Евгений Соловьев - Александр Герцен. Его жизнь и литературная деятельность

• Название: Александр Герцен. Его жизнь и литературная деятельность
• Автор: Евгений Соловьев
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

«…Кто-то, – говорит он, – обещал, что все в мире будет изящно, справедливо и идти, как по маслу. Довольно удивлялись мы отвлеченной премудрости природы и исторического развития, пора догадаться, что в природе и истории много случайного, глупого, неудавшегося, спутанного. Разум, мысль – это заключение, все начинается тупостью новорожденного, возможность и стремление лежат в нем, но прежде, чем он дойдет до развития и сознания, он подвергается ряду внутренних и внешних влияний, отклонений, остановок…»

«Сознание бессилия идеи, отсутствие обязательной силы истины над действительным миром – огорчает нас. Мы скорбим, болеем. Боль эта пройдет со временем, трагический и страстный характер уляжется, ее почти нет в Новом Свете – Соединенных Штатах».

«Но чему-нибудь послужили и мы. Наше историческое призвание, наше деяние в том и состоит, что мы нашим разочарованием, нашим страданием доходим до смирения и покорности перед истиной и избавляем от этих скорбей следующие поколения. Нами человечество протрезвляется, мы – его похмелье, мы – его боли родов».

«Мы знаем, как природа распоряжается с личностями: после, прежде, без жертв, на грудах трупов – ей все равно, она продолжает свое, или так продолжает, что попало – десятки тысяч лет наносит какой-нибудь коралловый риф, всякую весну покидая смерти забежавшие ряды. Полипы умирают, не подозревая, что они служили прогрессу… Чему-нибудь послужим и мы… Войти в будущее как элемент не значит еще, что будущее исполнит наши идеалы».

«Рим не исполнил ни Платонову республику, ни вообще греческий идеал. Средние века не были развитием Рима. Современная западная мысль воплотится в историю, будет иметь свое влияние и место так же, как тело наше войдет в состав травы, людей. Нам не нравится это бессмертие, что же с ним делать?…»

Он, идеалист, дошел – и, конечно, слишком скоро, слишком поспешно и, повторяю, слишком странно – до бессилия идеи. Это не его ошибка, это ошибка целого поколения, выросшего на грезах романтики. Он не знал, что кроме идей, которым гордые люди предназначили роль руководительниц истории и жизни, ее законодателей – идей высоких и славных, стремящихся свернуть действительность с ее пути, – есть другие, более скромные, но и более могущественные зато… Эти идеи проникнуты сознанием, что только сила побеждает в жизни, что свою силу они могут взять только из действительности и соответствия с ней, с ходом ее развития, с ее необходимыми итогами, которые – все равно, хотим ли мы этого или не хотим, – она вносит, хотя бы кровавыми цифрами, в приходо-расходную книгу человечества…

«Теперь, граф Бисмарк, ваше дело»… Это стон и крик души человека, выросшего на грезах и утопиях, это отчаяние художника, которому кто-то грубый и невежественный испортил чудную картину, нарисованную воображением, раскрашенную дивными красками горячего и благородного чувства… И он, художник, ушел сам в себя, обиженный и оскорбленный, ушел и потому еще, что история не исполнила его «святого каприза».

Есть много драм в жизни человека, есть много драматических коллизий, но и эта драма столкновения страстной мечты с суровой и безличной историей – не меньше других.

Кто же для кого, в конце концов? История для человека или человек для истории и ее неведомых и, может быть, совсем несуществующих целей?… Неужели вся наша работа, наши мечты и наши стремления – простая иллюзия, прихотливая игра стихийных сил природы на поверхности земного шара?

Он склонился к последнему ответу в минуты тяжелого раздумья, когда остался почти один в жизни, один среди людей, истомленный работой неверующего духа.

Он говорил: «Мы знаем, как природа распоряжается личностями: после, прежде, без жертв, на грудах трупов – ей все равно, она продолжает свое, или так продолжает, что попало…»

Ему страшно было написать такие слова, потому что святая святых его настроения, его романтического чувства, его миросозерцания заключалась в слове «человек».

Но – он их написал, закончив пессимистическим аккордом свою торжествующую песнь свободы, героизма и правды.

Примечания

1

Шушка – домашнее имя Герцена.

2

совершенный (фр.).

3

вольнодумцы (фр.).

4

видимость приличия (фр.).

5

умение вести себя (фр.).

6

гражданин Бушо (фр.).

7

днем и ночью; непрерывно (лат.).

8

«Идеалистическое учение» (нем.).

9

на четырех плодах (фр.).

10

речное перевозное судно; большая плоскодонная лодка (Словарь В.Даля).

11

De l’approbativité (психолог.) – тенденция соглашаться с любым мнением (фр.).

12

как нужно, как необходимо, исправно (фр.).

13

как днем (ит.).

14

Semper in motu – вечно в движении, всегда в действии (лат.).

15

пощады для самого себя (фр.).

16

душевному состоянию (от нем. Gemüt).

17

«Сущность христианства» (нем.).

18

Полотно, картина (фр.).

19

нечто странное, чрезвычайное (фр.).

20

Это был старший брат Ивана Алексеевича Яковлева; будущая жена Герцена, Наталья Александровна, – одна из его незаконных дочерей, следовательно, сестра Химика.

21

частным образом (лат.).

22

убийц и грабителей (фр.).

23

доносчиков (фр.).

24

с места на место, из города в город (нем.).

25

Святой Боже

26

северный ветер.

27

приливы и отливы (um.).

28

Социальный вопрос есть вопрос хлеба насущного (нем.).

29

римский народ (лат.).

30

Я Дав, а не Эдип (лат.).

31

сразу, не задумываясь (фр.).

32

благо народа (лат.).

33

каждый для себя (фр.).

34

повестка дня (фр.).

35

Так будем же веселиться (лат.).

36

Так будем же молчать (лат.).

37

страшно сказать (лат.).

38

Дорогой мой (um.).

39

пресыщенность, разочарованность (нем.).

40

См. мои «Очерки по русской литературе XIX в.», стр. 151.

41

См. мой «Опыт философии русской литературы», гл. III.