Тибор Фишер - Философы с большой дороги

• Название: Философы с большой дороги
• Автор: Тибор Фишер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003

Преподаватель философии, сбежавший из alma mater на поиски истинного «смысла философского бытия» – и заключивший, мягко говоря, своеобразный союз с попытавшимся его ограбить бандитом-неудачником. Лихая парочка отправляется грабить банки!

Современная «криминальная комедия»?

Современная «комедия нравов»?

Ультрасовременная «философская комедия»?

Или – все сразу и даже более того?

Прочитайте – и решите сами!

---

под половицы или в пустотелые трубки карниза для штор; вызывал пожарных;

обесточивал светофоры, перекусив провода; организовывал поставки цементного

раствора частным лицам и организациям, вовсе не испытывающим нужды в цементе

(например, теологическому факультету Геттингенского университета; шофер

размахивал перед лицом декана бланком заказа, подписанным каким-то

профессором).

5. Он равно любил подавлять собеседника своим знанием тонкостей

сослагательного наклонения и делать вид, что ни слова не понимает

по-немецки. «Чем, по большому счету, плохо говорить по-немецки: на

этом языке можно изъясняться только с немцами», – пояснял он.

Свою вендетту дед вел на основе самоокупаемости. Он взял за правило

финансировать свои акции из средств бывших эсэсовцев (образовавших что-то

вроде первой панъевропейской организации), привлеченных под предлогом

«освобождения Гесса из Шпандау» или «покрытия расходов на

топливо для летающей тарелки Гитлера, что вращается на околоземной

орбите». «Если вы говорите людям то, что им хочется слышать,

именно это они и услышат от вас, и плевать им, что у вас не тот акцент или в

вашем рассказе полно нестыковок».

В квартире у нас повсюду валялись проспекты турфирм, предлагающих

групповой отдых за границей: отец разбрасывал их на самых видных местах

специально для деда. Как-то тот и впрямь решил провести отпуск в Испании.

Отец уже за три месяца до его отъезда был на седьмом небе от счастья: (a) он

мог не беспокоиться, что дед загремит в чужой стране в тюрьму, и (b) дед мог

войти во вкус таких поездок и изменить своим привычкам. Эйфория разом

прошла, когда дед вернулся из отпуска – загорелый, с чемоданом денег,

которые ему удалось выманить у одного из держателей тайной кассы СС в

Мадриде.

На эти деньги дед тут же купил автомобиль (легендарный

«Зефир» [МК-1 Zephyr – английская модель автомобиля на базе

«Ford'а», производившаяся с 1951 по 1956 год], зависть всех

водителей), милостиво разрешил мне научиться с ним управляться, но при этом

воспротивился тому, чтобы я сдавал экзамен на права. «Англичанину не

нужна бумажка, подтверждающая, что он вежлив и внимателен к ближним: мы

идеальные водители от рождения».

И вот я возил его по всей стране – мы исколесили Англию вдоль и поперек

в поисках притаившихся на ее просторах книжных лавок, где могли найти приют

некие авторы на «Ш» и «Г», ибо дед поставил своей

целью «штереть» эту парочку в порошок! Он хотел, чтобы на его

могиле было высечено: «Ш...? Г...? Кто такие?»

Почти сразу после покупки машины мать стала высказывать вслух надежду,

что деда все-таки посадят в тюрьму или его прикончит какой-нибудь наемный

убийца, подосланный этими мерзкими баварцами: ей не давало покоя, что в доме

уже тридцать лет не меняли занавески, а при этом на улице припаркован

автомобиль, продав который можно было купить половину нашего дома.

По поводу наемных убийц дед пожимал плечами: «О том, чтобы

кто-нибудь выследил меня в Маклесфилде, не может быть и речи. Этот городишко

– его просто не существует для внешнего мира. Точно так же, как для

большинства здесь живущих не существует внешний мир».

 Подходя к «дому под оливами»

Я захлопнул дверь машины и пересек улицу: казалось, та с каждым шагом

становилась шире или, может, просто имела какую-то непереходимую ширину.

Сознание мое итожило прожитую жизнь. По мере того как воспоминание за

воспоминанием въезжало на отведенную ему площадку для парковки, итог

получался все более неутешительным.

О чем я не напишу 1.7:

* * *

Когда я достиг «дома под оливами», мне всюду мерещились

некрологи. Именно теперь, когда он был особенно близок к тому, чтобы внести

выдающийся вклад в изучение досократиков... Я встряхнулся, отгоняя прочь эти

мысли. Если вы разменяли полтинник, но зеваки при встрече с вами на улице не

срывают с головы шляпы, вы трудились на работодателя, имя которому -

забвение. Фелерстоун как-то прошелся по моему поводу: мол, единственное, что

я могу привнести нового в мою профессию, это расписать задницу гиппопотама

фрагментами досократиков. Пожалуй, если я переживу сегодняшний день, я

возьму на прокат гиппопотама и отправлю его Фелерстоуну – предварительно и

впрямь разукрасив.

