Джек Финней - Похитители Плоти

• Название: Похитители Плоти
• Автор: Джек Финней
• Жанр: Ужасы и Мистика

Инопланетная форма жизни, паразитирующая на чужих цивилизациях, пытается захватить землю, подменяя человеческие тела.

---

– Да. А еще что?

– Бекки, с тобой все в порядке? – Я посмотрел на нее через стол.

– Да, – кивнула она, покусывая губы.

– Лицо, – ответил я Джеку. Я стоял, всматриваясь в лицо – белое, как воск, абсолютно спокойное и неподвижное, с фиксированным взглядом прозрачных, как стекло, глаз. – Оно какое-то… незрелое. – Я не знал, как это точнее определить. – Кости развиты нормально, это лицо взрослого человека. Но вид у него… – я лихорадочно подыскивал нужное слово, но не мог найти, – какой-то незавершенный. Оно…

Джек перебил меня возбужденным от нетерпения голосом, он даже улыбнулся.

– Вы когда-нибудь видели, как делают медали?

– Медали?

– Да, тонкой работы. Медальоны.

– Нет.

– Так вот, для действительно тонкой работы на твердом металле, оживленно принялся пояснить Джек, – делают два отпечатка.

Я не понимал, что он говорит и зачем.

– Сначала берут штамп и делают отпечаток номер один, перенося на гладкий металл грубые основные черты. А потом используется штамп номер два, и именно он придает детали те тонкие линии и чудесную отделку, которые вы видите на настоящих медальонах. Приходится так делать потому, что второй штамп, тот, который с деталями, не может оставить отпечаток на гладкой поверхности. Сначала нужно придать грубые черты штампом номер один.

Он остановился, переводя взгляд с меня на Бекки, чтобы удостовериться, что мы слушаем.

– Итак? – спросил я с легким нетерпением.

– На медальонах обычно изображают лица. И когда вы смотрите на них после штампа номер один, лицо еще не закончено. Все есть, все правильно, но детали, которые придают индивидуальность, отсутствуют. – Он пристально посмотрел на меня. – Майлз, вот на что похоже это лицо. Все есть: губы, нос, глаза, кожа и все необходимые кости. Но нету черт, нет подробностей, нет индивидуальности. Оно недоделано. Посмотрите на него! – Голос Джека зазвенел на высокой ноте. – Это как бы заготовка лица, которая ждет, чтобы на ней отштамповали окончательные, завершающие черты!

Он был прав. Я еще никогда в жизни не видел такого лица. Не то чтобы оно было вялым, этого никак нельзя было сказать. Но оно имело какой-то бесформенный, бесхарактерный вид. Это в общем-то не было лицо – еще не было. В нем не замечалось никакой жизни, никаких признаков жизненного опыта; я только так могу это объяснить.

– Кто он? – спросил я.

– Не знаю, – Джек подошел к двери и указал на лестницу, которая вела из подвала наверх. – Там, под лестницей, есть небольшой чуланчик, он отгорожен фанерой. Я там держу всякий мусор: старую одежду, поломанные электроприборы, пылесос, утюг, лампочки и всякое такое. А еще несколько старых книг. Там-то я его и нашел: мне нужна была какая-то справка, и я думал, что найду ее в этих книгах. Он там лежал на коробках с одеждой точно так, как вы видите сейчас. Ох, и испугался же я! Выскочил оттуда, как кот из собачьей будки, и крепко ударился головой, – он ощупал макушку.

– Потом вернулся и вытащил его. Я думал, что он, может быть, еще жив.

Майлз, за какое время мертвое тело окончательно коченеет?

– Часов за восемь-десять.

– Пощупайте его, – сказал Джек. Похоже было, что он забавляется, как человек, который много пообещал и теперь придерживается своего слова.

Я поднял неподвижную руку, придерживая ее за запястье, она была мягкой и гибкой. Даже не очень холодной на ощупь.

– Посмертное окоченение отсутствует, – заметил Джек. – Согласны?

– Согласен, – ответил я, – но ведь картина посмертного окоченения не всегда одинакова. Существуют определенные условия… – Я не знал, что еще сказать.

– Если хотите, – заявил Джек, – можете перевернуть его, но и на спине не найдете никаких ран. И на голове тоже. Никаких признаков того, что его убили.

Я засомневался, но по закону я не имел права прикасаться к мертвому телу, и только накрыл его тканью.

– Ладно, – сказал я. – Теперь куда – наверх?

– Ну да, – кивнул Джек; стоя в дверях, он держал руку на шнурке выключателя, пока мы не вышли.

Наверху, в гостиной, Теодора включила свет, расставила пепельницы, приветливо пригласила нас садиться, потом пошла на кухню и через минуту вернулась без фартука. Она уселась в легком кресле, мы с Бекки на тахте, а Джек устроился в кресле-качалке у окна. Почти вся передняя стена его гостиной представляет собой огромный сплошной лист стекла, так что можно видеть огни всего города, разбросанного среди холмов. Это замечательная комната.

– Хотите выпить? – спросил Джек.

Бекки покачала головой, а я сказал:

– Нет, спасибо, но вы на нас не обращайте внимания.

Джек с женой тоже не стали пить.

