Михаил Энгельгардт - Жорж Кювье. Его жизнь и научная деятельность

• Название: Жорж Кювье. Его жизнь и научная деятельность
• Автор: Михаил Энгельгардт
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Тем не менее, они сошлись. «В течение 1795—1796 годов, – рассказывает Жоффруа, – мы жили вместе, обедали за одним столом, вместе гуляли, посещали общественные коллекции; наши работы были подписаны двумя именами». (G.St. Hilaire. Etudes progressives d'un naturaliste[8]. Paris, 1835, p. XIV). Поле для исследований открывалось огромное; это был канун великих реформ в различных областях биологии. «Мы не завтракали без того, чтобы не сделать открытия», – говорил впоследствии Кювье, вспоминая об этой эпохе.

Нашлись завистники, раскусившие гений Кювье и советовавшие Сент-Илеру оставить его на произвол судьбы, так как впоследствии Кювье затмит его своей славой. Но эта ядовитая порода людей не могла оказать влияния на Жоффруа. Он был слишком благороден для того, чтобы поддаться дрянным чувствам, и продолжал оказывать всяческое содействие своему другу.

Первым делом Кювье, устроившись в Париже, было вызвать из Монбельяра семью, то есть отца и брата, потому что мать умерла в 1793 году.

Нельзя сказать, впрочем, чтобы его положение было хорошо в материальном отношении. Финансы Франции все еще находились в плачевном состоянии; жалованье часто задерживалось, и приходилось терпеть нужду. Потребовалось несколько лет, чтобы расстроившаяся машина наладилась, и даже значительно позднее, в 1800 году, она все еще была не в порядке, как это видно из следующего письма Кювье к Гартману: «Дорогой и ученый собрат! Не думайте, что в Париже хорошо живется. Как и в Страсбурге, здесь по году задерживают жалованье членам Jardin des Plantes и других образовательных учреждений, и, если мы завидуем слонам, то не потому, что им лучше платят, а потому, что, живя подобно нам в кредит, они не сознают этого и, стало быть, не огорчаются. Вы знаете, что французы поют, когда у них нет денег. Мы, ученые, не музыканты и заменяем пение наукой».

С началом блестящей карьеры Кювье совпадает и перелом в его физическом организме. Мы уже говорили, что он был слабым и болезненным ребенком. Болезни преследовали его и в Нормандии; в своих письмах он часто жалуется на них: в особенности на боль в груди и слабость зрения. В первое время по приезде в Париж расстройство в груди усилилось до такой степени, что новые друзья Кювье опасались чахотки. К счастью, опасения не сбылись. Может быть, подъем духа благотворно подействовал на физическую природу – только здоровье его поправилось и скоро все болезни как рукой сняло. После этого он до конца жизни отличался железным здоровьем и ни разу не был болен сколько-нибудь серьезно.

Сама наружность его изменилась. «Это был красивый мужчина, – рассказывает Пфафф, посетивший Париж в 1801 году. – Вместо волнистой гривы обрамляли полное здоровое лицо подстриженные волосы. Выражение его было веселее, приятнее; все движения живее, хотя легкий отпечаток меланхолии, который был ему характерен, не совсем изгладился».

Глава III. Заслуги Кювье в сравнительной анатомии

Исторический очерк развития сравнительной анатомии. – Предшественники Кювье; Добантон, Вик д'Азир. – «Leсons d'anatomie comparée». – Метод Кювье. – Анатомия моллюсков. – Исследования сосудистой системы насекомых. – Исследования о червях с красной кровью. – Менее важные работы Кювье.

До сих пор мы придерживались хронологического порядка в нашем рассказе. Теперь, когда приходится говорить о научных трудах Кювье, это становится невозможным. Открытия в различных областях естествознания, посыпавшиеся как из рога изобилия с первого же года его жизни в Париже, перемешиваются с событиями его личной жизни и государственной деятельности, и перечислять их по порядку значило бы дать читателям слишком смутную и туманную картину. Поэтому в следующих главах мы сделаем по возможности краткий и сжатый очерк трудов Кювье в области зоологии, палеонтологии и сравнительной анатомии, – трудов, начатых в 1795 году, продолжавшихся параллельно в течение всей его жизни и закончившихся с его смертью.

Все эти труды органически связаны в одно целое общей основой – сравнительной анатомией, с которой поэтому мы и начнем.

Первыми исследованиями по сравнительной анатомии мы обязаны греческим ученым: Демокриту, которого Кювье называл «первым сравнительным анатомом», Аристотелю, в сочинениях которого можно видеть первую попытку систематической анатомии животных, и его последователям – Гиерофилу, Эразистрату и другим представителям школы перипатетиков.

