Кнут Гамсун - Бенони

• Название: Бенони
• Автор: Кнут Гамсун
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-280-01701-9,5-280-01700-0

В романах «Бенони» и «Роза» нашло свое отражение сформировавшееся как раз к этому моменту твердое убеждение автора в необходимости для современного человека вернуться к патриархальным формам жизненных отношений.

Гамсун в дилогии вновь встречается с персонажами своих ранних произведений, с торговцем Фердинандом Маком, уже знакомым читателям по роману «Пан». Он – типичный представитель старых добрых времен, когда в поселках и городках Норвегии крупные торговцы, матадоры, царили безгранично и обладали властью даже большей, чем представители государства.

Гамсун с мягкой иронией, но и с уважением изображает этого умного и циничного человека, но чувствует, что время его уже проходит.

Главный герой первой части дилогии – Бенони Хартвигсен, удачливый и добродушный рыбак, простой человек из народа, не обладающий никакими особыми достоинствами. Ему просто посчастливилось загнать в свой невод огромный косяк сельди, с чего и началось его возвышение. Его успех – дело случая, а в сущности он совершенно бессилен перед Маком, распоряжающимся всем в рыбачьем поселке Сирилунн.

Жизнь в этом романе Гамсуна словно бы застыла на нарисованной им картине идеальных, как ему кажется, старых времен, но именно в этом и заключен смысл «Бенони»: ведь такая народная жизнь и есть альтернатива бессмысленному существованию его прежних героев.

Будур Наталия - «Гамсун. Мистерия жизни»

---

— Нет, — отрывисто сказал Мак.

Молчание.

— Ты ведь понимаешь, что Арна-Сушильщика я могу послать в Берген, — сказал Мак. — Невелик труд доставить груз. Но я не могу поручить ему закупить товар на три шхуны. Для этого нужно иметь голову на плечах.

— Ну, если он годился для Бергена... — начал было Бенони.

— Но прежде всего, — невозмутимо продолжал Мак, — тут ещё нужно чувство ответственности. У Арна-Сушильщика ничего нет за душой, а тебе я могу доверить любые тысячи. Ты вполне подходишь.

Для Бенони было как маслом по сердцу слушать из уст Мака эти слова, после всех сплетен о банкротстве, которые ему пришлось вытерпеть. Он ответил:

— Не все так думают, как вы. Для налогового инспектора я человек без состояния.

— Ну до чего ж счастливый человек! Нет состояния, нет доходов, нет и налогов! Виллатс-Грузчик и Уле-Мужик поведут каждый свою шхуну, как и в прошлом году. А на «Фунтус» ты, верно, возьмёшь Свена?

Из врождённого уважения к Маку из Сирилунна, из усвоенной с детства привычки повиноваться этому владыке надо всем сущим на много миль окрест Бенони не отклонил с места в карьер предложение Мака. Он знал к тому же, что если и есть на свете человек, который одним махом способен восстановить людскую веру в его состояние, то этот человек опять-таки Мак.

Он сказал:

— Если б я считал, что достаточно хорош для этого дела...

— В прошлом году был достаточно. И тогда Бенони промолвил:

— Беда в том, что денег-то нет...

— Как нет — удивился Мак. Вот они, деньги, — пояснил он и положил ладонь на ларчик.

— Разве что так.

— Но дело в том, что деньги мне пока и самому нужны, — сказал Мак, после чего сразу перешёл к делу. — Я бы хотел получить отсрочку, чтобы на эти деньги купить рыбу. У меня такое предложение: ты сам идёшь к Лофотенам, закупаешь груз на все три судна, закупаешь рыбу сколько пожелаешь. А осенью, когда я продам рыбу, ты получаешь свои деньги, и с процентами.

— Нет, — ответил Бенони, — я решил... Нет, всё равно нет... Кто мне поручится, что я получу свои деньги осенью?

— А рыба чем тебе не залог?

— Разве рыба — залог?

