Николай Суханов - Записки о революции

• Название: Записки о революции
• Автор: Николай Суханов
• Жанр: История

Несмотря на субъективность, обусловленную политическими взглядами автора, стоявшего на меньшевистских позициях, «Записки о революции» Н.Н.Суханова давно признаны ценным источником по истории революционного движения в Петрограде в 1917 году.

Мемуары помимо описания масштабных событий содержат малоизвестные факты о закулисных сторонах деятельности мелкобуржуазных партий, остроумные характеристики политических деятелей, любопытные наблюдения о быте, нравах психологии людей того времени.

Издание рассчитано на всех, кто интересуется историей России.

---

7 августа в Смольном Чхеидзе открыл совещание и посильно изложил его задачи. О, как это было красноречиво! Помнит ли читатель (из второй книги «Записок»), как Чхеидзе диктовал мне фразы для воззвания «Ко всем народам мира» 14 марта: «Наступило время народам взять дело мира в свои руки»? Теперь Чхеидзе говорил так: «Народ взял дело войны в свои руки, и только те, кому стремления революции мешают, могут убеждать, что революционные организации ничего не сделали для обороны страны»…

Вообще тут все суждения шли под знаком оправдания Советов перед буржуазией, обвинявшей их в дезорганизации обороны. Докладчик Богданов, говоривший после Чхеидзе, так прямо и заявил, что «демократия» приступает к этой работе в ответ на обвинения… Вообще этот доклад Богданова был не особенно умен, но весьма возмутителен.

– Призыв русской демократии к миру, – говорил он, – нашел себе слабый отклик среди союзников. Наша революция не зажгла всемирного пожара, как мы мечтали пять месяцев назад. И теперь перед русской демократией резко ставится в порядок дня другая задача: укрепление боеспособности русской революции путем укрепления боеспособности русской армии. Вот почему органы русской демократии намерены взять на себя дело обороны страны.

Черт знает что такое! Мы некогда сказали хорошее слово о мире – с тем чтобы стереть самую память о нем своими скверными делами. А когда при таких условиях наше слово не подействовало, то переменим фронт на 180 градусов и вместо достижения мира будем укреплять империалистскую войну… Ну что ж! Да здравствует союз логики и преданности революции!.. Немудрено, что в этом почтенном собрании имел редкий успех кадетообразный энес Чайковский, некогда вызывавший в Исполнительном Комитете только дружные взрывы смеха.

Большевики (на следующем заседании) объявили о своем уходе из этого милого учреждения. При этом они огласили декларацию, вполне правильно оценивавшую всю эту затею. Ну и досталось же большевикам – от всех фракций по очереди! Жаль только, что их налицо уже не было и приходилось кричать филиппики в пространство…

Такова была картина революции в эпоху перед московским Государственным совещанием. Но это была, конечно, не вся революция, а только небольшая часть ее: это была только ее поверхность, только лицевая ее сторона… Газеты слишком мало отражали недра революции, самую ее толщу, а личных наблюдений и воспоминаний я не имею. Но сомнений тут быть не может: основные процессы совершались в массах. И этой, внутренней, стороны дела надо коснуться в двух словах.

Перед глазами масс после «июля» развертывалась вся описанная картина деятельности Совета и новой коалиции. Картина была совершенно удручающая. Как бы ни рассуждали массы, но они, во всяком случае, разочаровывались, озлоблялись, приходили в полное отчаяние. И уже по одному этому процессы, происходившие в рабоче-солдатских недрах, были неразрывно связаны с судьбами большевизма, который подсовывал под настроение рабочих и солдат простую, яркую идеологию, бьющую в самую точку и отвечающую их пробудившемуся классовому самосознанию… Июльские события разгромили большевизм. Но прошел месяц, и дружная работа Керенского – Церетели пробудила его снова. Оправляясь сами от разгрома, массы вливали жизнь и силы в большевистскую партию. Они росли вместе с ней. Она росла вместе с ними.

Уже в конце июля состоялся новый съезд большевиков. Это был уже объединительный съезд, на котором формально слились партия Ленина, Зиновьева и Каменева с группой Троцкого, Луначарского и Урицкого… Вождям не пришлось быть на этом съезде – они могли только издали вдохновлять его. Но справились кое-как и без главных лидеров.

На этом съезде большевики привели в порядок свою послеиюльскую идеологию. В общих своих основах она, конечно, оставалась прежней. Но боевые большевистские лозунги претерпели характерные изменения. «Вся власть Советам!» – был снят с очереди. Этот лозунг, уже ставший до «июля» привычным и своим для масс, был заменен более расплывчатым, менее рафинированным: революционная диктатура рабочих и крестьян и т. п… Причина этого была двусторонняя. Во-первых, «Вся власть Советам» был как-никак сильно потрепан июльскими событиями, а во-вторых, стало уже слишком очевидно и дало себя знать на практике противоречие между этим лозунгом и неизбежной фактической борьбой против существующих Советов. Ведь Советы в лице ЦИК определенно вступили на путь поддержки контрреволюции. Совсем не стоило требовать власти для таких Советов.

