В. Фаусек - Карл Линней. Его жизнь и научная деятельность

• Название: Карл Линней. Его жизнь и научная деятельность
• Автор: В. Фаусек
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Глава IV. Научные заслуги Линнея

Предшественник Линнея. – Рей. – Понятие о виде. – Двойная номенклатура. – Терминология. – Искусственная система растений. – Зоологическая классификация. – Слабые стороны научного движения, вызванного Линнеем.

Посмотрим теперь, в чем же состоит научная заслуга Карла Линнея? Чему он обязан своей славой, благодаря которой и теперь, через целое столетие, по словам одного шведского натуралиста, «…когда швед покидает свою родину и уезжает в далекие страны, из всего шведского позднее всего его покидает имя Линнея»? И действительно, до сих пор имя Линнея неразрывно связано с его наукой и встречается в каждой книге ботанического или зоологического содержания.

В XVIII столетии, когда биологические науки еще находились в эмбрионе, не было того дробления науки о природе на множество отдельных специальных наук, которое наблюдается теперь и явилось печальным, но неизбежным последствием огромного накопления фактического материала в связи со сложными и утонченными методами исследования, господствующими в современной науке. Объем науки возрос до такой степени, что человеческий ум не в состоянии овладеть в равной степени всеми ее отраслями, и для плодотворной и успешной работы явилось необходимым детальное разделение труда. Нет сомнения, что это имело и дурные последствия – ослабление общей связи, соединяющей отдельные отрасли естественных наук, частую односторонность исследования и все большую и большую трудность философского обобщения, имеющего предметом всю сумму человеческого знания данного времени. Как в практической медицине мы видим теперь, по насмешливому выражению Достоевского, специалистов по лечению правой или левой ноздри, так и в области теоретического знания дифференцирование науки достигло чрезвычайных размеров: зоолог, например, не только не успевает следить за успехами ботаники или химии, но и в самой зоологии представители разных отделов часто плохо понимают друг друга. Представитель морфологической зоологии (анатомии или эмбриологии) не обладает часто почти никакими сведениями по систематике животных, а для большинства систематиков, фаунистов новейшие работы по эмбриологии животных представляют совершенную тарабарскую грамоту.

Полтораста лет тому назад ничего подобного не было, и натуралист XVIII столетия занимался обыкновенно и мог заниматься с успехом различными областями естествознания; Реомюр, один из лучших энтомологов, превосходные наблюдения которого в мире насекомых до сих пор остаются образцовыми, был в то же время изобретателем термометра. Линней был врачом и натуралистом, и, хотя его медицинская деятельность не могла идти в сравнение с той ролью, которую он играл в развитии биологических наук, тем не менее она была очень ценна. Чтобы объяснить возможность такого широкого совместительства, не встречающегося уже в наше время, достаточно сказать, что Линней никогда не работал с микроскопом. А микроскопические исследования представляют краеугольный камень современного естествознания и расширили его пределы до таких границ, которые Линнею и не снились.

И преподавательская деятельность Линнея, и его печатные работы касались всех трех крупных отделов старинной «Historia naturalis», трех «царств» природы: минералогии, ботаники и зоологии. Его знаменитое сочинение «Systema naturae», выходившее в целом ряде постоянно улучшаемых изданий, заключает в себе систематическое описание минералов, растений и животных. Но минералогом он не был, и заслуга его в этой науке незначительна.

Огромное значение имели работы Линнея только в науке об органической жизни на земле, в ботанике и зоологии. Здесь он был истинным реформатором, придавшим новый дух науке и чрезвычайную силу научному исследованию.

Полтораста лет тому назад зоология и ботаника представляли собой совсем не то, что они есть теперь. Современное направление этих наук – главным образом морфологическое, представляющее собою учение о различных формах органической жизни, о значении, причинах и взаимной связи этих форм. Наряду с этим занимает самостоятельное место физиология организмов, то есть изучение тех процессов, из которых слагается жизнь животных и растений.

Содержание современной зоологии заключается главным образом в сравнительно-анатомическом изучении животных и в сравнительной эмбриологии, то есть изучении их развития. Обе эти науки, разрабатываемые с точки зрения теории развития, опирающейся на изменчивость органических форм, имеют целью постигнуть связь животных форм между собой и изучить их происхождение.

Не то было во время Линнея. Эмбриология не существовала вовсе, сравнительная анатомия была в зародыше. Правда, заря нового научного движения уже занималась: мы видим ее в трудах Мальпиги, Левенгука, Сваммердама, положивших основание изучению низших, наименьших по величине животных; только что изобретенный микроскоп уже обнаруживал в их руках задатки той огромной силы, которую он приобрел впоследствии в деле изучения природы.

Итальянец Мальпиги (умер в 1694 году в Риме), врач, как почти все натуралисты того времени, обогатил науку важными работами в области анатомии животных, преимущественно низших, и проложил дорогу к исследованиям подобного рода. Он исследовал анатомию шелковичного червя, открыл его органы дыхания, описал спинной сосуд, нервную систему, прядильные железы. Замечательна также его попытка исследовать развитие цыпленка в яйце. Он пользовался при своих работах лупой и простым микроскопом.

