Мэри Фитт - Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)

• Название: Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)
• Автор: Мэри Фитт
• Жанр: Детектив

---

К разговору присоединилась Урсула:

- Хватит, Джим, уймись! Хилари абсолютно прав: мы не сможем опротестовать завещание, раз сэр Фредерик не на нашей стороне. Вот если бы мы смогли уговорить его взглянуть на все с иной точки зрения... Но, думаю, у нас ничего не получится. Ну а раз так... Что ж, мои дорогие, нам остается только одно: подружиться с Хьюго. Тогда он выслушает нас без предубеждения и сумеет найти выход, который устроит всех.- Она стиснула ладони, поддавшись внезапной потребности высказаться до конца: - Мне он понравился. Я думаю, нормальный парень, очень даже славный. И я рада, что он к нам приехал. Поначалу я тоже паниковала, испугалась, что придется распрощаться с привычной жизнью. Но теперь мне кажется, что само Провидение подарило нам счастливый шанс узнать его, а ему - нас.- Она стремительно обернулась к своему братцу: - Джим, ты вел себя с ним отвратительно. Это страшно глупо с твоей стороны. Мы должны во что бы то ни стало добиться его расположения, чтобы ему самому не хотелось уезжать. А пока он будет тут, при нас...- она осеклась, видимо вспомнив, что в комнате есть посторонний свидетель, то есть я, но сразу же ловко выкрутилась, продолжив с милым девичьим лукавством: надо его обязательно женить.

- Даже не надейся,- выпалил Джим.- Никто не захочет с ним связываться.

- Совсем не уверена,- томно пробормотала Урсула.- Он очень недурен. Ну а если мы не сможем подобрать ему невесту, уедет в свой Париж и...- она пожала плечами и умолкла.

- Послушайте лучше меня...- занудил дядя Биддолф, знакомым жестом разглаживая усы и оборачиваясь к тете Сюзан.

- Придержи язык, Биддолф!- торопливо оборвала его грозная супруга, как будто он брякнул или собирался брякнуть что-то неподобающее, и тут же сама принялась донимать Урсулу: - Ты ведь сейчас о ком-то подумала? И кто же у тебя на примете? Давай выкладывай.

- Ладно,- ничуть не рассердившись, с энтузиазмом произнесла Урсула.- Я подумала про Эвелин.- Задорно рассмеявшись, она взглянула на Эвелин, а вслед за ней и все остальные стали пялиться на ту миниатюрную темненькую девушку, которая смотрела на них затравленным взглядом, застыв, как притаившийся зверек, надеющийся, что хищник его не учует. Даже ее ладони, перестав порхать, опустились на колени.

Джим смерил ее надменным взглядом и, пощипывая свои светлые усики, снисходительным тоном произнес:

- Как тебе наша идея, Эвелин?- он явно над ней подтрунивал.- Надо спасать родное гнездо, это будет благородная жертва. Если ты, конечно, согласна...

Тут Эвелин медленно подняла голову и посмотрела ему в глаза. Как только Урсула назвала ее имя, Эвелин вся залилась краской, но в ответ на слова Джима она снова побледнела, сильнее прежнего, став белой как мел, а в глазах ее отразился такой горький упрек, что даже до Джима что-то дошло, и он осекся. Но через секунду он оправился от смущения и со смехом продолжил:

- В общем, подумай об этом на досуге. Лично я считаю, что мой вариант был самым лучшим. Выставим его из дома, а уж после разберемся со вторым завещанием.

Я так загляделся на Эвелин, что не заметил, как отворилась дверь, и все остальные тоже этого не заметили. Лишь по изменившемуся выражению лица Эвелин я понял, что за нашими спинами что-то происходит. Эвелин, оторвав взгляд от Джима, смотрела в дальний угол, мимо всех, и в синих глазах снова возник страх, причем панический. Первым обернулся я и, соответственно, первым увидел его...

Хьюго стоял в двух шагах от двери и наблюдал за происходящим. Левая рука, как всегда, покоилась в кармане, в правой был кинжальчик, взятый со стеклянного столика у двери, он небрежно его покачивал. Судя по выражению лица Хьюго, в данный момент он решал, как поступить с заклятым врагом: молниеносным броском метнуть кинжал ему в сердце, разом с ним покончив, или лучше себя не утруждать, не пачкать руки об это ничтожество. Он был очень бледен и дышал сквозь стиснутые зубы, но ни единым жестом не выдавал своей ярости, являя собой образец светской сдержанности. Даже на меня накатил озноб, пока я лихорадочно пытался определить, какой фрагмент разговора ему удалось услышать. Прежде чем все вышли из оцепенения, Хьюго так стремительно развернулся в сторону Урсулы, что она даже подскочила на стуле.

- Если я верно понял, тут собрались остальные мои родственники,- сказал он на своем безупречном английском, и все мы сразу почувствовали себя косноязычными неучами.- Пожалуйста, представь меня им, буду тебе весьма признателен.

