Лидия Давыдова - Джордж Элиот. Ее жизнь и литературная деятельность

• Название: Джордж Элиот. Ее жизнь и литературная деятельность
• Автор: Лидия Давыдова
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Религиозное настроение молодой девушки вылилось в ее первом литературном произведении – стихотворении, задуманном во время ее одиноких прогулок по лесам, окружающим ферму отца. В этом стихотворении она, как бы чувствуя близость смерти, прощается с тем, что ей было всего дороже на земле – с природой и со своими книгами, – и с радостью готовится к переходу в другую жизнь. Стихотворение было напечатано в духовном журнале «Christian Observer» и вслед за тем мисс Эванс в течение 17 лет ничего больше не писала по части изящной литературы. Но, несмотря на серьезный склад характера мисс Эванс и ее искреннее проникновение христианскими принципами, молодость все-таки брала свое, и мы видим, что аскетическое отречение от жизни и ее радостей не так-то легко ей давалось. Во многих письмах к мисс Левис и к своей тетке (методистской проповеднице, послужившей ей потом образцом при создании типа Дины Морис в «Адаме Биде») она скорбит о том, что разные «суетные наклонности» мешают ей вполне предаться исполнению своего долга, что «главный враг ее – это ее воображение». Кроме того, ее порой очень тяготило однообразие деревенской жизни и постоянное одиночество, в котором она находилась. «Последнее время я как-то особенно живо чувствую, что я одна на свете… – пишет она мисс Левис. – У меня нет никого, кто входил бы в мои радости и горести, кому я могла бы излить всю свою душу, кто жил бы теми же интересами, что я».

Глава II

Переезд в Ковентри. – Новая жизнь и новые люди. – Перевод Штрауса. – Смерть отца. – Женева. – Лондонская жизнь. – Сотрудничество в «Westminster Review». – Сближение с Льюисом.

Мисс Эванс было около 21 года, когда брат ее женился, а отец, сдав ему ферму, переехал с дочерью в соседний город Ковентри. Переход от уединенной сельской жизни к городской имел большое влияние на молодую девушку. Здесь она познакомилась с кружком интеллигентных людей, с которыми очень сошлась; благодаря им ей пришлось столкнуться с совершенно новыми для нее идеями и взглядами, произведшими целый переворот в ее мировоззрении. Кружок ее новых знакомых состоял из местного фабриканта мистера Брэя, человека очень умного и начитанного, занимавшегося в свободное от дел время философией и френологией, и семьи его жены – ее сестры, мисс Сары Геннель, сделавшейся потом самым близким другом мисс Эванс, и брата ее, мистера Чарлза Геннеля, автора известного в свое время сочинения «О происхождении христианства», в котором он приходит к тем же выводам, как Штраус в своей «Жизни Христа». Все это были люди, интересующиеся наукой и литературой и следящие за умственной жизнью своего времени. У них бывали многие из выдающихся писателей и деятелей, например историк Фрауд, Эмерсон, Роберт Оуэн.

Это знакомство открыло целый новый мир для Мэри Анн. В скором времени она близко сошлась с самим мистером Брэем и его семьей; они часто виделись, вместе читали, изучали языки, занимались музыкой, говорили и спорили о всевозможных предметах, и под влиянием такого частого общения с людьми другого образа мыслей у нее начали появляться сомнения в непоколебимости религиозных догматов. Особенно сильно подействовала на нее в этом отношении уже упомянутая выше книга мистера Чарлза Геннеля «О происхождении христианства». Она пишет к мисс Левис: «Последние дни я вся погружена в самое интересное из всех исследований на свете, и к какому результату оно приведет меня, я еще не знаю: может быть, к такому, который поразит Вас… Надеюсь, что разлука не повлияет на нашу дружбу, если только Вы не захотите отвернуться от меня вследствие перемены в моих взглядах».

Переворот, происшедший в религиозных взглядах мисс Эванс, отразился на ее жизни прежде всего тем, что она перестала ходить в церковь. Ее цельная, искренняя натура всегда заставляла ее стремиться согласовывать свои убеждения с жизнью. Как прежде она была вся поглощена мыслями о Боге и отказывалась от всех удовольствий, чтобы не нарушать своего религиозного настроения, так и теперь, когда взгляды ее переменились, она не хотела лицемерить и исполнять внешние обряды религии. Это повело к крупной размолвке с отцом, который был человеком старого закала, глубоко верующим и не мог равнодушно перенести такого вольнодумства в дочери. Отношения между ними до такой степени обострились, что мистер Эванс поручил уже своему поверенному приискивать других жильцов для их заново отделанного домика в Ковентри, а сам хотел переехать жить к своей старшей замужней дочери. Мэри Анн предполагала жить своим трудом и уже приискала себе место учительницы в женском пансионе в Лимингтоне, но благодаря вмешательству их друзей и мистера Исаака Эванса старик решился помириться с дочерью и все осталось по-прежнему. Джордж Элиот говорила впоследствии своему второму мужу, мистеру Кроссу, что ни один эпизод в ее жизни не оставил после себя столько мучительных воспоминаний и раскаяния, как эта ссора с отцом. По существу она считала себя правой, но полагала, что при большей кротости и уступчивости с ее стороны можно было бы значительно смягчить это столкновение.