До двери оставался один шаг. Отсюда было видно, что в здании – ни одной

живой души. В окне маячила типичная офисная обстановка, только вот служащих

в офисе не было. Я подергал дверь. Закрыто. Звонка нет. Я постучал. Никто не

попытался пристрелить меня. Я просто не знал, что делать.

Бывшему философу, столь отягощенному излишком калорий, что он ума не

приложит, куда их девать, через эту дверь было явно не пройти. Я уж

подумывал, не протаранить ли фасад дома на машине, когда, глянув за угол,

вдруг увидел дорожку, а в конце ее – железную лестницу, упиравшуюся в

открытую дверь.

Я вытащил пистолет – пусть подышит свежим воздухом; так по крайней

мере, если я по ошибке попал не туда, никто не станет надо мной смеяться.

Делая один-два осторожных шага, я замирал и ждал, что же будет дальше.

Дальше был темный коридор, по которому я пробирался целую вечность, прежде

чем услышать голоса. Передо мной открывалось какое-то помещение вроде

склада, в центре на потолке был прикреплен блок, с которого свисала цепь.

Продвигаясь скрытно, как бомбардировщик «Стелс» – кто бы ждал

подобного от толстячка философа, – я подполз ближе и, свесившись через

ограждение, стал изучать происходящее внизу.

Сверху мне был виден Юбер. Я не претендую на то, что кто бы то ни было

рукоплескал моему зрению, но сверху мне показалось: Юбер не в лучшей форме.

Раздетый, он висел на цепи, вздернутый за здоровую руку, лицо и волосы – в

крови. Юпп был похож на индюшку в витрине мясной лавки, хозяин которой

отличается легкой экстравагантностью.

Висеть так, должно быть, очень больно, однако Юппа, похоже, это

совершенно не трогало. Давясь кляпом во рту, он сосредоточенно смотрел в

одну точку, и взгляд его не обещал ничего хорошего для похитителей:

«Дайте только мне обрести почву под ногами и собрать свои члены – мало

вам не покажется...» Взгляд Юбера был неотрывно устремлен на двух

типов внизу, стоявших ко мне спиной: всем было не до того, чтобы приметить

меня. Честно говоря, Юпп был намного спокойней меня: я страшно волновался.

Поздравляю

Я нашел Юппа. Это я, который с трудом может найти зубную пасту в

ванной. По сравнению с этим достижением меркла вся моя жизнь. Смущенный

своим успехом, я отступил в тень: надо было подумать, что делать дальше.

Послышались еще чьи-то шаги. При этих звуках мне показалось, что у меня

сейчас сердце оборвется от страха, но я подбодрил себя мыслью, что как бы то

ни было, но если даже я встречу здесь смерть, про меня можно будет сказать

«пал смертью храбрых».

– Вытащите кляп, – приказал голос. – Привет, Юбер!

– Привет, Эрик.

– Мы тут заняты одним расследованием...

– Да что ты? И давно ты работаешь в полиции? – Юбер говорил столь тихо,

что я едва мог разобрать его слова: то ли он совсем ослабел от боли, то ли

хотел подманить недругов поближе – тогда их можно будет укусить?

– Забочусь, понимаешь ли, о чужих нуждах. И ты тут можешь здорово нам

помочь. Рассказать про Тьерри. И про деньги. Но сперва ответь: тебе очень

больно?

– С болью я пока что умею справляться, – огрызнулся Юпп (по крайней

мере хотел огрызнуться). – Ты да эти недоумки – вы и пяти минут не выдержали

бы в моей шкуре.

– Послушай, – начал Эрик унылым голосом специалиста по статистике,

объясняющего, что такое округление до нуля, – мы, конечно, знаем, что ты не

щенок, а просто матерый рецидивистище, любишь покуражиться и все такое. Но

ты кокнул Тьерри, ты знаешь, где хранятся твои денежки, и, может статься, ты

даже знаешь, куда затьеррил – в смысле, затырил – свои денежки Тьерри. Ты

будешь висеть здесь, пока все нам не расскажешь. Ну так, может, не будем

тянуть зря волынку?

Я на мгновение высунул голову, чтобы глянуть, что там у них происходит.

Эрик произвел на меня сильное впечатление. Такие, как он, любят

фотографироваться на фоне братских могил – на память. Достаточно бросить на

него беглый взгляд, чтобы побледнеть. Совсем не тот человек, которого

ожидаешь увидеть в доме, осененном ветвью оливы.

 Что делать дальше

Я изучал цепь, на которой подвесили моего приятеля, и прикидывал, что