимание на насмешки, что сама идея революционного проекта — доказательство «сектантства» или «радикального догматизма». То, что сегодня называется «либеральным» или «левоцентристским», если использовать осторожное политическое пустословие нашего времени, слишком слабо интеллектуально, чтобы знать, что есть сектантство и чем оно отличается от исследовательского анализа современных социальных и экологических проблем.

В результате мы должны решительно и независимо перепроверить прошлые и настоящие периоды, из которых может быть взят революционный проект, такие, как эра «пролетарского социализма», «Новых Левых» и так называемый Век Экологии. Мы должны найти ответы на те вопросы, которые были даны в недавнем прошлом, но возникают сегодня и будут возникать в будущем. Пока мы не займемся критическим исследованием ранних решений, мы будем пробираться наощупь в темноте неизвестной истории, которая должна была столь многому нас научить. Мы будем похоронены наивностью и невежеством, которые могут полностью ввести нас в заблуждение, сориентировать в бессмысленном и бесполезном направлении.