Когда жизнь опять вошла в свою колею, молодая девушка с удвоенной энергией принялась за занятия. С переездом в город у нее оказалось много свободного времени, потому что здесь на ней не лежало заботы о хозяйстве, как в деревне. Кроме того, здесь было гораздо удобнее доставать книги, и рядом с ней были люди, всегда готовые оказать всяческую поддержку ее занятиям. Она занималась не по-дилетантски, для приятного времяпрепровождения: учение было для нее тогда главным делом в жизни, и благодаря упорному и долгому труду она достигла того, что могла стоять на одном уровне с самыми образованными и даже учеными людьми своего времени.

После перемены, происшедшей в ее миросозерцании, она с особенным увлечением принялась за изучение философии. В письмах ее, относящихся к этому периоду, нет ничего, указывающего на страдания, обыкновенно сопровождающие такие сильные душевные кризисы, как переход от веры к неверию. Напротив, все ее письма дышат необыкновенной бодростью и восторженной готовностью работать на новом пути. Перемена ее религиозных убеждений нисколько не повлияла на саму сущность ее миросозерцания: оставшись «без догмата», она сохранила все свои прежние взгляды на нравственные задачи и стремления человека. Она пишет к миссис Пирс (сестре мистера Брэя): "…Я ничего так страстно не желаю, как принять хоть какое-нибудь участие в крестовом походе для освобождения истины. Хотя теперь поступки мои уже не находятся в зависимости ни от страха вечной муки, ни от надежды на вечное блаженство, я все-таки продолжаю глубоко верить, что единственное возможное счастье заключается в подчинении своей воли Высшему началу, в постоянном стремлении к идеалу».

Первые годы жизни в Ковентри были очень счастливым временем для мисс Эванс. После однообразной жизни в деревне она совершенно ожила, попав в интеллигентный кружок мистера Брэя. Сбросив с себя свой прежний аскетизм, она с увлечением предается тем самым «суетным» удовольствиям, которые прежде так решительно отрицала, и, отправившись на время в Лондон со своими друзьями, с большим рвением посещает театры и концерты, осматривает картинные галереи и прочие достопримечательности. В письме к мисс Саре Геннель она пишет: «Надеюсь, что Вы, так же как и я, наслаждаетесь чудной весенней погодой! Как много времени нужно для того, чтобы выучиться быть счастливой! Я начинаю теперь делать некоторые успехи в этой области и надеюсь на себе доказать несправедливость теории Юнга, утверждающего, что, как только мы находим ключ от жизни, он отворяет нам ворота смерти. Я никогда не поверю, чтобы молодость была самым счастливым временем в жизни. Что за мрачная перспектива для прогресса наций и развития личностей, если наиболее зрелый и просвещенный возраст считается наименее счастливым! Детство хорошо только в романах и в воспоминаниях. Для самого ребенка оно полно глубоких огорчений, значение которых непонятно для взрослых. Все это показывает, что теперь мы счастливее, чем когда нам было семь лет, а когда нам будет сорок лет, мы будем счастливее, чем теперь. Это очень успокоительная доктрина, которая стоит того, чтобы в нее поверить».

По странному стечению обстоятельств, по отношению к самой Джордж Элиот эта успокоительная доктрина действительно оказалась справедливой: счастье любви, творчество и слава – все это неожиданно нахлынуло на нее как раз когда ей было около сорока лет.

В 1844 году мисс Эванс принялась за свою первую литературную работу – перевод «Жизни Христа» Штрауса. Перевод этот стоил ей многих трудов: она работала над ним почти три года и сама признавалась впоследствии, что ни на один из своих романов она не потратила столько трудов и усилий, как на этот перевод. Она очень добросовестно относилась к своей задаче и даже выучилась древнееврейскому языку, чтобы иметь возможность проверить все приводимые у Штрауса цитаты. Греческим и латинским языками она к тому времени владела уже довольно свободно. Под конец перевод несколько утомил ее; в письмах ее часто попадаются жалобы на эту отупляющую работу, на то, что «она больна Штраусом», и так далее.