Он осторожно положил кинжальчик на круглую стеклянную столешницу, где было полно дорогих забавных безделушек. Тишина в комнате была такой, что было слышно, как сталь звякнула о стекло, словно щелчок курка. Затем Хьюго легкой походкой двинулся вглубь комнаты, не вынимая из кармана левую руку, как будто прятал там нечто такое, что в случае надобности можно употребить вместо оружия. Он остановился рядом с объемистой тетей Сюзан и слегка поклонился ей - с несколько ироничной почтительностью.

Урсула, преодолев смущение и стыд, поспешила выполнить просьбу Хьюго:

- Это тетя Сюзан,- со светской непринужденностью произнесла она,родная сестра нашего отца. А это дядя Биддолф.- Ей даже не понадобилось произносить слова "ее муж". Смиренная поза стоявшего за креслом объемистой дамы господина, поза типичного подкаблучника, была лучшей визитной карточкой. Я был восхищен самообладанием Урсулы, ее выдержкой. И живо себе представил, как она рассказывает об этом эпизоде своим друзьям: "О боже! Я чуть не сгорела со стыда! Никогда в жизни не попадала в такое неловкое положение! И ведь нужно было как-то из него выпутываться!"

Тетя Сюзан тоже была несколько сконфужена, но это нисколько не смягчило ее враждебности. Растянув губы в гримасе, означавшей улыбку, она сверкнула мелкими зубами, ее красное лицо приобрело багровый оттенок. Хьюго смотрел на нее, изумленно вскинув брови, как фавн Дебюсси {Имеется в виду персонаж из балета на музыку Дебюсси "Послеполуденный отдых фавна"}, узревший грубо изваянного идола, ошеломленный увиденным. Он ничего не произнес, она тоже хранила молчание, однако уголки его губ чуть дрогнули в улыбке, и это было красноречивее всяких слов. Затем он обменялся взглядом с Биддолфом, тут же рефлекторно погладившим свои усы.

После Хьюго подошел к доктору Пармуру. Тот несколько раз похлопал глазами и прочистил горло. Ему хотелось сказать что-то подходящее и приятное, но он так ничего и не придумал. Хьюго вопрошающе взглянул на Урсулу:

- Это доктор Пармур, он не родственник, но наш хороший друг. Он лечил отца, до самой его... трагической кончины.

Хьюго посмотрел на доктора своим серьезным изучающим взглядом.

- Если позволите, я хотел бы с вами побеседовать,- медленно произнес он,- меня интересует все, что связно с моим отцом. Я хочу узнать о нем как можно больше. Мы не так уж часто с ним виделись. Но я очень его любил, и теперь я понял, что он тоже меня любил. Пока он был жив, я этого не знал. Возможно, он и сам не знал, что любит меня, почти до самой смерти.- Он снова пытливо посмотрел на Пармура.

- А вы знали, что он смертельно болен?

Пармур был совершенно обескуражен.

- К сожалению, нет, не знал. Диагностировать опухоль мозга крайне сложно. Симптомы практически те же, что при психосоматических расстройствах. Только узкий специалист в состоянии...

Хьюго вдруг обернулся и посмотрел на меня:

- Что-нибудь изменилось бы, если бы диагноз был поставлен раньше?

- Перестань, это же глупо, в конце концов,- злобно огрызнулся я, раздосадованный тем, что теперь вся эта свора пялилась на меня.- Я ведь тебе уже объяснил, что ничего нельзя было сделать, операция в любом случае была неизбежна, только она давала хоть какой-то шанс. Если бы ты хоть немного разбирался в медицине, то знал бы, как сложно распознать опухоль в первичной стадии.

Хьюго снова отвернулся, а Пармур кивком поблагодарил меня за заступничество. Хьюго подошел к стульям у окна, стоявший там Джим демонстративно отошел в сторону, но Хьюго даже на него не посмотрел. Остановившись на середине тигровой шкуры, он посмотрел на темноволосую Эвелин.

- Вы тоже моя родственница?- ласково спросил он, и на его губах его впервые за эти минуты появилась по-настоящему искренняя улыбка. Эвелин тоже улыбнулась ему в ответ, хотя глаза ее были полны слез. Эти слезы поразили меня в самое сердце.

- Боюсь, что нет,- тихо произнесла она,- не совсем.

Я заранее представлял, что она будет говорить именно так: тихо, слегка неуверенно, как будто ей трудно подбирать нужные слова. Но этот тихий голос был очень мелодичным, и лично мне он показался несравненно милее нарочито вежливых елейных голосов "совсем" родственников.

- Моя покойная мама - родная сестра матери Урсулы и Джима. Я им двоюродная сестра. А вам я - никто.

- Как вас зовут?- спросил Хьюго, продолжая неотрывно на нее смотреть, как человек наконец нашедший что-то истинно ценное в этой роскошной комнате, полной лютых недругов-.