Дмитрий Мережковский - Тайна Запада. Атлантида – Европа

• Название: Тайна Запада. Атлантида – Европа
• Автор: Дмитрий Мережковский
• Жанр: Религия

Двадцать пять веков люди ломают голову над загадкой древних: что такое Атлантида – миф или история? Что же значит миф Платона? В трех великих столкновениях Запада с Востоком ставится один вопрос: кто утолит вечную жажду человечества – Атлантида в рабстве ли Европа в свободе?

Но для Дмитрия Мережковского, через двадцать пять веков после Платона, эти вопросы относятся не к мифу, а к истории. Мережковский пишет о погибшей Атлантиде в 30-е годы ХХ века, по крохам собирая самые невнятные, глухие упоминания. И приготовления к войне, неразумная европейская и агрессивная большевистская политика напоминают ему о том, как некогда подошла к своему концу атлантическая цивилизация, как милость богов сменилась на гнев и как была разрушена и ушла под воду Атлантида.

---

VIII

Голубь, Иордан, крест – все критское; как же не сказать: критианство уже христианство? Как не вспомнить Шеллинга: «Всемирная история есть эон, чье содержание вечное, начало и конец, причина и цель, – Христос»? (Д. С. Мережковский. Тайна Трех, 28.) Это значит: всемирная история – надо бы прибавить: и преистория – есть геометрическое пространство, в котором строится тело Христа.

IX

О, конечно, все эти пророческие тени ровно ничего не значат, если, как еще недавно думал кое-кто из ученых невежд, все христианство и сам Христос – «миф», и если Иисуса, как исторической личности, не было. Но если Он был, то по этой четко черной на белом песке Ханаана и Критского берега тени мы могли бы узнать Того, Кто и за нами стоит, все еще неузнанный.

X

В начале XIX века, вышел из гроба Египет, в середине века – Вавилон, в конце – Хеттея, а в самом начале XX – Крит.

Трое уже говорят, четвертый нем: критских письмен мы читать еще не умеем. Но и немой, только что выйдя из гроба, Крит уже осенил себя крестным знаменьем.

Так восстают перед нами мертвый за мертвым, Лазарь за Лазарем. Что это значит? «Отче, пошли его в дом отца моего; ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтоб и они не пришли в это место мучения». «Если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лук. 16, 27–28, 31).

XI

Есть на небе звезды, потухшие до начала нашей истории, и только теперь мы узнаем о них по ярко вспыхивающим блескам – заревам пожаров, истребивших эти миры: так узнаем мы о Крито-Эгейской древности.

XII

Город Кносс, Knôsos, одна из двух столиц Крита, северная, обращенная к Европе (другая, южная, Фест, Phaistos, обращена к Африке), основан около 8000 лет до Р. X., следовательно, почти современен концу Атлантиды, по мифу Платона (Evans, 1. c., 35). Мы, в самом деле, увидим, что Крит есть мост из Атлантиды в Европу.

Самый глубокий в Кноссе, геологический слой черной земли из угля, пепла, человеческих костей и кухонных отбросов достигает, по исчислениям итальянского археолога Анжело Моссо, двенадцатитысячной древности (Ang. Mosso, Escursioni nel Mediterraneo e pgli savi di Creta, 1907, p. 3). Кносский дворец разрушался, по-видимому, несколько раз землетрясениями, пожарами и нашествиями варваров, но непрерывная и цветущая жизнь его продолжалась 3000 лет. Что это значит, мы поймем, если представим себе, что какое-либо здание существовало непрерывно от дней Троянской войны до нашего времени.

Все еще юны древние камни; в мутно-опаловой, с розово-лазурными жилками, млечности алебастровых глыб, все еще как будто льется теплая кровь (A. Mosso, 1, с., 42).

Надпись на одной из них, в развалинах Фетского дворца, – четыре знака, такие знакомые, похожие на греко-латинское письмо, что кажется, вот-вот прочтешь:

Судя по месту, на стене дворцовой часовни, это, может быть, имя одного из великих критских божеств, – не самой ли Пречистой Девы Матери, ихней и нашей? (A. Mosso, 1, с., 42)

Antiquam exquirite matrem.
Матери древней ищите.

(Virg., Aeneid., III, v. 96)

XIII

В чудно-нетронутом виде уцелело многое в Кноссе и Фесте; но не в большом, а в малом, это всего удивительней. Глина одной из печатей сохранила как будто оттиск тех, друг в друга входящих кружков, какие бывают на нежных кончиках девичьих пальцев: точно прикоснулась к свежей глине и запечатлела на ней свой божественный след сама Океанида, дочь Атласа (A. Mosso, 1, с., 51).

XIV

Крито-Эгея – мать Европы. Кажется, наша европейская цивилизация получила начало свое не от арийцев (индо-германцев), как думали прежде, а от предварившего их на тысячи лет так называемого «средиземноморского племени» (Mediterranean race), пришедшего откуда-то с Запада, двумя путями, через Северную Африку и по Средиземному морю. Крито-эгейцы – гомеровские этеокритяне, пелазги, лелеги, ликийцы, израильские kaphtorim, египетские keftiu, – принадлежат к этому племени (А. Mosso, Le origine della civilta Mediterranea, 1910, p. 332), безбородому, смугло-красному, так же как египтяне и племена древней Америки – ацтеки, тольтеки, майя. Это «красные», «краснокожие», phoinikes, «Финикийцы», не в новом историческом, а в древнем, баснословном или доисторическом, смысле. Как бы рдяный отблеск вечного Заката, Запада, – на лицах, и в телах – та «красная глина», afar, из которой вылеплен Адам, первый человек первого человечества (Dussaud, 1. c. 447).

