Джек Финней - Похитители Плоти

• Название: Похитители Плоти
• Автор: Джек Финней
• Жанр: Ужасы и Мистика

Инопланетная форма жизни, паразитирующая на чужих цивилизациях, пытается захватить землю, подменяя человеческие тела.

---

Для каждого постоянного клиента у него было свое персональное обращение!

«Доброе утро, профессор!» – приветствовал он худощавого бизнесмена в очках, который ежедневно чистил у него ботинки. «Здравствуйте, капитан!» обращался он к кому-то. «Приветствую, полковник!», «Добрый вечер, доктор!», «Генерал, рад вас видеть!» Лесть была очевидной, и клиенты всегда усмехались – нас, мол, на это не возьмешь, однако всем это нравилось.

У Билли была необычайная любовь к обуви. Он всегда удовлетворенно кивал, увидев на ком-то новую пару. «Хорошая кожа», обычно приговаривал он с твердой уверенностью, «приятно работать с такими ботинками», и сразу же владелец ботинок испытывал какую-то дурацкую гордость от своего хорошего вкуса. Если обувь была старенькой. Билли, бывало, внимательно присматривался к блеску, наведенному его щетками, говаривал: «Только хорошая старая кожа может так отражать свет, лейтенант». А если кто-то появлялся в дешевых туфлях, его молчание было красноречивее слов. Все, кто знал Билли, считали его счастливым, удивительно счастливым человеком. Он получал удовольствие от своего труда, а деньги для него не играли значительной роли. Когда вы клали монету ему в ладонь, он даже не смотрел на нее – все его внимание было сосредоточено на ваших ботинках и на вас самих; и каждый отходил от Билли с чувством удовлетворенного самолюбия.

Как-то ночью я не ложился до рассвета – участвовал в каком-то студенческом веселье, а под утро остановил машину в заброшенной части города, километра за четыре от колледжа, почувствовав, что хочу спать и не в состоянии доехать домой. Я отвел машину на обочину и устроился на заднем сиденье под одеялом, которое всегда возил с собой. Через минуту меня разбудили шаги на тротуаре рядом, и мужской голос тихо произнес:

– Доброе утро, Билл!

Я не видел того, кто поздоровался первым, но сразу узнал другой голос, усталый и раздраженный.

– Привет, Чарли! – Голос был знакомый, но я не мог вспомнить, кому он принадлежит. Человек заговорил снова, но тон его вдруг изменился:

– Доброе утро, профессор! – произнес он с какой-то злорадной сердечностью. – Доброе утро! – повторил он. – Вы только посмотрите на эти ботинки! Вы их носите – дайте вспомнить – в четверг будет уже пятьдесят шесть лет, а они все такие же блестящие! – Голос принадлежал Билли, слова и интонации были те же, которые помнил весь город с чувством приятного удовлетворения, но сейчас они звучали какой-то пародией, диссонансом.

– Не обращай внимания, Билл, – неуверенно пробормотал первый голос, но Билли не останавливался.

– Я просто влюблен в эти богинки, полковник, – продолжал он с каким-то желчным удовлетворением от собственных слов. – Все, что мне нужно, полковник, это заниматься чьими-то ботинками. Разрешите мне их поцеловать!

Пожалуйста, позвольте мне поцеловать ваши ноги! – Накопленная за долгие годы горечь изливалась в каждом его слове. Чуть ли не полчаса, стоя на тротуаре среди трущоб, в которых он жил. Билли упражнялся в пародии на самого себя. Время от времени приятель пытался остановить его:

– Не нужно, Билл, не нужно, говорю тебе. Не обращай внимания.

Но Билли не замолкал. Еще никогда в жизни я не слышал такого алого и горького презрения в человеческом голосе, презрения к людям, которые снисходительно похлопывали его по плечу, и еще большего презрения к самому себе… Вдруг Билли резко остановился, горько рассмеялся и сказал:

– Пока. Чарли!

Приятель тоже улыбнулся, слегка стесняясь, и ответил:

– Не позволяй им согнуть себя, Билл.

Их шаги стихли в противоположных направлениях.

Никогда больше я не чистил ботинок у Билли и обычно обходил стороной его рабочее место. Лишь однажды я забыл об этом и снова услышал голос Билли: «А вот это уже настоящий блеск, начальник!» Я поднял глаза и увидел лицо Билли, которое прямо-таки светилось удовольствием, отражаясь в блестящем ботинке, который он держал в руках. Я посмотрел на крепкого мужчину в кресле и увидел его ласковую улыбку; затем повернулся и зашагал по тротуару, и мне было стыдно за себя, за этого мужчину, за Билли и за весь род человеческий…

– Она вернулась в город, – сказал отец Бекки, и дядя Айра ответил:

– Да, это нам известно… И Майлз тоже вернулся. – Тут он добавил:

– Как дела, Майлз? Многих сегодня прикончил? – Впервые за много лет я услышал в другом голосе те же нотки оскорбительной издевки, которые присутствовали в голосе Билли.

