Михаил Туган-Барановский - Джон Стюарт Милль. Его жизнь и научно – литературная деятельность

• Название: Джон Стюарт Милль. Его жизнь и научно – литературная деятельность
• Автор: Михаил Туган-Барановский
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Нас невольно поражает противоречие между теоретическими воззрениями Джеймса Милля и его частной жизнью. В теории он признавал приятные ощущения единственным благом жизни, а сам не был способен испытывать какие бы то ни было удовольствия, кроме удовольствий умственного труда. По своим вкусам и привычкам он был в полном смысле слова аскетом, и в то же время ничто не возбуждало в нем такого негодования, как проповедь аскетизма. В области умозрения он доверялся только доводам рассудка и, хотя сам мог бы служить лучшим опровержением крайностей эпикурейской теории нравственности, до конца жизни оставался верен своим доктринам, потому что не находил никаких логических погрешностей в их конструкции. Он может быть назван доктринером в лучшем смысле этого слова – человеком, мало обращающим внимания на жизненный опыт и находящимся во власти отвлеченных теорий.

Нечего и говорить, что такой человек не мог быть нежным отцом семейства. Бэн говорит, что постороннему человеку тяжело было видеть отношение Джеймса Милля к своим домашним. Его появление вносило в семью струю холода: непринужденная, веселая детская болтовня тотчас же умолкала и заменялась томительным молчанием, если отец был не в духе, или оживленным теоретическим разговором со старшим сыном, если отцу хотелось поговорить. Даже в отношениях со своими друзьями, которым он был искренно и глубоко предан, Джеймс Милль оставался тем же тяжелым, неуживчивым человеком, и ладить с ним было трудно. Бентам отзывался о нем в следующих выражениях: «Он никогда охотно не спорил со мной. Если мы не сходились во мнениях, он молчал. У него поразительная сила воли. Он стремится всех покорить своим повелительным тоном, всех убедить силой своих аргументов. Его манера говорить имеет в себе что-то подавляющее. Он ходит всегда точно с маской на лице». Этот отзыв, очевидно, не вполне беспристрастен, так как известно из многих источников, что Джеймс Милль не избегал споров и умел блистательно вести их. Но все-таки он имеет для нас значение, потому что показывает, как относился к Миллю его лучший друг. Заметим кстати, что, несмотря на взаимное уважение, друзья несколько раз ссорились. Сохранилось одно характерное письмо Джеймса Милля, где он высказывает уверенность, что для их дружбы необходимо, чтобы они встречались как можно реже.

Джеймс Милль умер в 1826 году, шестидесяти трех лет от роду, когда как писатель достиг своего апогея.

Его сын говорит, что до последнего момента нельзя было заметить никакого ослабления умственных способностей умирающего; он по-прежнему интересовался теми же вещами, которые интересовали его обыкновенно, и страх смерти не заставил его изменить своих взглядов на религию. Он находил успокоение в мысли, что работал по мере сил для счастья и прогресса человечества, и выражал сожаление только о том, что его работа обрывается смертью.

Глава II

Детство Джона Стюарта Милля.

Джон Стюарт Милль говорит в предисловии к своей автобиографии, что история его умственного развития особенно поучительна потому, что она показывает, каких громадных результатов может достигнуть умелое воспитание, направляемое исключительно на развитие мыслительных способностей ребенка.

Мы описали в предыдущей главе личность Джеймса Милля: можно себе представить, каким суровым и непреклонным воспитателем должен был быть этот человек, насквозь проникнутый отвлеченными теориями. Его система воспитания была вполне последовательна, глубоко продумана им самим и вытекала из самого искреннего желания добра своему ребенку; она составляла естественный логический вывод из его общего философского миросозерцания и взгляда на жизнь. В воспитании детей Джеймс Милль имел возможность проверить на опыте свои теоретические воззрения и с увлечением взялся за это дело.

Мы почти ничего не знаем о матери Стюарта. Судя по всему, можно думать, что это была слабая и добрая женщина, любившая своих детей, но имевшая на них мало влияния. Она была совершенно подавлена личностью своего мужа, авторитет которого в семье был безграничен. На ее руках лежало все хозяйство, с которым справиться было нелегко, так как доходов было мало, а семья увеличивалась с каждым годом. Старший сын ее, Стюарт, очень походил лицом на мать; он был слабым, тихим ребенком, не любившим бегать и шалить с другими мальчиками. Да ему и некогда было шалить. Вся обстановка дома наводила на другие мысли: мать, всецело погруженная в заботы о хозяйстве и трепетавшая перед мужем, безличная и безгласная; нетерпеливый, раздражительный отец, постоянно занятый своими книгами, не допускавший и мысли о каких-либо развлечениях, – все это не располагало к шалостям. Детская возня и их шумные игры были бы таким диссонансом в правильной, размеренной жизни отца, что он не потерпел бы этого ни в коем случае.

