Марк Ефетов - Валдайские колокольцы

• Название: Валдайские колокольцы
• Автор: Марк Ефетов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Книги
• Год: 1970

---

Федотов смотрел недолго. Вернулся к столу:

- Вот что, товарищ; Коврига. Напиши четыре характеристики: на Архипкину и на Емельянцеву, на знаменитых доярок, и на этих двух девчат, что их догоняют. Подумаем тут о том, чтобы в Москве к награде представить. А тебе характеристику сами напишем. Понял?

Понял, Яков Павлович, понял, только я что? Обо мне зачем?…

- Ну, не скромничай и раньше времени не радуйся. Тебе тяжеленько придется - и свой колхоз и соседский пока что тянуть надо…

Коврига ушел. Дверь за ним захлопнулась и тут же снова открылась. В комнату люди заходили друг за дружкой. Запомнился мне человек в милицейской форме. Он еще с порога сказал:

- Яков Павлович, помоги!

- Что случилось?

- С Нового года никого в городе не убили и не ограбили. Так, только мелочь всякая.

Федотов повел ладонью по лицу, точно умылся. Когда он отнял руку, я увидел, что улыбка еще не сошла с его лица.

- Погоди! - Он замахал рукой. - Выходит, что мне надо пойти на большую дорогу и кого-нибудь ограбить, чтобы милиция не скучала без дела. Так?

- Да нет, Яков Павлович. Я не шучу. Область режет нас с собаками. Две у нас. Серый и Рекс. И из области звонят и требуют: «Отдайте собак - они вам ни к чему». А почему отдавать? Мы их воспитали, первоклассными сыщиками сделали. Серый медаль на выставке получил. Ну, нет у нас преступлений. А если будет?

- Хорошо, - сказал Федотов, - побольше бы нам таких забот. Я поговорю с областью. А ты Серым не скаредничай. Просили тебя прислать его с проводником в Броды на школьный праздник…

- Так проводник тогда выходной был. Теперь пошлю…

День подходил к концу.

В комнату Федотова вошла женщина, повязанная платком. Размотала платок, и я увидел щеки, красные от мороза, и гладкие серебристые волосы.

Она поздоровалась с Яковом Павловичем и сказала:

- Заехала на минутку. Отрывать не буду. Душевно благодарю за письмо к Новому году. Сколько лет, как сын на фронте погиб, никто обо мне, старой, на праздник и не вспоминал. А тут - из райкома: «С Новым годом, и чтобы здоровье было и успехи». Спасибо, Павлович, здорова, и все ладно.

- Не на чем, - сказал Федотов. - Помочь-то в чем надо?

- Нет, все ладно, я же сказала. А что надо будет - зайду.

Она пожала руку Якову Павловичу, замотала платок и ушла, легко ступая в валенках.

Федотов ни на мгновение не оставался один. Чтобы подумать, сосредоточиться, он отходил на минуту-другую к окну.

Решив не докучать ему своими вопросами об охоте, я ушел. В окно мне было видно, как лихо, на бешеной скорости Юрик съезжает с горы, везя Славку на высоких саночках.

10

В воскресенье еще затемно мы ехали в розвальнях в те места, где у директора детдома Уварова медведь задрал корову. И надо же было этому Уварову, чтобы сэкономить время, перегонять корову по лесной тропинке. Экономия вышла, как говорится, боком.

Розвальни должны были доставить нас к лесу - туда, где кончалась санная дорога, а затем вернуться обратно. Юрик и Славка поехали до этого места нас проводить.

Дремали валдайские дома, закрытые ставнями, которые были точно опущенные веки; дремала запорошенная снегом дорога, еще не прорезанная ни одним полозом. И длинногривая лошадка, стоявшая так неподвижно, что ее можно было принять за каменное изваяние медведя у въезда в город. Да, наверное, и лошадь еще не проснулась. И Славка боролся с дремотой, что было видно по его глазам, которые он таращил, неестественно широко раскрывая.

- Ты где сядешь? - спросил Юрика Слава, когда мы собирались.

- А мне все равно, - ответил Юра. - Где место будет.

- Давай так, - предложил Слава, - я сяду спереди - там одному есть где поместиться - и буду тебе рассказывать все, что увижу. Идет?

- Угу, - мотнул головой Юра. Он мало думал об удобствах: устроился между мной и Яковом Павловичем на сене - и доволен. Ему не впервой было ехать на санях.

А Славка восседал у самого передка саней, покрикивал на лошадь и шумно выражал свой восторг:

- Вот это елки! Такая ни в какую комнату не войдет на Новый год. Специально для Колонного зала. Зд о рово!

Динь- динь! Динь-динь! -сопровождало нас по всему пути.

Славке, видимо, особенно нравился колоколец, звеневший под дугой.

Лошадка бежала ленивой рысцой и все время смешно махала головой. Она не то кланялась всем телеграфным столбам, не то отгоняла от себя снежинки, как лошади летом отгоняют мух и слепней. А колоколец от этого звенел и звенел: динь да динь, динь да динь!

