Джек Финней - Меж трех времен

• Название: Меж трех времен
• Автор: Джек Финней
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-012638-7

Роман «Меж двух времен», который вышел в США в 1968 году, произвел фурор. В общем-то обычное путешествие во времени. Но написано ЭТО было с такой достоверностью, с таким уникальным знанием исторических деталей, что даже люди, в жизни фантастики не читавшие, буквально открыли для себя новый жанр.

Прошли годы — и Джек Финней, подчиняясь настойчивым просьбам сотен тысяч поклонников «Меж двух времен», написал продолжение — «Меж трех времен».

---

28

Грандиозное зрелище предстало перед моими глазами — черный силуэт, гигантский абрис, врезанный в залитое лунным светом небо над рекой, которая через два дня примет в свои воды этого исполина. Под самым носом, острым, как лезвие ножа, темнел силуэт постамента — наверно, именно сюда поднимется через два дня женщина с бутылкой шампанского для совершения церемонии крещения корабля. Она разобьет бутылку об эту черную сталь, и тогда — я читал об этом — будет приведен в действие «гидравлический спусковой крючок». Медленно, почти неощутимо начнет увеличиваться расстояние между носом корабля и падающими остатками бутылки: фут… ярд… и, разом набрав скорость, черная стальная махина заскользит по скату вниз, корма обрушится в воды Лагана, взметнув фонтаны брызг, и исполинский корпус чуть заметно заколышется на воде, оказавшись наконец в стихии, для которой он предназначен. Тогда его отбуксируют в док, где гигантские краны опустят на палубу надстройки, завершится снаряжение корабля, и в необычайно короткий срок «Титаник» выйдет в свое мрачное, смертоносное, первое и последнее плавание.

Ну нет, теперь этому не бывать. Стоя в кромешной темноте между «Главной конторой» и «Мачтовой мастерской», я смотрел на черный исполинский силуэт, врезавшийся в ночное небо, и, сам того не ожидая, вдруг от всей души возненавидел этот новенький, с иголочки, корабль. Нам свойственно одушевлять корабли, присваивать им человеческие свойства; бывают корабли добрые, упрямые, глупые, но в этом великанском абрисе я увидел вдруг воплощение мрачного коварства и зла: он знал, этот монстр, знал, что предаст сотни людей, доверившихся ему, вышедших в его первое и последнее плавание. В этот самый миг где-то там, за сотни океанских миль отсюда, огромный айсберг дрейфует к месту встречи, и этот черный исполин дожидается той минуты, когда его нос царапнет массу голубоватого льда, хотя мог бы и разминуться с ней, хоть на фут, хоть на дюйм, и тогда все пошло бы по-другому.

Что ж, я пришел сюда, чтобы предотвратить эту встречу, и я — переходя от тени к тени, останавливаясь, чтобы прислушаться — двинулся к «Титанику», который высился передо мной с открытыми грузовыми люками. В этом и состояла простая идея Рюба: спустить корабль на воду сейчас, по стапелям, в Лаган — и на дно Лагана.

Подойдя к носу, где стоял церемониальный постамент, я долго шарил лучом фонарика в поисках «спускового крючка». Он должен быть где-то здесь, думал я, неподалеку от женщины с шампанским, чтобы сработать одновременно со словами: «Нарекаю тебя „Титаником“!»

Однако я не нашел ничего, что хотя бы отдаленно напомнило мне спусковой крючок; тогда я двинулся вдоль правого борта, но и там не было ничего подобного, и я вошел в туннель под самым брюхом «Титаника» и увидел в дрожащем овале света моего фонарика лес Подпорок, удерживавших на весу невообразимую громаду над моей головой. И здесь, в почти кромешной темноте, одинокий, как никогда, я ощутил, что мое лицо заливает жаркая краска. Как, как, во имя Господа, мы могли оказаться такими дураками? Какой корабль оставят в таком положении, чтобы его можно было без труда или просто по глупой случайности спустить со стапелей? Многое, очень многое еще предстояло сделать здесь до церемониального спуска. Лес подпорок будет заменен — я без труда представил себе эту картину — чем-то вроде платформы на катках, движущейся по рельсам. И все эти подпорки должны быть выбиты кувалдами уже перед самым спуском. Как только могло мне вообще прийти в голову, что я сумею раньше времени спустить этого монстра по стапелям? Я ощутил себя несмышленым младенцем и даже зажмурился, сгорая от стыда.

Безнадежно съежившись в нависшей тени этого гигантского средоточия зла, я провел лучом фонарика по округлым бокам этих бесконечных подпорок, затем поднял фонарик, и овал света пробежал по склепанным полосам металла, из которых состояло брюхо «Титаника». Стальная тварь победила меня, черный монстр оказался неуязвим. В бессильном гневе я занес кулак, целясь в клепанную сталь, но и в ярости успел повернуть кулак и ударил, признавая свое поражение, лишь мягкой ладонью — иначе неминуемо разбил бы себе костяшки о прочный стальной лист. А кораблю было плевать на это, холодную сталь покрывала влажная россыпь ночной росы, и мой жалкий удар ничем не мог повредить ей — все равно что бить по граниту.