Направление, данное Аристотелем, прекращается с Галеном во втором столетии от Рождества Христова. Это был последний проблеск классического гения; после Галена пишут, компилируют, диспутируют, но уже не открывают.

С нашествием варваров и гибелью языческого мира наступает эпоха кромешной тьмы и озверения средних веков.

Только в XV столетии светлое направление эллинов возрождается и науки получают новый толчок.

Испанские анатомы первые обращаются к изучению анатомии на трупах.

Трудами итальянской школы – Везалия, Фаллопия, Фабриция Аквапенденте и других – создается анатомия человека; в то же время ученые обращаются и к сравнительно-анатомическим исследованиям; Белой в XVI веке первый решается нарисовать на заглавном листе орнитологического сочинения скелет человека рядом со скелетом птицы и отметить одинаковыми знаками одинаковые части того и другого.

Но особенно бурно развивается сравнительная анатомия в XVII столетии. Недостаток фактического материала для сколько-нибудь точных выводов начинает чувствоваться все сильнее и сильнее; возникает потребность в кооперации, в совместной работе, так как усилия отдельных лиц оказываются недостаточными – и это приводит к учреждению академий.

В частности, для сравнительной анатомии наибольшие услуги в это время оказала Французская академия. В трудах Перро и в особенности Дюверне, в течение 60 лет бывшего учителем едва ли не всех анатомов Европы, можно видеть истинное возрождение этой науки. Но это были факты, не сведенные и не обработанные в одно целое. Науки сравнительной анатомии еще не существовало. В течение XVIII столетия число фактов возросло в огромной степени благодаря трудам массы ученых, в особенности Добантона во Франции, Кампера – в Голландии, Гёнтера – в Англии.

По мере накопления фактов все сильнее и сильнее чувствовалась необходимость систематической обработки их. В трудах Добантона мы уже видим влияние этой мысли: все они сделаны по одному общему плану для каждого вида, что давало возможность удобного и легкого сравнения отдельных животных. «Благодаря этому, – говорит Кювье, – иногда достаточно только сопоставить его наблюдения, сравнить соответственные рубрики, чтобы получить самые замечательные результаты; и в этом смысле нужно понимать слова Кампера: Добантон сам не знал всех своих открытий».

Свести накопившийся материал в одно целое попытался Вик д'Азир, но преждевременная смерть помешала ему довести до конца эту попытку. Он уже ясно сознавал необходимость проследить в животном мире постепенное изменение каждого отдельного органа.

В то же время расширялись и взгляды на сравнительную анатомию. Первые анатомы смотрели на свой предмет слишком узко: они исходили из медицины и преследовали медицинские цели, изучая преимущественно животных, близких к человеку, в надежде сделать из этого какие-нибудь выводы относительно человеческого тела. Даже во времена Кювье этот узкий взгляд держался в обществе: люди, которые слышали об анатомических исследованиях Кювье, принимали его за доктора и, случалось, приглашали к больным.

Но выдающиеся представители науки уже давно отрешились от этого узкопрактического направления.

Таким образом, все было готово для реформы: наука встала на самостоятельную почву, материал накопился и ждал обработки, приемы и методы исследования уже намечались…

Выработать их окончательно, применить ко всей массе фактов и создать новую науку выпало на долю Кювье.

Он смотрел на сравнительную анатомию как на самостоятельную и независимую науку, которая должна была в зоологии лечь в основу естественной системы животных, а в физиологии – в основу объяснения жизненных явлений.

Он ясно сознавал необходимость обработать в одно целое накопившийся материал, хотя по скромности отклонял от себя исполнение этой задачи. «Может быть, – говорит он слушателям во вступительной лекции к курсу сравнительной анатомии, – никто из вас не слыхал имени Перуджино, но он был учителем Рафаэля. Может быть, и мои лекции образуют великого анатома; пусть он вспомнит впоследствии о том, кто был для него Перуджино».

Этим великим анатомом ему пришлось сделаться самому.

Свои лекции он начал в 1795 году, когда был назначен адъюнктом профессора Мертрюда в Jardin des Plantes. Мертрюд был уже стар, да и малознаком со сравнительной анатомией, так что преподавание ее, в сущности, целиком было возложено на Кювье. Одновременно с лекциями он деятельно принялся за составление коллекций в музее Ботанического сада, привел в порядок препараты, оставленные и собранные его предшественниками, и прибавил к ним массу новых, как своих собственных, так и полученных от других лиц и учреждений. Благодаря его стараниям создалась одна из богатейших в мире коллекций по сравнительной анатомии.