Снежинки кружились хороводом и, не долетев до белой земли, ложились пуховиками на широченные еловые лапы. Так было справа от нас. А слева, с южной стороны, где вчера пригрело солнышко, снежок на ветвях подтаял и примерз, затек капельками. И казалось, стоят по дороге кусты белой красавицы сирени.

Похрапывала лошадка; мы лежали на пахучем сене и будто плыли по пушистой, не укатанной еще дороге. Хорошо. Тишина. Только слышно, как отфыркивается бегущий за санями Тарзан да колоколец и лошадиные копыта будто переговариваются и рушат безмолвие.

- Иди к нам! - зовет Тарзана Славик, обернувшись назад.

- Так он и пошел, - говорит Юрик. - Очень ему интересно в сене сидеть. Пробежаться по морозцу куда лучше. Когда мама на вызовы едет, он всегда почти за санями бежит… Эй ты, Тарзанка!

- А твоя мама не боится по лесу ездить?

- Мама?! - Юрик усмехнулся и пожал плечами: дескать, как такое и в голову может прийти. - Моя мама ничего не боится. Она же хирург. Понятно?!

- Угу.

Нет, ответ Славика не удовлетворил Юру, и Юра добавил:

- Моя мама, знаешь, как та, про которую Левтолстой (эти два слова он произнес как одно) девочку спрашивал: «Какая у тебя мама?» А девочка ответила: «Самая лучшая».

Яков Павлович, молчавший всю дорогу, вмешался в разговор:

- Ну, Юра, будет тебе перед Славой своим образованием хвастать. Две фразы писателя Толстого слышал и уже козыряешь.

Юра помолчал, а потом тихо сказал:

- Я не козырял. Я хотел про нашу маму сказать. Славка же ее не знает. Почему говорит, что наша мама боится?…

- Эй, Тарзан, ты что? - невольно воскликнул я.

- Стой! - крикнул Яков Павлович.

Сани остановились так внезапно, что я сразу же повалился вперед и чуть было не упал ничком. Яков Павлович удержал меня. И тут у него с Юрой произошел разговор, из которого я почти ничего не понял.

- Смотри, - сказал Федотов, - по перу видно - Тарзан насторожился.

Я, помню, удивленно посмотрел на Тарзана, сделавшего стойку: «Какое же это перо у собаки?»

- Угу, - Юра кивнул головой, - может, труба мелькнула, а может, цветок.

- Поехали! - махнул рукой Яков Павлович. - Дурит Тарзан. На птицу стойку сделал… А ты-то, - повернулся он ко мне, - должно, и не понял, о чем у нас речь? Это Юра очень уж по-охотницки заговорил. Так не понял?

- Не понял.

- Перо - так охотники называют хвост у собаки. Оно-то, по правилам, полагается пером называть хвост у сеттера, но мы и о Тарзане, хотя он и не породистый, говорим как о дорогой собаке.

Тут в разговор вмешался Славик:

- А вы еще сказали труба и цветок. Да?

- Да. Сказал. Это тоже хвосты: труба - у лисицы, а цветок - у зайца.

- А у медведя хвост как называется? - спросил Славик.

- Не знаю, - сказал Яков Павлович. - Только, думаю, никак. Уж очень у него хвост этот куцый. А вот волчий хвост, тот поленом зовется…

- Ох, - вздохнул Слава.

В этом вздохе почудилось мне: «Вот это люди - охотники: даже язык у них свой. Здорово!»

Разговор прекратился, и стало слышно, как поют полозья и в эту их песню вплетается звонкий голосок валдайского колокольца.

11

Вокруг белым-бело. Колючие елки зеленеют там, где белка снег вытрясла. И вдруг мы видим украшенную елку. Совсем как в Новый год на детском празднике. С игрушками. Всю в блестках.

Славка обернулся и только крякнул:

- Ух!

Да, ничего не скажешь, елка была великолепна! Косой луч восходящего солнца зажег хрустальные разноцветные кружева, что выткали на ней солнечное тепло и морозный ветер. И как же они горели, эти иголочки! Казалось, будто вся елка в драгоценных камнях. А тут и там, как игрушки, сидели клесты-красноперы.

Мы поравнялись с елкой, лучи солнца погасли: мы смотрели теперь на елочку с другой стороны - и кончились чудеса.

Клесты улетели, и наряженная красавица елка превратилась в обыкновенную, такую, каких в лесу тысячи.

Вот они, фокусы зимнего леса…

- Жаль, на мельницу нам не по пути, - сказал Яков Павлович.

Славка обернулся:

- А я настоящую мельницу никогда не видел. Поедем, дядя Яков.

- Нет, Славик, не поедем. Далеко. И дело у нас с медведем неотложное. А мельница у нас, брат, особенная. На волжской воде работает.

Тут уж не только Слава, но и я удивился:

- Как это - на волжской воде? Волга совсем в другой стороне.

- В другой-то в другой, - сказал Федотов. - Она и в Волгограде, Волга, за тысячи километров от нас. Но начинается она здесь, на Валдайщине. Там, повыше мельницы, в лесу будочка стоит. Маленькая, вроде тех, что летом газированной водой торгуют. Только эта скорее похожа на теремок…