В. Огарков - Екатерина Дашкова. Ее жизнь и общественная деятельность

• Название: Екатерина Дашкова. Ее жизнь и общественная деятельность
• Автор: В. Огарков
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Но если Дашкова ликовала, то близкие ей люди испытывали совсем другое настроение в эти минуты общего торжества. И Екатерина Романовна у подъезда летнего дворца рассталась ненадолго с императрицей, чтобы поспешить к своим родным.

Известно, с каким тактом и добротой поступила Екатерина II со своими недоброжелателями из семьи Воронцовых: они нисколько не пострадали. Мало того, государыня впоследствии даже у самой Елизаветы Воронцовой (в замужестве Полянской) крестила дочь и затем взяла ее во фрейлины.

Дашкова нашла великого канцлера спокойным. Он, как известно, вел себя безукоризненно в этой истории, и, хотя его влияние пало, но ни совесть, ни люди не могли упрекнуть сановника за неблагородное поведение в щекотливые дни замены одного режима другим. Екатерина Романовна при свидании с дядей услышала от него благородные и горькие слова, оправдавшиеся потом и на его племяннице. Он говорил ей об опасности доверяться дружбе “великих мира”. “Она так же непродолжительна, как и ненадежна!” – сказал канцлер, вынесший эту истину из своего собственного опыта.

Роман Илларионович, у которого была и дочь Елизавета, находился под почетным арестом: в доме его под благовидным предлогом охраны хозяина поместили много солдат. Отец Дашковой вовсе не был склонен благословлять наступившие события, и весьма сомнительно, чтобы его встреча с напроказившей младшей дочерью была так для нее благоприятна, как рассказывает о том Екатерина Романовна. Она обнадежила в милостях государыни заливавшуюся горькими слезами сестру Елизавету и поспешила во дворец.

Маленькое облачко уже пролетело между недавними друзьями по поводу распоряжений Дашковой в доме отца, и Екатерина встретила княгиню не совсем милостиво; однако сцена закончилась торжественным возложением на молоденькую героиню красной Екатерининской ленты, прежде бывшей на самой императрице. И хотя Дашкова в своих записках хочет снять с себя всякие упреки в тщеславии и высказывает равнодушие к внешним условностям, она, однако, не могла не питать удовольствия, получив этот высокий знак отличия, которому так еще недавно завидовала, видя его на “толстушке” сестре Елизавете.

Много выпало хлопот и волнений за июньские дни на Дашкову: тоскливые, бессонные ночи, горькие мысли о возможной неудаче, страшная физическая усталость; но все это бесследно исчезло в том беспредельном восторге от успеха задуманного дела, который сменил дни сомнений и тоски...

Так закончилось знаменитое предприятие. Екатерина Романовна поработала на славу и, казалось, могла бы рассчитывать на прочную привязанность в сердце той, которую она так любила и за которую так рисковала. Но ей пришлось очень скоро вспомнить глубокомысленные сентенции дяди о “непрочности” привязанностей “великих мира”...

Глава III. Надежды и разочарования

Отношения двух знаменитых женщин. – “Романтизм” и личные интересы в побуждениях Дашковой. – Сцена в карете. – Несправедливость государыни. – Неудобства для нее от соседства Дашковой. – Степень важности участия Дашковой в июньском событии. – Свидетельство канцлера. – Ожидание чрезвычайных отличий. – Скромная награда. – Веселые дни во дворце. – “Небесная музыка”. – Смерть сына. – Унижение в коронацию. – Статс-дама. – Подозрения на Дашкову. – Записка императрицы. – Смерть князя Дашкова. – Просьба вдовы к государыне. – Хозяйство Дашковой. – Разговор с Дидро о крепостных. – Строгая помещица. – Деятельная натура Дашковой

В отношениях двух знаменитых женщин прошлого столетия – княгини Дашковой и императрицы Екатерины II – психолог найдет подтверждение той истины, которая иллюстрируется и другими многочисленными примерами, – между прочим, и яркой историей королев Елизаветы английской и Марии Стюарт, – что и крупные женские личности способны обладать мелкими недостатками: завистью к достоинствам других женщин. Конечно, умная женщина не может не быть чуткой к проявлению нравственных и умственных сил: она легко способна удивляться и подчиняться им, в особенности если силы эти проявляются у мужчин. Но присутствие тех же самых свойств у особы женского пола, да еще не способной на скромное утаивание своих преимуществ, – а к такому типу должна быть отнесена княгиня Дашкова, – могло быть антипатично и даже ненавистно женщине (в нашем случае Екатерине II), способной, однако, восторгаться ими у мужчин.

