Дункан Мак-Грегор - Три времени Сета

• Название: Три времени Сета
• Автор: Дункан Мак-Грегор
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1997

«А мы уже в Мессантии и небезуспешно ищем там весьма крутой талисман».

(А. Мартьянов)

---

Он с размаху уселся прямо на землю, выжидающе посмотрел на Конана. То ли его и в самом деле интересовал путь варвара к его обители, то ли он просто тянул время — сейчас это не имело значения. Мрак царства мертвых уже возник за его спиной, а кого там волнует, как Конан из Киммерии нашел бандита Деба Абдарраха…

— Что ж ты молчишь? — с улыбкой вопросил Красивый Зюк. — Или ты не меня искал? А кого? Не Деденихи ли?

Киммериец вздрогнул. С того момента, как он увидел здесь Деба, он ни разу не вспомнил о злополучном Деденихи и его истории, приведшей Конана именно сюда. Холодные синие глаза его, до этого равнодушные будто рыбы в пруду, потемнели; гнев полыхнул в них с такой силой, что бандит невольно отшатнулся к кустам — впрочем, всего на миг.

— Кто приходил к Кармио Газа? — сквозь зубы процедил Конан, думая, что если Красивый Зюк назовет сейчас свое имя, он размозжит ему башку вот этим самым столом — кхитайский тополь плотнее камня и крепче железа, так что бандиту мало не покажется.

— Лау-Ко, — пожав плечами, ответил Деб, — мой дядька. А что еще нам оставалось делать? Ублюдки шемиты повязали меня на базаре как вора — между нами, северянин, кошель-то действительно увел я, не удержался — и потащили в темницу. Будь их хоть десяток, я б сумел уйти, но на мне повисло с полсотни потных козлов, чтоб их к Золотому Павлину Сабатеи всех…

Бледное лицо Красивого Зюка заметно оживилось, и Конан понял вдруг, что ему просто очень хотелось поговорить — для того и затеял сей бессмысленный поначалу спор. Такая слабость, по мнению сурового киммерийца, была достойна всяческого презрения, особенно если она присутствует в столь сильном и твердом характере, как у Деба. И он бы не преминул оскорбительный словом задеть собеседника, но все мысли и чувства сейчас не проявлялись четко, заглушённые единственным желанием — узнать истинную историю происшедшего.

— А Деденихи тогда кто? — спросил он, сим вопросом настраивая Деба на продолжение разговора.

— Послушай, все это так запутано… Деденихи и в самом деле отец Лау-Ко, но…

— Так кто приходил к купцу? — потерял терпение Конан. — Деденихи или Лау-Ко?

Красивый Зюк с сожалением посмотрел на гостя, при этом в душе безумно радуясь его интересу. Варвар с его первобытным чутьем угадал верно: трепливый бандит изнывал от желания поболтать, и ради этого готов был рассказать все, от начала и до конца, тем более что ему тоже чудился мрак царства мертвых — только за спиной Конана, — а кого там волнует, что произошло в действительности… Значит, тайна Деба умрет вместе с этим угрюмым грубым парнем, что и требуется…

— Я же сказал тебе — Лау-Ко… — произнес он торопливо, словно опасаясь, что гость перебьет его и вернет к вопросу о талисмане (тем не менее едва Конан подумал, что вот он — настоящий признак старости, Деб усмехнулся и продолжал уже совершенно спокойно). Ясно было, что он вовсе не опасался этого вопроса, ибо ответ приготовил заранее, а лишь считал его незначащим и недостойным внимания. — Что ж… Я вижу, пытливый ум твой требует правды? Хорошо, я поведаю тебе ее.

Почтенный Деденихи, коему ныне перевалило б уже за сто лет, давно поселился на сопках Серых Равнин — я даже и не помню когда. Он — непутевый дядюшка моего бедного отца, в юности покинувший родной дом (к слову сказать, он появился на свет не в какой-то там поганой горной деревушке, а в Эруке, у знатных и богатых родителей). Шлялся Деденихи по миру всю свою жизнь, так что сия часть рассказа Лау-Ко глупому купцу есть истина, равно как и та часть, где говорится о его благочестивой супруге Те-Минь и ее пребывании с сыном в Кью-Мерри. Она, бедняжка, познала и нужду и беду, потому как в чопорной Бритунии женщина с ребенком, но без мужа, считается кем-то вроде бродячей собаки, особенно если эта женщина имеет другой разрез глаз…

Надеюсь, тебя не очень удивит, если я скажу, что и сам такого же мнения? Кхитаянка и шемит… Фу! Все равно что обезьяна и гиена… От этого-то противоестественного союза и родился мой отвратительный дядька Лау-Ко… Мать его после внезапного и бесследного исчезновения возлюбленного перебралась в Шем и поселилась в качестве прислуги на постоялом дворе у одного сладострастного старика. (Отступая от прямой тропы моего рассказа несколько в сторону, замечу, что постоялый двор сей находится рядом с моим нынешним домом, а если быть совсем точным, так на этом самом месте, где мы с тобой сидим.)

