Анна Цомакион - Сервантес. Его жизнь и литературная деятельность

• Название: Сервантес. Его жизнь и литературная деятельность
• Автор: Анна Цомакион
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

15 сентября 1571 года союзный флот вышел в море. Молодой Сервантес, волнуемый наплывом непривычных чувств и мыслей, не выдержал слишком сильных впечатлений. Наэлектризованный окружающей напряженной атмосферой, он до того поддался общему настроению, что заболел сильнейшей нервной лихорадкой. Между тем флот, направляемый отважным двадцатилетним генералиссимусом, смело шел к берегам Греции. 8 октября в виду Лепанто произошла встреча его с турецкой флотилией и завязалась горячая схватка. Сервантес лежал совсем больной на своей койке. Услышав еще до начала битвы на палубе корабля необыкновенный шум и движение, он догадался, что настал час сражения. Не теряя ни минуты, он вскочил с койки, взбежал наверх и потребовал, чтобы ему немедленно назначили пост. Капитан без дальнейших объяснений приказал ему удалиться с палубы; друзья уговаривали его укрыться в безопасном месте, там, где находилась его койка. При этих увещаниях краска стыда залила бледное лицо больного. «До сих пор, – воскликнул он, – я служил как бравый солдат; теперь, как бы я ни был болен, я предпочитаю умереть, сражаясь за Бога и короля, вместо того чтобы постыдно укрываться в безопасном месте». Сервантес потребовал вторично, чтобы его назначили на почетный пост. Настойчивость его одержала верх; ему указали место в шлюпке, привязанной сбоку корабля; здесь помещались кроме него еще двенадцать его товарищей. В смысле грозившей опасности это было то же, что стоять в первом ряду.

По знаку, поданному доном Хуаном, оба флота начали бой. Столкновение их было ужасно. Битва длилась все утро. Каждое судно обратилось в арену отчаянной схватки. Презирая грозившую опасность, с распятием в поднятой руке, дон Хуан переезжал на шлюпке от судна к судну, возбуждая к бою сражающихся. События этого дня запечатлели в памяти Сервантеса долго жившие в ней образы, следы которых нередко встречались впоследствии в его сочинениях. К концу боя у него оказалось четыре раны. Левая рука его так сильно была разбита, что он навсегда перестал владеть ею. Битва закончилась победою союзного флота; 15 тысяч рабов, служивших гребцами на турецких галерах, получили свободу, и победителям в пылу опьянения успехом казалось, что дело освобождения христианства уже совершилось. Общее ликование не знало пределов. Сервантес был отвезен в Мессину и провел зиму в госпитале, откуда выписался только в апреле 1572 года. Чувствуя себя в силах снова взяться за оружие, он поступил весною в отряд адмирала Колонны, в рядах которого принял участие в битве при Наварине. Поражение дона Хуана в этом сражении глубоко задело за живое его молодого поклонника; Сервантес почувствовал себя как бы униженным после этой неудачной травли неприятельских судов. Но дон Хуан не терял надежды одолеть врага и, вернувшись в Италию, составил новый план нападения. К этому времени умер папа Пий V, и священная лига близилась к окончательному распаду. Дон Хуан решил действовать самостоятельно; он задумал основать либо в Греции, либо на берегу Африки независимое испанское королевство и таким путем вести систематическую борьбу с исламом. Взоры его обратились к Тунису и Голете, которою уже пытался овладеть Карл V. Но, к несчастью, новый поход дона Хуана стал знаменит лишь в смысле огромного бедствия: Голета сделалась могилою трех тысяч христианских воинов. Сервантес, принимавший вначале участие в этом предприятии, вернулся в Сицилию с доном Хуаном, когда последний был отозван Филиппом II.