– Мы пригласили вас, Майлз, – заговорил Джек, – не только потому, что вы врач, но и потому, что вы умеете смотреть фактам в лицо. Даже если факты не такие, какими им положено быть. Вы не из тех, кто вылезет из кожи вон, доказывая, что черное – это белое только потому, что так удобнее. Для вас вещи таковы, какими они есть, в чем мы имели случай убедиться.

Я пожал плечами и ничего не сказал.

– Что вы можете добавить насчет того тела внизу? – спросил Джек.

Некоторое время я молча крутил пуговицу на пиджаке, пока не отважился сказать:

– Видимо, кое-что могу. Это бессмысленно, совершенно глупо, ноя много бы дал, чтобы сделать вскрытие этого тела, потому что знаете, что я рассчитывал бы там найти? – Я посмотрел на всех – Джека, Теодору, Бекки, но никто не ответил; все сидели в напряженном ожидании. – Думаю, что я не смог бы найти никакой причины смерти. Я полагаю, что органы в таком же безупречном состоянии, как кожа. Все в порядке, вполне работоспособно.

Я дал им некоторое время, чтобы обдумать мои слова; произнося их, я чувствовал себя последним идиотом и в то же время был совершенно уверен в своей правоте.

– Это еще не все. Я уверен, что, когда доберусь до желудка, там внутри ничего не будет. Ни крошечки, ни единой частички еды, переваренной или непереваренной – ничего. Пусто, как у новорожденного. То же и в кишечнике – ни кусочка кала, ничего. Нигде ничего. Почему? – Я снова оглядел всех. Потому что я считаю, что тело никогда не умирало. Нет никакой причины смерти, потому что смерти не было. Оно никогда не умирало, так как никогда не жило. – Я пожал плечами и откинулся на тахте. – Вот так. Нравится?

– Еще бы, – отозвался Джек, энергично кивая головой.

Женщины молча наблюдали за нами.

– Мне этого вполне достаточно. Я только ждал подтверждения.

– Бекки, – обернулся я к ней, – а ты что думаешь?

Она мрачно покачала головой, потом произнесла:

– Я… поражена. И вообще, я не прочь выпить.

Все мы улыбнулись, и Джек поднялся было, но Теодора сказала: «Я сама» и встала с места.

– Всем по одной? – спросила она и отправилась на кухню.

В тишине, которая воцарилась в комнате, мы задумчиво закурили, неторопливо передавая друг другу сигареты и спички; через некоторое время вернулась Теодора и раздала стаканы. Каждый из нас немного пригубил, и тогда Джек сказал:

– Именно так я считаю, и Теодора тоже. Дело в том, что я ей не рассказывал о своих впечатлениях. Я просто дал ей посмотреть на это и сформулировать собственное мнение, так же, как и вам, Майлз. И это она первой сделала сравнение с медальонами: мы когда-то видели, как их изготовляют. – Джек вздохнул и покачал головой. – Мы целый день говорили и думали об этом, Майлз, а потом решили обратиться к вам.

– Вы больше никому об этом не говорили?

– Нет.

– Почему вы не вызвали полицию?

– Не знаю. – Джек взглянул на меня с легкой улыбкой. – У вас есть желание ее вызвать?

– Нет.

– Почему же?

Настала моя очередь улыбнуться.

– Не знаю. Но не хочу.

– То-то же, – кивнул Джек.

Некоторое время мы молча посасывали коктейль. Джек не спеша гонял льдинки в своем стакане, внимательно приглядываясь к ним, потом медленно произнес:

– Я чувствую, тут надо делать что-то большее, чем обращаться в полицию.

Сейчас не тот случай, когда можно переложить ответственность на кого-то.

Да и что, в конце концов, может сделать полиция? Это не труп, и мы это знаем. Это… – он дернул плечом, и лицо у него помрачнело, – это что-то страшное. Что-то… я даже не знаю, что. – Он поднял взгляд и посмотрел на всех нас. – Я только знаю и каким-то образом уверен в том, что мы не имеем права допустить здесь ошибку. Что существует выход – разумный, единственно правильный выход, одна-единственная вещь, которую нужно сделать, – и если мы ее не сделаем, если ошибемся, произойдет что-то ужасное.

Я спросил:

– Что сделать, например?

– Не знаю. – Джек повернулся и посмотрел в окно. Потом опять перевел взгляд на нас и едва заметно улыбнулся. – У меня неудержимое желание… обратиться непосредственно к президенту в Белый дом, или к начальнику штаба армии, шефу ФБР, в морскую пехоту или кавалерию, к кому угодно. – Он покачал головой, криво усмехаясь собственной решительности. – Майлз, я имею в виду вот что: нужен кто-то – неважно кто, лишь бы это был тот самый человек, который усвоил бы сразу и бесповоротно, насколько это важно. И я хочу, чтобы он, или они, сделали то, что нужно, без ошибки. А все дело в том, что человек, с которым я бы связался, даже если он выслушал бы и поверил мне, может оказаться совсем не тем человеком, который поступит наилучшим образом. В чем бы это ни заключалось. Но одно я знаю наверняка – это дело не для городской полиции. Это… – он опомнился, сообразив, что повторяется, и замолчал.