Так вот. Клянусь тебе грудью Иштар, варвар, даже я содрогаюсь, только представлю, чем он заставлял ее заниматься! Но боги были милостивы к этой женщине: хозяина ее вскоре прибил до смерти пьяный постоялец, и она осталась одна. Мерзавец Лау-Ко подрастал, понемногу проявляя в своем характере самые что ни на есть гнусные черты полукровки, и мать нарадоваться не могла на ненаглядного сыночка, который заправлял всем хозяйством почище ее убиенного мучителя.

Спустя там-там-там лет (прости, я не стану придерживаться точных дат жизни моей семейки) на постоялом дворе, якобы случайно, появился этот идиотский Деденихи — как водится в таких случаях, весь в слезах и соплях. Те-Минь, чуть не умирая от счастья, зовет сыночка: мол, вот он, твой родной отец, шемит, бродяга, и… А-а, больше она ничего о нем не знала… И вот лицемер Лау-Ко бросается на чахлую грудь родителя и тоже рыдает (хотя ему к тому времени было уж к тридцати, не меньше), называет его любимым и долгожданным, клянется в сыновней верной любви и так далее. Конан, ты не устал слушать?

Конан не устал. Рыжий талисман был прав, когда-то рассказывая ему об удивительном обаянии этого бандита — в его интонациях, мимике, жестах не было ничего лишнего, и если б киммериец не наблюдал его в иных обстоятельствах, сейчас слушал бы его повествование без той настороженности, что отравляла естественный интерес. Кивнув Красивому Зюку в знак своего внимания, он достал из мешка бутыль с хорайским вином, взятую в трактире Мархит, и, вытянув зубами пробку, приложился к узкому горлышку.

— Я могу допить? — вежливо спросил Деб, когда Конан поставил опустевшую на треть бутыль на стол.

— Пей, — пожал плечами варвар. Он не привык отказывать в последней просьбе человеку, который в скором времени отправится в царство мертвых и более уже никогда не отведает хорошего вина (да и плохого тоже).

Красивый Зюк со своей стороны полагал, что человеку, который в скорой времени переселится на Серые Равнины, хорошее вино без надобности, а потому выпил его до капли, а бутыль выбросил в кусты.

— Итак, Конан, я остановился на том, что Лау-Ко приветил отца как и подобает доброму сыну, то есть оросил его дорожное платье слезами, а может, и слюнями — не ведаю. С этого счастливого дня Деденихи прочно уселся на шее своих близких, радуя их тем лишь, что много спал и редко выходил из комнаты. Вскоре Те-Минь ушла туда, откуда возврата нет, и Лау-Ко, по привычке слегка поплакав, решил заняться наконец воспитанием нахлебника. Дважды он подсыпал ему в мясо отраву в небольших дозах, дабы тот помучился — и тот мучился, не понимая, конечно, происхождения колик и рвоты. Но, поскольку оба раза убирать за отцом приходилось опять же ему, Лау-Ко вспылил и прекратил земное существование Деденихи обыкновенным тесаком, то есть взял да и вонзил его старику в грудь. Так что, ты понимаешь теперь, что престарелый скиталец никак не мог прийти к купцу с печальным рассказом о своей и моей участи, ибо его к тому времени вовсе не существовало.

Сынок же его был живее всех живых — он быстро разыскал в Эруке моего отца (благодарение Адонису, не с тем, чтоб и его прибить), поведал ему о внезапной кончине его дядюшки Деденихи от неизвестной болезни и поселился в нашем доме на правах близкого родственника. Потом пришло мое время: я вырос и… Впрочем, это к нашему делу не относится. Короче говоря, Лау-Ко вновь появился в моей жизни не так давно, лет шесть тому назад. Я приютил его здесь, на сей раз не на правах близкого родственника, а на правах прислуги и сторожа, ибо мне самому приходилось скрываться в иных местах…

— В Собачьей Мельнице? — ухмыльнулся варвар.

— Там. Далее следовала та история с пастушкой и овцами, которая тебе хорошо известна, и в ней Лау-Ко, разумеется, не принимал никакого участия. Когда я утонул — а я действительно утонул по твоей милости, варвар, и спасло меня в последний момент лишь то, что пальцы мои вдруг захватили со дна золотую пастушку, против коей дар талисмана не властен, — я еле вынырнул, и после этого несчастного случая долго болел. Лау-Ко привез меня сюда и ухаживал за иною заботливо и преданно, словно родная мать. (Истины ради открою тебе, что как-то раз он и меня попытался отравить, но не со зла, а так, вследствие привычки… Я, конечно, поругал его, а потом простил. Я добросердечен и незлобив, такая уж у меня натура.) Вот и все, — неожиданно заключил Красивый Зюк.