Александр Ермак - Записки озабоченного

• Название: Записки озабоченного
• Автор: Александр Ермак
• Жанр: Юмористическая проза

В книгу включены два произведения Александра Ермака: повесть «Записки озабоченного» и забавная автобиография «Ermakus Veritas».

«Записки озабоченного» впервые представлены в полной, никогда ранее не публиковавшейся версии. Начинается повесть с того, что от журналиста уходит подруга и он пытается найти ей «полноценную» замену в своем ближайшем окружении. Это, однако, ему не удается. И тогда журналист обращается к интернету, сначала виртуально знакомится, а затем реально встречается с очень разными молодыми особами. Одних он находит в интернет-разделе «Флирт», других – в «Бесплатном интиме», третьих – в «Досуге»…

По ходу своего большого интимного приключения журналист узнает многое об отношениях мужчин и женщин, впутывается в разные истории и, в конце концов, находит настоящую любовь. Правда, совсем не там, где искал…

Забавная автобиография «Ermakus Veritas» рассказывает о школьных, флотских, институтских и литературных похождениях главного героя.

---

Так, помечаем в графике: суббота – Зверюшка. Читаю следующее послание. От Ольги: «Хомо сапиенс, я, безусловно, хочу встретиться с вами…»

Good.

Теперь от Ники:

«Мой ласковый и нежный зверь, так воссоединимся же…»

И от Виолы:

«Хомо сапиенс, я согласна под Генделя…»

И от «Твоя Я»:

«Вот я на цыпочках, тянусь, тянусь,

лови меня,

Твоя я, я – твоя…»

Ага, есть еще послание и от совсем новенькой «физиологички»:

«С шашкой наголо», мои ножны в твоем распоряжении. Анюта (26 лет, глаза голубые, 172 см, грудь – есть)».

Особенно приятно, что грудь есть…

Итак, что у нас с графиком получается:

суббота – Зверюшка,

вторник – Ласка,

Далее можем предложить следующий вариант:

суббота (воскресение) – Ольга,

вторник (среда) – Ника,

суббота (воскресение) – Виола.

вторник (среда) – «Твоя я».

В резерве на подмене – Анюта.

Да, блин – нехилый график выстроился. Прям как на работу ходить. Но справлюсь, в удовольствие все-таки. Пока, по крайней мере.

А вот, ни от одной Мерилин писем нет. Значит, и не существует их больше, кроме моей настенкевисящей…

Остаток пятницы и часть субботы корплю над своим материалом об энерготарифах. Дело, в общем, спорится, и на следующей неделе наверняка сдам. Порадую редактора. Да и себя – гонораром.

Ага, пора ехать на Пушкинскую к Зверюшке.

Топчусь под памятником. Выходит из подземного перехода невысокая, пухленькая, в красном шарфике, блондинка.

– Извиняюсь. Зверюшка?

Она смеется:

– Можешь звать меня Верунчик.

Зверюшка прямиком везет меня к себе домой. Метро, автобус, лифт, квартира. Усаживает на кухне. Так вот легко в дом заводит первого встречного? Неужели такая простая? А чего тогда просто адрес не дала сразу? Боялась, что заблужусь? Или все-таки хотела на меня предварительно глянуть?…

Вера суетится у стола и плиты. Наливает мне чая. Нюхаю – с мятой. Выставляет огромную тарелку с пончиками. Вкусно!!!

Уминаю пончики. Когда я последний раз такие ел. ТАКИЕ – никогда! Да, женщины пытались найти путь к моему сердцу через желудок. Пекли всякие торты. Салаты строгали бог знает из чего. Но таких пончиков – никто, никогда.

Я смотрю на Верунчика. Да она и сама похожа на пончик. Вскипаю, как лис, приметивший колобка. Встаю, прижимаю ее. Точно, эта девушка и на ощупь мягка необычайно.

Верунчик попискивает:

– Кровать у меня там, – ведет в спальню.

Выкатываю ее из одежек. Под нами пуховая перина – нынче это такая редкость.

– Колобок-колобок, я тебя съем.

– Съешь, съешь меня…

– Ням-ням…

И вот уже укатали Сивку Верунчиковы горки. Я притомился, а главное проголодался.

– У тебя там пончики остались?

Вот ведь хохотушка, смеется:

– Сейчас, сейчас…

Притащила в постель тарелку. С котлетами.

– Ммм…

И таких котлет я отродясь не ведал. И эта женщина одна?! Ищет ласки через сомнительный раздел интернета…

– Верунчик, да вокруг тебя должен рой мужиков виться.

Она погрустнела:

– Да, была я замужем. И так, и без регистрации было несколько. Только, что первый, что все остальные – алкаши. Толстая я.

Я погладил ее по животу и ниже:

– Какая же ты толстая? Мягкая и пушистая…

Усмехнулась, кажется:

– Нормальные на меня не заглядываются…

– А я?

– А по началу все кажутся нормальными…

Вот и поговорили.

Верунчик кормила меня с руки. Я насыщался и грузнел, и мягчел. И мне вспомнился Одиссей (кажется), который застрял на острове наслаждений. Пил там, ел и еще кое-чем занимался, не замечая, как летит время.

Да, я остался у Веры и на ночь, и на день воскресенья, и еще на ночь. Хорошо, что ей в понедельник надо было идти на работу.

На прощание Верунчик накормила меня пирогом с рябчиком. Недоеденный кусок завернула с собой:

– Покушаешь, может, меня вспомнишь.

– Да разве ж такое наслаждение можно забыть.