Характерный и чуть ли не единственный в своем роде факт: фракция Мартова обратилась к этому съезду большевиков с приветствием, где подчеркивала наши разногласия (большевистский анархо-бланкизм), но выражала свою солидарность в борьбе против коалиции и протест против преследования партии пролетариата.

Я уже упоминал, что поражение большевизма в июле коснулось, главным образом, столиц, но очень немного затронуло провинцию. Провинциальные делегаты съезда своими докладами о продолжающихся успехах влили в партию много энергии и бодрости. Партия вновь подсчитала силы и была опять готова во всю ширь развернуть борьбу. Ее семена должны были пасть на отличную почву. И работа в массах уже шла на всех парах.

Результаты этой работы быстро сказались и внутри Петербургского Совета, где ныне подвизались только второстепенные большевистские лидеры – Володарский, Кураев, знакомый нам Федоров и другие. Рабочая секция Совета в эти дни создала свой президиум, которого раньше не имела. И этот президиум оказался большевистским – с Федоровым во главе… Собственно, состав секции оставался прежним, то есть имел огромное большинство депутатов, избранных под большевистским флагом. Но мы видели, как велика была депрессия и как неустойчиво было поведение рабочей секции после июльских дней. Можно было предполагать, что большевистская фракция расшатана, дезорганизована и ее члены изменили партии. Однако этого в конечном счете не случилось. Избрание президиума отдало руководство секцией в твердые большевистские руки. Теперь надежда правых могла быть только на перевыборы. Но – надежда довольно слабая.

А рабочая секция под предводительством большевиков уже приступила к делу, уже перешла в наступление. В тот самый день, когда открывалось совещание по обороне, 7 августа, рабочая секция не больше, не меньше как приняла резолюцию об отмене смертной казни на фронте … По газетам я не вижу, как именно было дело, кто именно боролся за и против. Но результаты были малоприятны (и, конечно, неожиданны) для «звездной палаты».

Однако этого было мало. Большевики на следующий день прислали своего докладчика по тому же вопросу в лагерь преторианцев, в солдатскую секцию (руководимую все еще тем же эсером Завадье). Большинство этой секции охотно согласилось поставить вопрос о смертной казни и выслушало доклад большевика. Насилу уговорил председатель не принимать сейчас резолюции – с тем чтобы ультимативно предложить советским властям немедленно поставить этот вопрос в пленуме Совета… На это согласились. Но до отъезда властей в Москву пленум Совета не собрался.

Наконец того же 7 августа в Смольном открылась вторая конференция фабрично-заводских комитетов. Она не была так грандиозна и шумна, как первая, майская. Весь ее размах был значительно уже. Постановка вопросов была более скромная, более деловая, менее политико-демагогическая. Это была дань поражению, заставившему съежиться бунтарей и утопистов. Но состав конференции был опять большевистский. Руководство было опять целиком в руках партии Ленина.

А в общем ко времени московского совещания, через месяц с небольшим после июльских дней, уже было вполне ясно, что движение народных масс вышло на прежний путь. Третья коалиция, как и предыдущая, висела в воздухе. За меньшевистско-эсеровским Советом шли довольно компактные группы мещанства. Но за ним не было рабочих и солдатских масс. Народные низы по-прежнему обращали свои взоры на одних только большевиков – пока Церетели и его друзья выступали перед буржуазно-помещичьей Россией и перед пролетарской Европой от имени «всей демократии».

5. Московское позорище

Для чего оно? – Состав Государственного совещания. – Подготовка. – Крупная буржуазия, творящая контрреволюцию. – Мелкая буржуазия, попустительствующая контрреволюции. – Пролетариат, борющийся с контрреволюцией. – В день открытия в Москве. – Большевики скандалят в хорошем обществе. – В Большом театре. – Керенский грозит, но никому не страшно. – Министерские речи. – Корнилов и Каледин. – От Иверской на трибуну. – Чхеидзе «от имени всей демократии». – Совет равен увечному воину. – Декларация 14 августа. – Предательство «по мере возможности». – Профессор Милюков и другие. – Церетели на аркане у Бубликова. – Плеханов спасает совещание. – Последний аккорд и неисправности «органчика». – Итоги. – Дела в Финляндии.

С самого начала августа вся буржуазия и «вся демократия» готовились к сенсационному Государственному совещанию. Однако не было людей, которые знали бы, для чего ныне предпринимается это странное и громоздкое дело. Газеты усиленно заставляли обывателя интересоваться этим предприятием – и не без успеха. Обыватель, как и все прочие, видел, что у нас, в революции, что-то решительно не ладится. Как ни садятся в Мариинском и в Зимнем, все не выходит ничего. Ну, может быть, что-нибудь «даст» московское совещание…