Голландец Левенгук (умер в 1723 году) не был, собственно говоря, ученым по ремеслу: он не знал даже, кажется, латыни. Это был просто любитель, пристрастившийся к увеличительным стеклам, приготовлявший превосходные линзы, с помощью которых в течение своей долгой жизни открыл массу любопытных вещей. Он открыл кровяные шарики и первый наблюдал движение крови в сосудах под микроскопом (в хвосте головастика). Поперечно-полосатые мышечные волокна, бесполое размножение тли, образование почек на пресноводной гидре, открытие коловраток – вот важные факты, которыми Левенгук обогатил науку. Самое же замечательное из его открытий – это инфузории; он первым из людей убедился, что жизнь не прекращается за пределами человеческого зрения.

Сваммердам был земляком Левенгука, также голландцем (умер в 1680 году); как исследователь он сделал больше последнего. Левенгук безразлично изучал своими стеклами все, что попадало ему под руки, руководствуясь в своих многочисленных открытиях случаем. Сваммердам же занимался систематическими исследованиями по анатомии насекомых и других беспозвоночных и оставил ряд превосходных наблюдений в этой области. Его знаменитая книга «Biblia naturae» заключает в себе целую сокровищницу замечательных открытий. Он первый выработал в главных чертах учение о превращении насекомых и установил различие между полным и неполным превращением, он исследовал анатомию пчелы, описал яичник пчелиной матки, жало и ротовые части пчелы. Не менее замечательны его анатомические этюды о некоторых моллюсках, его исследования по анатомии и истории развития лягушки.

Но все эти работы не выражают духа науки того времени. Работы Мальпиги и Сваммердама более чем на целое столетие опередили свое время; только в XIX веке сравнительно-анатомические исследования достигли полного развития, и семя, посеянное этими великими зоотомами, могло возрасти и дать обильную жатву.

В то время, когда начинал свою деятельность Линней, зоология находилась в периоде исключительного преобладания систематики. Задача, которую она тогда себе ставила, состояла в простом ознакомлении со всеми породами животных, обитающих на земном шаре, без отношения к их внутреннему строению и к связи отдельных форм между собой; предметом зоологических сочинений того времени было простое перечисление и описание всех известных животных.

Это была, конечно, логически необходимая стадия развития науки; без предварительного внешнего ознакомления с материалом данной науки и распределения ее по основным главным группам невозможно было бы никакое дальнейшее изучение. Но, по мере накопления знаний, огромное количество нового материала все более и более затрудняло исследование, подавляло собою науку, и в начале XVIII столетия в описательной зоологии и ботанике царил страшный хаос.

Причиной такого печального состояния этих наук было отсутствие ясных и точных методов исследования; два главных недостатка тормозили дальнейшее развитие их и производили бесконечную путаницу: отсутствие точных описаний и обозначений различных видов, с одной стороны, и неумелая и неправильная классификация, – с другой.

Понятие о виде в том смысле, в каком оно теперь существует в науке, было выработано впервые во второй половине XVII века англичанином Реем (Ray). Конечно, с тех пор, как только начиналась умственная жизнь человека, он умел точно различать породы животных и растений, которые играли роль в его жизни, и названия, даваемые им, не могли подать никакого повода к недоразумениям. Такие понятия, как лошадь, коза, верблюд, собака, дуб, пшеница, виноград, фиалка, не нуждались в особенных определениях и не могли быть смешиваемы. Но, кроме полезных и вредных форм, с которых началось ознакомление человека с миром животных и растений, оставалось большое количество безразличных, неинтересных для него форм, для которых не существовало особых названий; когда началось изучение и этого огромного лабиринта форм, на каждом шагу стали возникать трудности в различении особей, часто чрезвычайно между собою сходных, и вопрос о различных породах животных становился труднее. Видя перед собою несколько экземпляров, более или менее сходных, должно ли было считать их за одно животное, одну породу, или за разные? Критерием для решения подобных вопросов явилось в науке понятие о виде, выработанное впервые, как мы сказали, предшественником Линнея, Реем. Когда мы имеем перед собою известное количество экземпляров какого-либо животного, во всем почти между собою сходных, но некоторые из них по какому-нибудь постоянному признаку отличаются от остальных, мы их выделяем и относим к особому виду – если, конечно, эта разница не зависит от пола или возраста животного (что на практике часто может ввести в ошибку). Эти отличительные признаки представляют из себя видовые признаки и строго передаются по наследству. Это правило применяется одинаково к животным и растениям. «Формы, представляющие между собою видовые отличия, сохраняют их неизменно, и никогда один вид (растений) не происходит от семян другого, и наоборот», – говорит Рей. Это определение заключало в себе зародыш учения о неизменяемости видов, которое впоследствии, в эпоху Линнея и Кювье, обратилось в научную догму и долгое время царствовало в науке, пока Дарвин не положил конец его господству.