Андрей Каменский - Роберт Оуэн. Его жизнь и общественная деятельность

• Название: Роберт Оуэн. Его жизнь и общественная деятельность
• Автор: Андрей Каменский
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Здесь Оуэн приучился к аккуратному, методическому ведению дела и приобрел много практических сведений, пригодившихся ему впоследствии; но что было еще важнее для ученика, – в доме его хозяина находилась довольно богатая библиотека, которою Роберт мог свободно пользоваться. Дело в лавке было сравнительно легкое, с десяти до четырех часов; так что он мог посвящать чтению по пять часов в день. Вблизи города находился чудный Борли-Парк, и прогулки по его тенистым аллеям с книгою в руках были лучшим летним удовольствием для мальчика.

“Часто, – говорит Оуэн в своих воспоминаниях, – я проводил время в парке с трех или четырех до восьми утра и потом опять вечером, с шести до наступления темноты. Я выписал многие из поучений Сенеки в небольшую тетрадку, которую носил в кармане, и моим лучшим удовольствием было размышлять о них именно здесь… В этом же парке, служившем мне библиотекой, перечитал я множество хороших книг… часто утром я встречал здесь восход солнца и вечером провожал его на покой…”

По окончании срока своего ученичества Оуэн оставил Стамфорд, хотя сильно полюбивший его хозяин и удерживал мальчика у себя. Но ему хотелось посмотреть свет, и, кроме того, побывав у разных хозяев, он мог лучше ознакомиться со своим делом. Без сомнения, его тянуло и на родину, к своим, так как привязанность к отцу, братьям и к родной семье составляла одну из отличительных черт его характера. Получив от своего старого хозяина самый лучший аттестат, Оуэн первым делом отправился в Лондон, к своему брату. В это же время он побывал и в родном Ньютауне; по его словам, не только родные, но и все жители маленького городка, знавшие его в детстве, чрезвычайно обрадовались ему.

После этого он поступил в большой оптовый склад шерстяных изделий Флинта и Пальмера в Лондоне. Это был один из самых известных в городе торговых домов, стоявший на Старом лондонском мосту, еще в то время застроенном зданиями. Оуэн получал здесь 250 рублей жалованья, пользовался всем готовым и считал себя “богачом”, но зато и работа была тяжелая. Приказчики должны были являться в лавку уже к восьми утра, а в весенние месяцы торговля иногда продолжалась и после десяти вечера; но работа на этом еще не кончалась, так как служащие должны были привести в порядок и положить на место все куски материи, развернутые перед покупателями в течение дня. Таким образом, они иногда уходили из лавки только в два часа утра. “Простояв целый день на ногах, – говорит Оуэн про это время своей жизни, – я едва был в состоянии, придерживаясь за поручень лестницы, добраться до моей кровати”. Кроме приказчиков в этой поистине каторжной работе принимали участие и молодые девушки. Вдобавок ко всему от служащих требовалось, чтобы они являлись перед покупателями не иначе как при полном параде и не пренебрегали тонкостями довольно сложных куафюр[2] того времени. “Прическа была нешуточным делом в то время, – говорит Оуэн. – Мне приходилось ждать очереди с раннего утра, пока парикмахер напомадит, напудрит и завьет мои волосы и приведет в порядок косу назади. В другом виде мы не смели появляться перед покупателями”.

Совершенно измученный такой непосильной работой, Роберт обратился к своим родным с просьбой похлопотать для него о другом месте и в начале лета получил приглашение на место приказчика в большой оптовый склад шерстяных изделий Саттерфильда в Манчестере. Ему давали здесь уже 400 рублей, предоставляя пользоваться всем готовым. Четырнадцатилетний мальчик с радостью ухватился за это предложение и тотчас же переселился в Манчестер, где ему пришлось провести несколько знаменательных лет, имевших решающее влияние на всю его жизнь. Как и раньше, старые хозяева удерживали его и расстались с ним с сожалением.

Вообще Роберту Оуэну, все время пока он служил у других, весьма везло на хозяев; везде любили и ценили этого мальчика как отличного, исполнительного работника; ценили также его открытый, кроткий нрав и исполненное скромности достоинство, с которым он держал себя. Всех общавшихся с ним – и в этом, пожалуй, заключается тайна его первых успехов в жизни – невольно привлекала к себе эта открытая, благородная натура, чуждая всякой лжи и зависти, полная энергии и одновременно детски простая. Нужно полагать, судя по некоторым местам его автобиографии, что основные черты характера Роберта Оуэна под влиянием перечитанных им с раннего детства книг богословского содержания, полных противоположных взглядов разных сект, уже сложились в это время и что основная идея, проникавшая всю его жизнь: о первостепенном значении человеческого братства, взаимопомощи и любви, – уже твердо укоренилась в его уме в эти первые годы его молодости.