Вместе с падением Голеты упал в значительной степени и престиж дона Хуана. Его послали во Фландрию, где он вскоре умер. Испанские войска, участвовавшие в кампании, были по большей части распущены. Жизнь в Италии не представляла теперь для Сервантеса ничего привлекательного. Служба в жалком гарнизоне имела слишком мало общего с его юношескими романтическими грезами. Он решил вернуться на родину и подал в отставку. Уезжая в Испанию, Сервантес пожелал заручиться рекомендацией своих начальников. Дон Хуан снабдил его письмами, в которых свидетельствовал о его безупречном поведении. Добыв этот документ, юноша воспользовался первым удобным случаем, чтобы покинуть Италию, и в сентябре 1575 года на корабле «Эль-Соль» отплыл из Неаполитанского залива. Четыре-пять лет военной службы Сервантеса в Италии не прошли бесследно для его развития. Много суровых уроков пришлось ему выдержать за это время, многое видеть, многое узнать, о многом передумать. Благодаря походам и экспедициям, в которых он принимал участие, ему удалось побывать во многих местностях Италии и прожить в Неаполе более года. Это близкое знакомство с чужою страной дало ему критерий для более трезвого и правильного суждения о своей родине, обогатило его ум новыми наблюдениями и выводами. Несмотря на вынесенные лишения и страдания, несмотря на то, что он остался навсегда калекой после своих походов, Сервантес никогда не жаловался на этот период своей жизни. Напротив того, сорок лет спустя, с гордостью вспоминая все перенесенное за эти годы, он говорил, что, если бы ему предоставлено было выбрать себе жизненное поприще, он снова бы избрал свои раны, которые считал легким искуплением за славу быть участником такого великого дела. «Друг мой, – говорит Дон Кихот, наставляя бывшего пажа, – если старость застанет тебя под оружием, то хотя бы ты был изувечен, хром, покрыт ранами, ты будешь вместе с тем покрыт славою, и никакая бедность не омрачит того блеска, которым озарит тебя слава».

Глава II

Сервантес взят в плен алжирскими пиратами. – Его рабство в Алжире. – Жестокость его неволи. – Попытки к бегству. – Деятельность Сервантеса среди пленных. – Освобождение. – Приезд на родину. – Отчаянное положение. – Поступление на военную службу. – Жизнь в Португалии. – Изабелла. – «Галатея». – Женитьба. – Переселение в Мадрид. – Литература делается главным занятием Сервантеса.

С восторгом вступил Сервантес на корабль «Эль-Соль», который должен был привезти его на родину. Но судьба распорядилась иначе. 26 сентября «Эль-Соль» был окружен целой эскадрой алжирских корсаров и после долгого, отчаянного сопротивления признал себя побежденным. В качестве пленного судна он был отведен неприятелем в Алжир. Когда грабители, прибыв в алжирский порт, приступили к дележу добычи, Сервантес достался свирепому ренегату-греку, носившему арабское имя Дали-Мами, но известному большинству под кличкою Хромой. «Я очутился, – писал впоследствии Сервантес, – под тяжелым игом неволи». Рабство его продолжалось пять лет. В течение этого времени ему удалось в подробностях изучить положение пленных христиан на берегу Африки, и наблюдения эти послужили впоследствии материалом для значительной части его литературных произведений. Что же касается подробностей его пребывания в неволе и деятельности в Алжире в качестве утешителя и заступника товарищей по несчастью, то, по удачному выражению Френцеля, это лучший перл в жизни Сервантеса.

Картина, которую увидел Сервантес, сойдя на берег Африки, явилась поразительным и совершенно новым для него зрелищем. Участвуя до сих пор в борьбе христианства с исламом только на море, он не мог составить себе и слабого понятия о том, что творилось в Алжире, этом притоне турецких корсаров, этой метрополии контрабандистов, где находили себе приют и гостеприимство все подонки Европы. Об этих пиратах, населяющих северный берег Африки, ходили по ту сторону моря страшные, наводящие трепет слухи; рассказывали, между прочим, что эти грозные разбойники похищают молодых девушек с берегов Италии и Испании и населяют ими турецкие гаремы. Сервантес почувствовал себя как бы очутившимся у подножия Вавилонской башни, до того поразило и оглушило его при вступлении на берег пестрое смешение всевозможных рас и национальностей, людей, говоривших на каком-то неслыханном жаргоне, составленном из смеси всех языков без определенных правил произношения. Тут, на берегу, в невообразимой сутолоке толпились арабы рядом с евреями, греками и турками; среди иноверцев суетились христиане; были между последними и рабы, служившие здесь в качестве садовников, ремесленников или гребцов; были и свободные, по большей части купцы, явившиеся под защитою охранных листов с разнообразными товарами, начиная от английского железа и испанских крашеных тканей и кончая русскими финифтяными изделиями. Между купцами сновали покупатели; алькады, янычары, свирепые военачальники толпились на пристани в невообразимом хаосе. У моря кипела работа: там строились, снаряжались и оснащались галиоты – все руками христиан-рабов. Гребцами служили также исключительно пленные христиане.

Тяжелые думы овладели Сервантесом, когда он окинул взором этот берег, где некогда, еще не так давно, в царствование Фердинанда Католика, развевалось кастильское знамя. Ему вспомнились экспедиции Карла V, мечтавшего основать свой военный пост на африканском берегу.