Т. Полнер - Дейвид Гаррик. Его жизнь и сценическая деятельность

• Название: Дейвид Гаррик. Его жизнь и сценическая деятельность
• Автор: Т. Полнер
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Глава III. Первые годы сценической деятельности

В Дублине жилось тогда очень весело. Простой народ бедствовал так же, как и теперь, но не падал духом и в смысле удовольствий не отставал от «фешенебельного» круга. Наместник Ирландии держал пышный двор, и в его замке празднества шли непрерывно, одно за другим. Знатные англичане и ирландцы старались подражать ему и кормили у себя во дворцах множество пажей, священников, секретарей, музыкантов и целые полчища прислуги. Всякие забавы находили покровительство. Но сцена и музыка особенно процветали. Известен радушный прием, которым встречали здесь иностранных певцов и композиторов, а Гендель, кажется, нигде не имел такого успеха, как в Дублине. О сцене и говорить нечего. Перед приездом Гаррика Гендель только что дал в последний раз своего «Мессию», а знаменитая миссис Сиббер заканчивала гастроли в Королевском театре; сменить ее должен был Дилен, вскоре прибывший в город. Казалось, появление новых артистов при таком обилии зрелищ не могло дать хороших сборов. Но антрепренер театра в Смок-Элле (Табачном переулке) знал нрав ирландцев: жадные до всякой новинки, легкомысленные и готовые поставить последнюю копейку ребром, они заложили бы жен и детей, но не пропустили бы случая посмотреть «свою» Уоффингтон и новую звезду – Гаррика. Слухи об их приезде уже распространились по городу, и 8 июня «Дублинский Меркурий» известил своих читателей, что знаменитый мистер Гаррик и мисс Уоффингтон должны с часу на час приехать из Англии, чтобы в течение летнего сезона развлечь и позабавить местную знать и джентри. Наконец они явились, и Уоффингтон блестяще открыла сезон «Гэрри Уильдером». Пег была давней знакомой дублинской публики, и встретили ее как любимицу, делавшую честь своими успехами родной стране. Гаррик выступил на третий день в «Ричарде» и имел такой же успех. Еще несколько ролей сделали его общим любимцем; пылкие ирландцы воспламенялись все более и более, так что под конец месяца весь светский Дублин только и говорил о Гаррике. Театр в Смок-Элле был не из маленьких, но его решительно не хватало на толпы народа, жаждавшие лицезреть своих любимцев; скоро началась настоящая война из-за билетов. Между тем летняя жара усилилась, и злокачественные лихорадки свирепствовали среди городской черни. Но веселые ирландцы не унывали и, соединив две эпидемии, прозвали обе «Гарриковой лихорадкой». В первый свой бенефис Дейвид поставил «Лира», а во второй – у него потребовали «Гамлета». Давно уже готовился молодой артист выступить в этой роли и потому согласился на общие просьбы. Конечно, «Гамлет» имел громадный успех, несмотря на то, что музыка, сопровождавшая тогда повсеместно эту трагедию, была смело отброшена молодым реформатором. Вообще, этот сезон оставил самое лучшее воспоминание у артистов, которые собрались теперь назад, в Англию. Здесь Гаррика ждал уже мистер Флитвуд, готовясь начать спектакли. Случилось так, что в этот сезон два лондонских театра сосредоточили в себе все выдающиеся артистические силы; причем Ковент-Гарден явился представителем старой школы, а Друри-Лейн сосредоточил в себе всех молодых «еретиков», которые отнюдь не страшились сразиться с почитателями старых традиций. Длинный хвост карет, осаждавших подъезд Друри-Лейна, скоро показал, однако, на чьей стороне были симпатии публики. Из массы ролей, созданных Гарриком за этот сезон, особенно выделился Гамлет, впервые явившийся перед столичной публикой в истолковании артиста. Сценические успехи, аплодисменты, восхваления, счастье с любимой женщиной, общество самых выдающихся людей в государстве, дружба и уважение окружающих – все это было «казовой», внешней стороной жизни, которая делала нередкие нападки и оскорбления, измену и неудовольствия еще более ощутимыми. И как раз к этому времени на его горизонте стали появляться тучки, которые обещали большую бурю.