От арийского племени брахицефалов, короткоголовых, отличаются крито-эгейцы, долицефалы, длинноголовые не только строением черепа, но и языком: судя по родственным кароликийским корням имен собственных и географических, этот язык – не арийский и не семитский (H. R. Hail. The two Labyrinths-Joun. of Hellen. Stud., v. XXV, 1905, p. 323). Корень слова «железо», общий всем арийским племенам, еще до их разделения, в крито-эгейских языках отсутствует: люди Бронзового века не знают железа (A. Mosso. Escursioni, 265). Только с боевым конем, тоже неизвестным на Крите, и с железным оружьем, начинается война, в новом европейском смысле, – война, как «всемирная история». Индо-германцы, европейцы, – война; критяне – мир.

…Нам, феакийцам, не нужно ни луков, ни стрел, —

(Odys., VI, v. 270)

могли бы сказать и они. Стрелы и луки индо-германцам нужны, в высшей степени.

Только с нашествием северных варваров, ахеян и дорян, занесен в Южную Европу «геометрический стиль», сухой, отвлеченный и мертвенный, механический, столь противоположный органическому, живому, растительно-животному, крито-эгейскому (Формаковский. Культуры эгейская, критская и микенская). Геометрия, механика, железо, война – вот первые шаги просто «культуры» или «культуры демонов»; вот с чем пришло в Европу наше Арийское племя.

XV

Крит связан с Европой, но не с новой, «железной», а с древней, «каменной», «бронзовой». В неолитных слоях юго-западной Франции резьбы и рисунки на костях и рогах северных оленей напоминают критские. Может быть, и сходство эгейских письмен с греко-латинскими восходит к общей неолитной древности (Lichtenberg, 1. c., 133).

Стоит только взглянуть на широкие юбки-колокола и осино-тонкие, перетянутые, как бы перерезанные, станы пещерных менад в Когульской росписи, чтобы убедиться, что между Кро-Маньоном и Критом существует если не племенная, то духовная связь.

XVI

Связь с Египтом еще несомненнее. Очень вероятно, что она восходит к доменесовой династии «Мертвых полубогов», nekyes, hêmitheoi, Манефона и Туринского папируса, – может быть, «царей Атлантов» (См. выше: Атлантида, гл. XI. Ледниковый Крест, XII).

Два глиняных черепка, эгейский и египетский, положенные рядом, кажется, принадлежат к одному сосуду. Это значит: Египет и Эгея суть две расходящиеся ветви одного расцветшего на побережьях и островах Средиземного моря, неолитного дерева. Третья ветвь – Вавилон-Хеттея. Мы увидим, как эта историческая троичность связана с религиозной.

XVII

Области такой громадной, как Крито-Эгея, не охватывали своим духовным влиянием ни Египет, ни Вавилон, ни Хеттея (Формаковский, 1, с., 36). Сердце мира бьется здесь, на Крите; первая духовная всемирность – «мир всего мира» – здесь.

На Амафонтской патере, священнодейственном блюде, времен Моисеевых, ассиро-вавилонские ангелы оплодотворяют Древо Жизни египетским петельным крестом, ankh; египетская Изида распростирает крылья; Гор-Младенец выходит из лотоса, рядом с хеттейскими сфинксами: боги всех веков и народов соединились для какого-то общего дела (Dussaud, 1. c., 307).

В этой божественной «чаше смешения» как бы уже бродит вино будущей эллино-римской – христианской всемирности.

XVIII

Геродот, «отец истории», не сохранил никакой, Фукидид почти никакой памяти о крито-эгейской древности. Только у Гомера мерцают ее последние отблески. Греки вообще беспамятны: около IX века, за четыре века до Перикла, для них кончается история, начинается миф: это как если бы мы забыли Возрождение и Реформацию. Но то, что уже окончательно забыто историей – путь с древнего Запада на новый Восток, – все еще смутно брезжит в мифе.

С Крита начинает Геракл свой путь на крайний Запад, в страну Гесперид, Вечерниц, дочерей Атласа (Diodor., IV, 17, 3. – Berlioux, 11). Может быть, и Одиссей догомеровский, Uthuxe, Uthste, этруро-пелазгийский (Ed. Gerhard. Gesammelte Akadem. Abhandlungen, 1866, p. 130), начинает оттуда же, с Крита, свой путь в Царство Мертвых, Nekyia – то же имя, как доменесовой династии «Мертвых полубогов»...

Критская богиня Европа – мать критского бога-царя Миноса. Имя нашего материка, матери нашей, «Европа» – от нее. Что оно значит, мы уже не помним. В ней живем, но лица ее не видим, как утробные младенцы не видят лица матери. Древние помнят. «Европа есть Деметра», – приоткрывает Павзаний, может быть, одну из тайн Елевзинских мистерий (Pausan, IX, 39, 5. – A. В. Cook. Zeus 1914, p. 524). «Европа», значит Страна Заката, Сумеречная, Темная, Skoteinê», – сообщает этимолог Гезихий (Hesych., s. v. Europe. – Cook, 531).

Темная, Скорбная, всех скорбящих Матерь, Деметра Achaïa Елевзинская, – Ледниковая «Изида» Брассемпуйской пещеры, четырнадцатилетняя девочка с простым, тихим и грустным лицом (См. выше: Атлантида, гл. XIV. Ледниковый Крест, V), или та, на Микенской тисненой бляхе, голая девочка с тремя летящими к ней голубками, – великая Мать Земля, «всех богов и людей Матерь», – вот кто наша Европа.