Немалое воспитательное значение для Роберта Оуэна имело и то обстоятельство, что в эти юные годы ему приходилось сталкиваться со множеством людей самых разнообразных характеров и положений в обществе. В Стамфорде у Мак-Гуффога это был высший класс земельной аристократии; лавка на Лондонском мосту посещалась обыкновенными уличными покупателями – рабочими и небогатыми горожанами; в Манчестере у Саттерфильда Оуэн видел купцов, фабрикантов и фабричных рабочих. Неудивительно, что при его врожденной наблюдательности он успел в ту пору жизни, когда многие сидят на школьной скамье, приобрести уже значительный запас житейской опытности и познакомиться с нравами и характерами людей разных сословий.

Оуэн проработал на складе Саттерфильда до 18 лет. В это время он познакомился с одним ремесленником по имени Джонс, делавшим проволочные каркасы для женских шляпок. Оуэну часто приходилось по делу сталкиваться с ним. Джонс рассказал ему о новых удивительных машинах в прядильном деле, которые начинали тогда входить в употребление (1789 год), и прибавил, что он всеми способами старается познакомиться с ними, так как на этом деле можно нажить большие деньги. Несколько времени спустя Джонс сообщил, что ему наконец удалось увидеть некоторые из новых машин в действии и что, по его мнению, он может сделать такие же. Он предложил молодому приказчику взять его к себе в товарищи, если тот со своей стороны сможет внести в дело тысячу рублей, так как, по его предположению, одних барышей будет достаточно, чтобы продолжать и расширить предприятие. Теперь это кажется ничтожной суммой для такого дела; но в те времена, когда бумагопрядильные фабрики только начинали развиваться, случалось много такого, что может показаться теперь невероятным. Роберт решился войти в предприятие своего приятеля. Он занял требуемую сумму у своего брата и оставил своих хозяев.

ГЛАВА II. ОУЭН – САМ ХОЗЯИН

Причины, побудившие Оуэна начать свое дело. – Новое промышленное движение. – Дела мастерской. – Роберт Оуэн открывает свою прядильную мастерскую. – Управляющий фабрикой Дринкуотера. – Блестящий успех. – Хозяин приглашает его компаньоном. – Введенные им в прядильном деле усовершенствования. – Слава его изделий. – Разрыв с Дринкуотером

Чтобы понять, как мог решиться “не очертя голову” на такой смелый шаг восемнадцатилетний юноша, следует иметь в виду то время, которое переживал теперь Роберт Оуэн, а также и что за человек он был сам по себе. Сколько известно, Оуэн уже в самой ранней молодости отличался чрезвычайной серьезностью, сообразительностью и ясностью ума; в то же время он был замечательно трудолюбив и энергичен. Новые изобретения Аркрайта, Кромптона и Уатта, произведшие такой переворот в промышленности и привлекавшие всеобщее внимание, не могли не увлечь и нашего даровитого юношу. Изобретения эти совершенно изменили весь прежний строй жизни людей, причастных промышленному делу.

К 1789 году, когда Роберт Оуэн начал свою самостоятельную деятельность, старинные порядки уже являлись почти исключением; но перемены в системе работы и в связанном с работой образе жизни часто происходили на его глазах, в виде частных случаев, о которых постоянно говорили. Поэтому участие Оуэна в новом деле было в духе времени и совершенно естественно, особенно при его предприимчивости и близком знакомстве с тем, что происходило вокруг него.

Не теряя времени, Роберт Оуэн со своим компаньоном тотчас же принялись за устройство прядильной мастерской, и вскоре у них уже работало 40 человек, занятых постройкой необходимых машин, причем материал они получали в кредит. Однако Оуэн скоро заметил, что товарищ его Джонс – человек несведущий и совсем не деловой; сам он хотя и не обладал практическим навыком в машиностроении, но был обстоятельно знаком с ведением коммерческих дел, со счетоводством и мог наблюдать за рабочими. Они строили так называемые мюль-машины,[3] и хотя благодаря его наблюдению дело шло хорошо, но Оуэн, убедившись в неспособности своего товарища, был не прочь уйти от него. В это время Джонс нашел себе еще одного компаньона, с деньгами, и, так как они желали остаться вдвоем, предложил Оуэну выделиться, с тем чтобы ему как участнику предприятия досталась известная часть машин. Юноше было теперь девятнадцать лет, ему предстояло одному начать жизненную борьбу. Когда пришло время окончательного расчета с компаньоном, Оуэн, получил от последнего только половину условленного числа машин; но и с ними он решил начать самостоятельное дело и открыл маленькую прядильню в одном из переулков Манчестера. Он стал покупать теперь грубую пряжу, переделывая ее потом в тонкую нить и поставляя товар фабрикантам кисеи, производство которой началось в Англии только с 1780 года. Со своей маленькой мастерской, при трех рабочих, Роберт Оуэн получал до трех тысяч рублей ежегодной прибыли и считал, что дела его идут очень хорошо. Он мог бы постепенно расширять свое небольшое дело, но этот процесс показался ему слишком медленным; в таком городе, как Манчестер, где как грибы росли большие предприятия, он предпочитал участвовать в какой-нибудь крупной фирме, – хотя бы на первое время и в качестве служащего, – чем вести самостоятельное маленькое дело с надеждою на отдаленный успех.