И тогда я выключил фонарик, постоял еще немного, ссутулясь, под брюхом «Титаника» и выбрался наружу. Перебравшись через стену, я той же дорогой направился в отель. Ничего, ничего, ровным счетом ничего нельзя было сделать, чтобы предотвратить трагедию, о которой во всем мире знал сейчас только я один.

И все-таки, шагая по ночным притихшим улицам, я постепенно приходил к мысли, что не все еще кончено. Я должен хотя бы попытаться сделать что-то еще. И первым моим действием было пройти пешком через всю Ирландию.

Мне всегда хотелось сделать это, частенько я об этом подумывал, и вот сейчас, в самом начале столетия, когда страна еще сохраняла свой древний облик, у меня появился шанс осуществить свою мечту. И наутро я купил все, что требовалось для путешествия, — дорожные башмаки, флягу, рюкзак, карту. Я поговорил с продавцами в магазине, с постояльцами в отеле и получил великое множество советов. Выслав свой багаж вперед поездом, на следующее утро я отправился в путь.

Здесь не место для рассказа об этом долгом и почти счастливом путешествии, но я увидел все, что всегда видят в Ирландии путешественники, и убедился, что поля здесь и в самом деле такого зеленого цвета, какого больше нигде не найдешь. Я месил грязь на дорогах, то и дело отступая в сторону, чтобы пропустить громадные овечьи отары, и раскланивался с пастухами, приподымая кепи. Я заходил за водой на какую-нибудь ферму, и ее хозяева, застенчивые и обаятельные супруги с вечно грязными руками и лицами — то ли они мылись редко, то ли вообще никогда, — встречали меня приветливо и гостеприимно. Мне подавали воду и еду, о которой я не просил, прямо в кухне, по которой бегали цыплята. Вернувшись на дорогу и отойдя на несколько миль от фермы, я отыскивал укромное местечко, чтобы выбросить бутерброды и опорожнить флягу, а после, пристыженный, ел и пил то, чем меня угощали.

Я подолгу смотрел в полях на диковинные, похожие друг на друга замки, старинные укрепления с воротами, расположенными высоко над землей, для защиты от… викингов? Не знаю, не уверен. Порой я останавливался на ночь, на два-три дня, а то и на неделю, если так хотелось, в каком-нибудь селении или городке, пробудившем мой интерес. В местном трактире или в гостинице я отдавал в стирку свои вещи, бродил по округе, разговаривал с местными жителями — обычно они относились ко мне дружелюбно, хотя и не всегда. Дважды я устраивался на ночь возле очередного утеса, стоящего прямо над морем, один раз прожил под открытым небом почти неделю. В эти дни я большей частью сидел на краю утеса, глядя, как далеко внизу волны неустанно набегают на каменистый пляж и откатываются назад; я не утруждал себя раздумьями, отложив решение своей проблемы до тех пор, покуда не придет время в полную силу заработать мысли. Месяц я провел в Дублине — бродил по городу, заглядывал в кабачки, описанные Джойсом. Интересно, сам он сейчас в Дублине? Этого я не помнил, даже если и знал когда-нибудь; если Джойс и в Дублине, я ни разу не видел его, а может быть, и видел, да не узнал.

И вот наконец на исходе весеннего дня, приятно убив необходимое количество времени, я вошел в небольшой порт, называвшийся Куинстаун, — почти деревня с домишками, рассыпанными по террасам, которые поднимались уступами над огромным заливом гавани Корк. Я постоял на краю широкой грязной улицы, глядя, как сверкает под предзакатным солнцем водная гладь залива между берегов, посмотрел на два суденышка, стоявшие на якоре, на плавучий маяк далеко у входа в гавань. Сегодня она была почти пуста, но завтра… И я вдруг ощутил усталость, подавленность — моя проблема так и осталась пока нерешенной. Тогда я отыскал гостиницу «Куинстаун Инн», принял горячую ванну, заказал выпивку, повторил заказ, поужинал и отправился спать.

На следующее утро, едва минуло восемь, я уже стоял в небольшой очереди в городской конторе фирмы «Джеймс Скотт и Кo» — там продавали билеты на пароходы «Кунард Лайн», «Гамбург-Америкэн», «Уайт Стар» и, похоже, всех пароходных компаний, чьи суда заходили в Куинстаун. Теперь на мне были белая рубашка, галстук и костюм, казавшийся невесомым после твидового дорожного облачения и тяжелых башмаков, которые я вместе с рюкзаком оставил в чулане «Куинстаун Инн». Мой багаж давно уже был доставлен сюда, и я уже отправил его в «Джеймс Скотт и Кo». В очереди передо мной стояли двое мужчин — оба в кепи, поношенных пиджаках и брюках явно от другого костюма; а впереди них, у самой деревянной стойки, разговаривала с двадцатилетним клерком молодая женщина с восьмилетней дочерью; обе были в шалях, наброшенных на плечи, и черных соломенных шляпках.