Я обещал вернуться. И ей. И, кажется, себе. Господи, есть же в мире Женщины!

Ко вторнику я вполне переварил все вкусности выходных дней и был готов к новым деликатесам. Но с Лаской мы в этот день не свиделись. Она перенесла встречу на среду – что-то у нее с работой. А может тоже, как и я, по графику живет?

Что ж, зато в освободившийся вторник можно добить статью. Пора сдавать уже, пора. И даже Мерилин, кажется, смотрит на меня взглядом моего редактора: «Где материал? Я тебя спрашиваю».

К вечеру закончил. Отослал по электронке в редакцию. Теперь можно с чистой совестью посветить время Ласке. Весь завтрашний день.

С утра побрился и стал как новый. Отзвонил редактору: со статьей полный ажур. Он тут же заказал мне новый материал о разборках компаний, которые делят городской рынок отходов:

– Разберись, пожалуйста. Там большие деньги крутятся. И на вывозе мусора, и даже на помойках. Я тебе пару источников информации подброшу. А дальше сам.

– Договорились.

Не ахти как интересно по помойкам шастать, но это моя работа. Иногда бывает тема «гвоздь»: «Громкое убийство олигарха» или «Как украли часть внешнего долга страны». Но обычно вот такая вот рутина – небольшой материальчик, что называется, «на злобу дня».

Хотя в голове у меня сплошь мысли о предстоящей Ласке, я заставил себя соизволить потрудиться на благо газеты. Продумал план действий. Наметил, куда сходить, с кем пообщаться. Глянул по теме в интернет. Позвонил по тем местам, куда предстояло съездить на интервью. За сим и скоротал денек. В семь, как и договаривались, стою на Твербуле у памятника Есенину. Да, что-то я зачастил в район «Пушкинской». Но такое уж здесь интимвстречное место.

Гляжу поверх голов. У моей Ласки рост -180. А вот, кажется, и она. Да, около 30 лет. Глаза точно изумрудные:

– Привет, Ласка.

– Привет, «С шашкой наголо». Узнал?

– Узнал. Мне тебя Лаской звать?

Смеется:

– Лаской или Леной. Как хочешь.

Погуляв немного по Твербулю, едем к ней. У Ласки своя трехкомнатная полупустая квартира, оставшаяся ей после развода с мужем:

– Он взял себе машину и дачу. Возит теперь за город своих секретуток. Парит их в сауне… Но нам ведь и без сауны будет хорошо…

Да, нам было неплохо, несмотря на мой «средний рост, средний рост», я, в общем-то, без труда дотягивался до всех ее прелестей. Лена тоже вроде была довольна. Но я все же спросил ее, когда мы, завернувшись в оранжевые простыни, пошли пить кофе на кухню:

– А почему ты откликнулась на мою анкету?

Она встряхнула головой:

– И в школе, и в институте меня окружали высокие парни. И муж у меня был – метр девяносто два. А меньше меня никогда никого не было. Хотя я, когда осталась одна, строила глазки всем мужчинам подряд, и маленьким в том числе. Но все мужики, что ниже меня, боялись, шарахались. Но на тебя я внимание не из-за роста обратила. В твоем письме мне сначала подпись понравилась. Это прикольно – «С шашкой наголо». И уже потом я на рост внимание обратила. Думала, и ты, как другие невысокие, испугаешься. А я уже не могу больше одна. Но ты действительно «с шашкой наголо»…

Мы попили кофею. Смеясь, начали сравнивать у кого что длиннее. Потом вернулись в спальню и уже там продолжили изучать долготу и широту, холмы и впадины, и прочую анато-географию. По итогам конкурса наградили моего алой ленточкой с бантом.

Уходя, я записал ее телефон на картонке из-под презервативов. Зайду как-нибудь еще, если график, конечно, позволит.

В четверг бегал по городу – собирал материал для статьи. Всю ночь ездил на разных мусороуборочных машинах. Общался с водителями, с уборщиками. Потом съездил на одну из городских свалок. Господи, даже там, среди куч гниющих отбросов, есть женщины – живут помоечной общиной в самодельных фанерно-картонных домиках-коробках.

Водитель моей машины, глядя на грязных оборванок, копающихся в свежем, привезенном нами мусоре, смеялся:

– Они еще и другим зарабатывают. Нам свои прелести предлагают. Кто за бутылку. А кто вообще за стакан. Но от них так воняет. Их только такие же помоечники и трахают…

Я смотрел на этих полуразложившихся женщин и молил бога, чтобы никто из них не вздумал подойти с предложением. И так с трудом сдерживал тошноту – запах, какой же здесь запах…

Информации у меня набралось достаточно. И про то, как собираются деньги с граждан на вывоз и переработку мусора, и как они потом распределяются, и как часть из них «теряется», вместо того, чтобы поступить в бюджет города.

Когда мы уезжали с помойки, одна из девиц (или теток, или бабок?) распрямилась и сделала нам ручкой. Неприлично.

В пятницу я отсыпался. И пытался что-нибудь набросать для материала. Но дело двигалось с трудом, то ли оттого, что спал не в обычное время. Или потому, что постоянно принюхивался к себе. Мне все время казалось, что пропитался помоечным запахом насквозь. Уж я и кис в ванной, и под душем мочалкой терся до красноты. И одеколона на себя перевел немеренно. А все казалось, что Мерилин недовольна моим ароматом. Смотрит на меня с портрета раздраженно. Я на нее марлечку накинул. Вместо повязки или респиратора. Завтра выветрюсь окончательно и сниму.