– Перевыполнил норму, – ответил дядя Айра, повторяя мой ответ на его вопрос неделю назад – годы назад – на газоне рядом с его домом, и дядин голос с безжалостным сарказмом воспроизводил мои собственные интонации.

– О, Майлз, – чуть не простонала Вильма, и что-то в ее голосе заставило меня содрогнуться, – я хотела зайти к тебе и рассказать о том… что случилось. – Тут она деланно рассмеялась, изображая смущение.

Маленькая тетя Алида хихикнула, подхватывая разговор Вильмы со мной:

– Мне так неудобно, Майлз. Я не совсем понимаю, что произошло, – от одного тона ее голоса меня чуть не выворачивало, – или как об этом рассказать, но… я снова пришла в сознание. – Голос маленькой старушки изменился. – Не нужно объяснять. Вильма, – она прекрасно имитировала мой голос и манеру разговора. – Я хочу, чтобы ты ни о чем не беспокоилась, только забыла обо всем.

Они все рассмеялись – беззвучно, растягивая губы в пародии на улыбку, с абсолютно холодными глазами. Теперь я знал, что это вовсе не были Вильма, дядя Айра, тетя Алида и отец Бекки, – они вообще не были людьми, и меня чуть не вырвало. Бекки сидела рядом, прижавшись к стене, с белым, как мел, лицом, и по выражению ее глаз я понял, что она почти потеряла сознание.

Я изо всех сил ущипнул ее за руку, одновременно прикрыв ей рот ладонью, чтобы она не вскрикнула от внезапной боли. Увидев, что кровь приливает к щекам, я костяшками пальцев до боли тер ей лоб, пока в глазах у нее не появилось выражение удивления и злости. Прижав палец к губам, я помог ей встать. Стараясь не шуметь, с туфлями в руках, мы выбрались с веранды. На тротуаре мы обулись и направились по бульвару Вашингтона к моему дому.

Все, что Бекки могла полустоном выжать из себя, было: «О, Майлз!»

Поднимаясь по ступеням на свою веранду, я обнаружил какую-то фигуру в качалке; когда она пошевелилась, я увидел блестящие пуговицы и синюю форму.

– Привет, Майлз, Бекки! – спокойно произнес человек. Это был Ник Гриветт, шеф городской полиции. На лице у него застыла добродушная улыбка.

– Привет, Ник, – произнес я как можно более небрежным тоном. – Что-то случилось?

– Нет, – он покачал головой, – ничего. – Он остановился, приветливо улыбаясь. – Ты не против зайти в полицию… то есть ко мне на службу, Майлз?

– Ладно, – кивнул я. – В чем дело, Ник?

Он слегка пожал плечами:

– Ничего серьезного. Так, пара вопросов.

Но я настаивал:

– О чем?

– Да… – он снова пожал плечами. – Во-первых, насчет того тела, что вы с Беличеком нашли, – нужно оформить протокол.

– О'кей. – Я повернулся к Бекки. – Пойдешь со мной? – небрежно спросил я. – Это не займет много времени, да, Ник?

– Ну да, – ответил тот. – Минут десять-пятнадцать.

– Ладно. Возьмем мою машину?

– Лучше мою, Майлз, если ты не против. Я подвезу тебя домой, когда мы закончим. – Он кивнул в сторону:

– Я поставил машину к тебе в гараж, рядом с твоим «фордом», Майлз. Ты оставил двери открытыми.

Я кивнул, будто все шло как следует, хотя на самом деле было наоборот.

Естественно, проще всего было оставить машину на улице, если не считать того, что полицейская звезда на дверце может отпугнуть людей, которых ты ждешь. Я отступил в сторону, пропуская Ника вперед, и зевнул с небрежным видом. Ник направился к лестнице – крепко сбитый, небольшого роста человек, его подбородок как раз доставал до моего плеча. Как только он приблизился ко мне, я изо всей силы ударил его кулаком в нижнюю челюсть.

Но это ведь не так просто – свалить человека одним ударом, если вы не специалист этого дела. Ник пошатнулся и упал на колени. В тот же миг я схватил его одной рукой за шею, заламывая ему голову назад, и он вынужден был подняться на ноги, чтобы не задохнуться. Я увидел его лицо – глаза были холодные, жестокие и лишенные всяких эмоций, как у акулы. Я вытащил у Ника пистолет, уперся дулом ему в спину и отпустил его. Ник понял, что я не шучу, и стоял неподвижно. Тогда я сковал ему руки за спиной его» собственными наручниками и повел в дом.

Бекки тронула меня за рукав.

– Майлз, это уже слишком, Майлз, нам нужно бежать! – Я взял ее за обе руки, внимательно взглянул в лицо и кивнул:

– Да, я хочу, чтобы ты отсюда выбралась, Бекки. Из этого города и как можно дальше; и я хочу, чтобы ты немедленно взяла мою машину. Я тоже собираюсь бежать. Но я буду не просто бежать, я не отступлю без борьбы здесь, в Санта-Мире. Не беспокойся за меня – я буду держаться от них подальше, но мне нужно остаться. Однако я хочу, чтобы ты была в безопасности и не мешала.