Антрепренер Друри-Лейна мистер Флитвуд получил от отца солидное состояние. Но великосветские молодые люди, в общество которых он попал, скоро порастрясли кошелек повесы; кости, карты и веселые дамы подобрали остальное, и мистер Флитвуд несколько даже неожиданно для себя самого заметил в одно прекрасное утро, что богатый гардероб, коллекция модных париков и изящные манеры составляли все его достояние. Однако от большой жизни всегда остается некоторый размах, и в данном случае нашлись люди, открывшие кредит столь изящному джентльмену. С их помощью он купил очень дешево патент Друри-Лейна и сделался антрепренером. Дела пошли вначале прекрасно, и мистер Флитвуд поправил было свое положение, но… старые привычки проявились с новой силой, и антрепренер тратил по-прежнему гораздо больше, чем получал. Мэклин был его другом и ближайшим советником: с его помощью дело падало совсем, хотя зловещие приставы уже несколько раз появлялись за кулисами. Затруднения увеличились особенно в последнее время: не довольствуясь картами и игорными домами, куда его охотно сопровождал Мэклин, мистер Флитвуд увлекся скачками, лошадьми и боксерами. Эти национальные удовольствия доставляли ему бесконечное наслаждение, но придали делам совсем уж скверный оборот. Жалованье артистов задерживалось, явились кредиторы, желавшие влиять на театр, со своими протеже и интригами, а мистер Флитвуд думал поправить падавшие сборы постановкою пантомим со своими атлетами, введением на сцену гимнастов и канатных плясунов. Актеры роптали, неудовольствия росли, и уже несколько раз посылали они своих депутатов к антрепренеру, требуя уплаты денег и упорядочения отношений. Мистер Чарлз Флитвуд встречал депутации самым любезным образом, приветливо пожимал руки своим добрым друзьям, пленял их изящными светскими манерами, обещал все на свете и отпускал успокоенными и примиренными. Конечно, все оставалось по-прежнему; только Мэклин призывался на совещание, и Флитвуд обещал ему прибавку жалованья с тем, чтобы он повлиял в благоприятном для него духе на остальную труппу. Наконец актеры вышли из себя. Гаррик уже отказался было играть и просидел без дела около трех недель, но потом опять поддался чарам антрепренера. В конце лета 1743 года он решил, однако, действовать. Всем актерам разосланы были приглашения явиться к нему на совещание. Решено было сделать стачку и не играть более в Друри-Лейне. Гаррик надеялся выхлопотать у герцога Грэфтона, тогдашнего обер-камергера, разрешение открыть новый театр и пристроиться там с труппой. Мэклин тоже был на совещании. Но прежде чем подписать взаимное обязательство, он долго и упорно предлагал объяснить сперва все дело Флитвуду. Ему отвечали, однако, что открыть карты антрепренеру – значило предать себя, так как он пустил бы в ход все свое влияние, чтобы преградить дальнейший ход артистам. Наконец он уступил, и бумага была подписана. По ее смыслу ни один из участников договора не имел права заключать какие бы то ни было условия без согласия всех остальных. Актеры испросили аудиенцию у лорда обер-камергера, и Гаррик изложил ему дело. Герцог принял их с пасмурным, кислым и недовольным видом. Может быть, семейные неприятности одолели его светлость, а может быть, постоянные распри актеров действительно надоели ему. Он бросил на Гаррика враждебный взгляд.

– Скажите… – проворчал он, – сколько вы получаете в год?

– Около пяти тысяч…

– И вам этого мало? Вам? – повторил он с презрением. – Когда мой сын подвергает свою жизнь постоянной опасности, сражаясь за родину, и получает только половину этой суммы?!..

Результаты были плачевные. Актеры остались на улице без куска хлеба. Гаррик попробовал снять линкольнсиннфилдский театрик, но Рич, которому принадлежал патент, отказался заключить условие на один год, а связывать себя надолго было неудобно. Между тем Флитвуд собрал провинциальную труппу и 18 сентября открыл спектакли. Публика, заинтересованная взаимными обвинениями, расточаемыми в памфлетах обеими сторонами, наполнила театр. Спектакль прошел кое-как. Что было делать? Большинство начало поговаривать об отступлении и сделке с Флитвудом. Антрепренер, чувствуя слабость своей труппы, тоже не прочь был пополнить ее: он уже засылал послов к Гаррику. Артист отвечал, что примет приглашение, если все его товарищи получат ангажемент. Завязались переговоры. Из них выяснилось, что Флитвуд согласен на условия Гаррика с несколькими ограничениями: некоторым артистам он уменьшал по своему произволу жалованье и заявил, что скорее закроет театр, чем примет Мэклина. Он обвинял его в нарушении дружеских отношений и в черной неблагодарности. Это последнее обстоятельство было тем прискорбнее, что остальные актеры, наголодавшиеся вдоволь, согласны были на всякие условия. Гаррик, однако, не унывал. Он предлагал Флитвуду поручиться за Мэклина, отказывался от пятой части своего жалованья (около тысячи рублей), если тот примет его. Все было напрасно: Флитвуд стоял на своем.