— Само собой. Рыба твоя, пока я не продам её. А когда продам, деньги твои.

Бенони связал этот новый проект с сушильными площадками, которые он приобрёл, теперь ему понадобится его гора, потому что теперь у него будет рыба. В рассуждениях Мака ему почудилась какая-то неувязка:

— Но если я буду покупать рыбу за свои собственные деньги, значится по сути куплю её не для вас.

— Дорогой Хартвигсен! Чтобы купить рыбу, нужны корабли, у меня их три, у тебя ни одного. Вдобавок я сегодня хочу помочь тебе, как помогал раньше; начинай помаленьку приучаться к делу. Ты, верно, собираешься рано или поздно покупать рыбу для себя, не то чего ради ты стал бы обзаводиться сушильными площадками? И вот, веря в твою хорошую голову и твою лёгкую руку, я тебе в этом году разрешаю приучаться к делу за мой счёт; если я вдобавок буду с барышом, то и слава Богу, если понесу убытки, так это я их понесу, а не ты. А ты получишь за свои деньги процент повыше, и это не считая платы за кредит.

Бенони долго стоял и думал, а потом, наконец, сказал:

— Мне бы хотелось сперва взглянуть на эти деньги.

Мак открыл шкатулку и начал вынимать оттуда пачку за пачкой. Бенони так высоко поднял брови, что складки на его низком лбу убежали под самую шевелюру.

— Пересчитать хочешь? — спросил Мак.

— Да нет, я просто хотел... Оставьте как есть...

И Бенони вышел из конторы Мака с такими же пустыми карманами, с какими пришёл. Только перед самым уходом он спохватился и выговорил себе кредит в лавке до осени, когда будет продана сушёная рыба. Мак не сказал нет, отнюдь не сказал нет, и открыл ему кредит в своей лавке.

— Как-нибудь хватит и на это, — сказал Мак.

И хотя Бенони не без содрогания думал про малоприятного Стена-Приказчика, пришлось ему идти в лавку.

— Если я пришлю свою кухарку за каким-нибудь товаром в лавку, запиши это на мой счёт.

— Тебе Мак открыл кредит? — спросил Стен-Приказчик.

Бенони проглотил его наглость и ответил с улыбкой:

— Да. Он считает, что я для этого достаточно хорош. А ты так считаешь?

— Я-то? А мне не всё равно, на кого записывать? В наших книгах все записаны.

— Ха-ха! Сказал бы уж лучше: в моих книгах!

Бенони хотел осадить этого лавочного зазнайку, который за последнее время слишком обнаглел и заважничал. А тут ещё Роза и адвокат взяли одного из детей Стена, девочку шести лет, чтобы было кого посылать с разными поручениями и с кем поболтать, но с этих пор Стен-Приказчик ещё пуще задрал нос, потому что его дочери справили новое платье.

— Вот это люди, — сказал он Бенони. — Наряжают мою девочку что твою принцессу, а есть ей дают больше, чем в неё влезает.

— Всё потому, что адвокат сам не может стать отцом, — сказал Свен, который стоял тут же и всё слушал.

Они ещё немного поспорили на эту тему, Свен утверждал, что адвокату недолго осталось важничать, вот ему пришлось освободить дом пономаря и перебраться к кузнецу; разве это подходящее жильё для благородной дамы? А какой муж достался Розе, пасторской дочке? Торчит здесь у стойки и пьёт. Тьфу!

— Будь я здесь сторожем, — продолжал Свен, — я бы подошёл к нему, положил руку на плечо и сказал бы: «А ну, пошли!».

Бенони увёл за собой Свена и на улице сказал ему:

— Надо снова сходить на «Фунтусе» к Лофотенам. Как ты насчёт этого?