Мы, конечно, далеки от того, чтобы приписывать Екатерине Романовне только одни идеальные стремления в рассказанной нами истории и видеть в ее действиях проявления лишь высокопатриотического подвига. Муции Сцеволы и Горации Коклесы принадлежат, главным образом, к такому периоду человеческой истории, когда “я” инстинктивно отождествляется с понятиями “общества” и “государства”. Возможны, конечно, такие же необычайные подвиги и во имя глубокой потребности пострадать за идею, за “ближних”, и тем принести счастье людям. Но, как мы видели, такие элементы могли играть лишь незначительную роль в решимости княгини Дашковой: у нее было достаточно реальных побуждений личного характера, чтобы пойти на совершенный ею подвиг. Да и по самым условиям жизни и воспитания в том круге, где вращалась Дашкова и где внешний успех и блеск считались величайшим счастьем, трудно было бы ожидать от нее бескорыстного побуждения пострадать во имя счастья людей. Хотя Екатерина Романовна и приводит в записках немало примеров своего будто бы отрицательного отношения к личным выгодам, но, разумеется, к этим свидетельствам автора, весьма естественно склонного выставлять свои действия в лучшем свете, нужно относиться с осторожностью: слишком много имеется доказательств того, что “бренные блага”, третировавшиеся княгиней на словах с высоты философского величия, на деле представлялись ей весьма ценными.

В записках княгини есть занимательный рассказ об этом “бескорыстии на словах” их автора. Когда императрица возвращалась из Петергофа в карете, пригласив в нее Дашкову, графа Разумовского и князя Волконского, то между дамами произошел следующий разговор:

– Чем я могу отблагодарить вас за ваши услуги? – самым дружеским тоном спросила императрица Дашкову.

– Чтобы сделать меня счастливейшей из смертных, – громко, в духе псевдоклассических героев Расина, отвечала та, – нужно немного: будьте матерью отечества и позвольте мне остаться вашим другом!

– Все это составляет мой долг; но мне бы хотелось несколько облегчить себя от бремени той признательности, которую я к вам чувствую...

– Я думаю, – возразила Дашкова, – что услуги, оказанные другом, не могут никогда сделаться бременем.

Не правда ли, какие громкие, бескорыстные слова? Как будто читаешь сцену из классической трагедии с высокого “калибра” героями, говорящими отборным языком самые отборнейшие фразы! Но это высказанное в карете отречение от личных выгод, однако, не помешало княгине Дашковой впоследствии просить и получить немало и на свой пай “презренного металла”...

Но, говоря о тех причинах, которые привели Дашкову к решимости действовать, мы должны указать и на то, что в те молодые годы у княгини, при ее восторженном настроении, не могло быть только исключительно одних практических соображений: у нее было несомненно много романтического задора и искреннего энтузиазма в пользу своего обожаемого друга-императрицы. Не забудем, помимо того, что она была достаточно умна, чтобы понимать всю выгодность и для государства грядущей перемены. И если мы сравним ее действия с действиями других участников, исключительно руководившихся личными видами без всяких извиняющих романтических мотивов, то должны отдать безусловное предпочтение Екатерине Романовне перед многими из них.

Как же был оценен этот энтузиазм Дашковой и ее энергическая деятельность Екатериной II? Во всяком случае, недостаточно, и государыня была во многом несправедлива к своей страстной партизанке. Довольно удовлетворительным объяснением этого факта может служить то, что Екатерина II, сама горевшая жаждой подвигов, долженствовавших прославить ее имя на весь мир, не хотела разделять этой славы, – в особенности в первое время царствования, – с другой женщиной: она не могла терпеть около себя молодой, умной, образованной и энергичной особы, не стеснявшейся говорить резкостей и не способной на скромную роль только одобряющей слушательницы. В начале царствования Екатерины II участие в управлении государственными делами такой самолюбивой личности, как Дашкова, когда еще сама государыня не успела приобрести популярности, могло казаться ей опасным для собственной репутации. Известно, что Екатерина II всячески старалась показать различным европейским знаменитостям, что только она сама, одна, заведует всеми государственными делами. Может быть, конечно, и самые свойства характера Дашковой, любившей во все вмешиваться и играть доминирующую роль, в связи с вышеуказанной причиной обусловили быстрое охлаждение к ней государыни.