Товарищей у маленького Стюарта не было; отец боялся вредного влияния сверстников на своего сына, предназначаемого им для великой цели в будущем: он должен был продолжать дело своего отца, должен был сделаться смелым и независимым мыслителем, общественным деятелем, преданным интересам народа, неутомимым борцом против невежества и предрассудков, быть может, даже социальным реформатором. Для того, чтобы Стюарт мог во всеоружии выступить на жизненную арену, отец решил сам вести воспитание сына. Он по собственному опыту знал, как много времени уходит в молодости даром, без всякой пользы для умственного развития благодаря отсутствию системы в накоплении и усвоении знаний, и хотел избавить своего сына от тех ошибок и заблуждений, которые пережил сам. Поэтому всякое постороннее влияние тщательно устранялось от маленького Стюарта.

Но он рос не один: около него всегда был серьезный и строгий наставник, неотступно следивший за каждым его шагом. Первые детские воспоминания Милля рисуют ему невысокую комнату, уставленную книгами, большой письменный стол, заваленный бумагами, и у стола – отца, погруженного в свою работу. Трехлетний мальчик (родился 20 мая 1806 года) сидит против отца и тоже занят: он учит греческие слова, значение которых написано отцом на особых табличках. Когда он начал читать по-английски – этого бедный мальчик совсем не помнит; можно думать, что он начал читать уже в том возрасте, когда другие дети едва начинают разговаривать. Зато Стюарт прекрасно помнит, что он никогда не имел игрушек, не играл со своими сверстниками, не слушал сказок от матери, не жил в фантастическом мире карликов, эльфов, добрых и злых волшебниц.

Отец позаботился о том, чтобы любознательность ребенка не получила ложного направления: сказки могли развить в мальчике воображение, заинтересовать его такими вещами, которые не имеют ничего общего с греческими вокабулами.

Ему нельзя было увлекаться произведениями народной фантазии, полными всяких предрассудков и суеверий.

Старик Милль признавал умственный труд единственным ценным и прочным наслаждением в жизни; по его мнению, главной задачей воспитания должно быть приучение ребенка к умственному труду. И вот мы видим трехлетнего Стюарта, заучивающего наизусть греческие слова.

Джон Стюарт Милль с грустью говорил впоследствии, что у него не было детства. Но этого мало – у него не только не было детства, у него не было даже юности. Мальчик шести-семи лет производит впечатление совершенно взрослого человека. К этому возрасту он уже получил довольно солидное классическое образование: он свободно читает и пишет по-гречески, прочел басни Эзопа, «Анабазис», «Воспоминания о Сократе» и «Киропедию» Ксенофонта, несколько глав из Диогена Лаертского, Лукиана и Сократа; наконец, пять первых диалогов Платона. По-английски он тоже прочел много книг, по большей части исторического содержания, среди них – сочинения Юма, Гиббона, Робертсона и других авторов.

Занятия его происходили по следующему плану. Утром он приходил в кабинет отца и вместе с ним принимался за работу. Отец писал, а сын в его присутствии переводил с греческого и учил греческую грамматику. Лексиконов у него не было, и с каждым неизвестным словом он должен был обращаться к отцу, который подчинялся этому неудобству, несмотря на то, что вообще не мог выносить, когда его отвлекали от работы. Вечером отец давал сыну уроки арифметики, и Стюарт Милль рассказывает в своей автобиографии, какой мукой были для него эти уроки с раздражительным, требовательным отцом. Но уроки составляли только небольшую часть его ежедневных занятий. Гораздо больше времени уходило у него на самостоятельное чтение и беседы о прочитанном. Стюарт делал заметки относительно каждой книги, которую он читал, и на другой день, во время прогулки с отцом, должен был передавать ему ее содержание. В течение нескольких лет семья Милля жила в небольшом городке, почти в деревне. Мальчик очень любил природу, но первые воспоминания о зеленых полях и деревенском просторе смешивались в его уме с воспоминаниями об этих полуобязательных серьезных беседах.