Как Свен насчёт этого? Особого желания он явно не испытывал. С Эллен после того рождественского безумства он снова более или менее привёл всё в порядок, у них вроде всё наладилось, от ножа и побоев маленькая Эллен стала заметно лучше. Она прижалась к нему и с укором сказала: «Ты больше так никогда не будешь, верно?» — «Не буду, — грустно отвечал он с покаянным видом, — я просто очень рассвирепел!». А Мак, тот и вовсе прямо сказал: «Свен может весной на тебе жениться. Только мне убийств в Сирилунне не хватало!».

И вот Свен стоял перед своим прежним шкипером, и не очень-то ему хотелось идти к Лофотенам.

И тут Бенони объяснил, что в этом году будет покупать рыбу для себя.

Для себя? Это совсем другое дело. Собственная рыба? Тут уж Свен не откажется. Стыдно будет, если что...

Бенони на своём галеасе вышел к Лофотенам, две шхуны шли следом. И залив опустел. А зима окутала землю снегом и тишиной...

Между тем адвокат с женой перебрались к кузнецу.

— Это временно, — говорил Арентсен, — потом мы и сами отстроимся.

С ними была старая вдова пономаря и приёмыш — дочь Стена-Приказчика.

Они начали устраиваться по собственному разумению, кузнец оставил себе одну-единственную клетушку, крутом натирали, намывали и под конец всё блестело чистотой, что сверху, что снизу, а на некоторых окнах появились гардины. Ещё никогда комнаты в доме кузнеца не выглядели так нарядно, но и то сказать, они никогда не предназначались для проживания благородных людей. Перед переездом Роза завела грандиозную уборку на несколько дней и немало потрудилась. Мягкий диван и два самых красивых стула были переставлены в кабинет Николая для-ради посторонних людей, которые, возможно, сюда придут, так что гостиная выглядела уныло и пустовато, но там это и не имело такого значения. Через несколько лет, может быть, удастся поднакопить денег на пианино, чтобы заполнить зияющую пустоту в углу у той стены, что к морю.

Адвокат прикрепил дощечку на первую же дверь в коридоре, и через эту дверь он неоднократно проходил по своим адвокатским делам, или, на худой конец, для того, чтобы этой дверью пользовались каждый день. Но к нему так никто и не пришёл. Стояла зима, все устали, и раздоры стихли. Зря он не похлопотал в своё время о месте рыбацкого судьи, как собирался. А теперь он слонялся без дела, с каждым днём становился всё более неинтересным и пустым и не находил иного развлечения, кроме как невинно перекинуться с кузнецом в картишки.

И на душе у адвоката не становилось веселей оттого, что суды обошлись с ним так немилосердно. Вот, например, на днях верховный суд вынес окончательный приговор по иску Левиона из Торпельвикена к сэру Хью Тревильяну. Дело снова было проиграно, то есть приговор первой инстанции был оставлен в силе. Тоже мне судьи называется! Мало того: верховный суд вынес адвокату Арентсену довольно резкое порицание и наложил на него денежный штраф за содержащиеся в его кассации недостойные намёки по адресу девицы Эдварды. Теперь он не без трепета ожидал окончательных приговоров по ряду других дел такого же рода. Так чем же ему прикажете ещё заниматься, кроме как невинно играть в картишки да всё чаще наведываться к стойке в Сирилунне?

Не то чтобы Николай Арентсен был совсем уж запойный пьяница, но пил он не без охоты, после чего сразу раскисал от скуки и безделья. Поначалу, подходя к стойке, он делал вид, будто у него простуда с температурой, и, одолев свою осьмушку, уходил восвояси. Но простуда не могла же тянуться вечно, и тогда он начал прибегать к своей осьмушке якобы потому, что наелся солёного за обедом, либо потому, что проделал сегодня долгий путь. «Иди-ка сюда, Стен, налей мне рюмашечку», — громко кричал он, чтобы показать, что ни капельки не стесняется. Иногда он играл в карты на восьмушку, а потом шёл с кузнецом, чтобы распить выигрыш. Когда Роза укоряла его за неподходящую компанию, Арентсен отвечал, что поступает так с умыслом, дабы показать народу, который должен его кормить, что ничуть перед ним не заносится.