В. Огарков - Григорий Потемкин. Его жизнь и общественная деятельность

• Название: Григорий Потемкин. Его жизнь и общественная деятельность
• Автор: В. Огарков
• Издательство: 3bd93a2a-1461-102c-96f3-af3a14b75ca4
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

---

Мы впоследствии скажем подробнее о всех тех дарах, которыми наградила Потемкина Екатерина; эти богатства, несмотря на страшное мотовство князя, по смерти его простирались до колоссальной суммы в несколько десятков миллионов. Трудно перечислить все отличия, выпавшие на долю баловня счастья: это был бы длинный утомительный перечень. Здесь мы упомянем только, что уже в первое время, за полтора – два года своей близости к Екатерине, он получил громадные суммы денег, десятки тысяч душ крестьян, бриллианты и другие драгоценности. В 1774 году Потемкин был уже генерал-аншефом, вице-президентом военной коллегии и кавалером ордена святого Андрея Первозванного.

В 1775 году, во время празднования Кучук-Кайнарджийского мира, Потемкин был возведен в графское достоинство и уже в марте 1776 года, по усердной просьбе к германскому императору самой Екатерины, пожалован в княжеское достоинство Священной Римской Империи с титулом “светлейшего”. Иностранные государи, по настояниям своих представителей в Санкт-Петербурге, наперебой старались выказать ему свое благоволение, награждая высшими знаками отличия, и только Георг III, представитель “гордого Альбиона”, не соблаговолил снабдить Потемкина орденом Подвязки. Милости лились целым потоком не только на самого Потемкина, но и на его родственников. Мать его была пожалована в статс-дамы, сестры и племянницы тоже были приближены ко двору, и последние получили придворные звания. Эти знаменитые племянницы, пользуясь положением дяди, эксплуатировали доброту государыни, а также срывали все, что возможно, с самого “светлейшего”, отношения которого к этим родственницам не допускают сомнения в том, что он и относительно их не выходил из роли Дон Жуана.

Слава могущественного князя уже за эти два первые года его повышения гремела по России. Московский университет, исключивший из числа своих студентов Потемкина “за леность и нехождение”, воспевал нового сановника в высокопарных латинских виршах. Сумароков и Херасков превозносили его как мецената. Митрополиты и архиепископы обращались к нему с почтительными письмами и просили его ходатайств. Протоиерей Алексий посвятил князю свое сочинение “Церковный словарь”.

С первых же дней своего повышения Потемкин показал, что он совсем не хочет быть только “мебелью” при дворе; подобная роль для честолюбивого, гордого князя, человека такого ума, являлась неудобной. Мы видим, что уже в эти два года почти ни одно решение государыни не обходится без совета с ним, многое делается по его инициативе, так что в сущности он является главным ее советником и притом советником авторитетным. Нужно сказать, что многие его действия были исполнены известного такта и благородства, исключавшего представление о его “черной” зависти ко всякому успеху, сделанному помимо него. Так, он настоял на усилении армии Задунайского новыми подкреплениями из России и о нестеснении его инструкциями. Зная еще силу Никиты Панина, он очень ловко доказал свою услужливость последнему, устроив командировку брата его, Петра Панина, для окончательной расправы с пугачевцами. К этому же времени (1775 год) относится и уничтожение Запорожской Сечи, произведенное по мысли и инструкциям Потемкина. Это гнездо смелых бандитов, нападавших на своих и чужих и грабивших безнаказанно магометан и православных, не могло быть терпимо в благоустроенном государстве. Генерал Текеллий с сильным отрядом явился в Запорожье и занял место, где помещалась Сечь, войсками. Вероятно, уже и в это время государыня познакомилась с обширными планами Потемкина о борьбе с Турцией, об организации наших окраин, примыкавших к этой стране, о заселении Новороссии и расширении пределов России до Черного моря и владычестве ее на последнем. Мы подробнее скажем об этих планах в следующих главах, здесь же упомянули о них, чтобы объяснить титул “генерал-губернатора Новороссийского”, которым именуется Потемкин еще с конца 1774 года.

Но набегали тучки и на счастье “светлейшего”. Его возвышение было так необычайно, власть так громадна, надменность так велика, что у него, кажется, не имелось приверженцев в придворных сферах; все были против него и выискивали случай заменить неприятного любимца более удобным человеком. И эта борьба одного князя с целым сонмом врагов, повторяем, указывает нам, какими огромными силами и влиянием на государыню обладал этот человек. Тем не менее трудно было и Таврическому держаться постоянно на одинаковой высоте власти. Уже в 1776 году у Потемкина явился соперником Завадовский, вместе с Безбородко взятый государыней из канцелярии Румянцева к себе в секретари. Особенное благоволение государыни к Завадовскому уязвило в самое сердце Потемкина, не терпевшего совместников. Он уехал на некоторое время из столицы, и все уже думали, что его могуществу пришел конец. Но князь, вернувшись, сразу, как гигант, разорвал все интриги и сети врагов: он опять безраздельно завладел вниманием государыни и влиянием на дела.

Князь заложил прочный фундамент в душе императрицы. Для того чтобы судить о расположении к нему государыни и доверии к его уму, что и было главной причиной могущества временщика, стоит только прочитать письма Екатерины; в них встречается масса самых лестных эпитетов и самых дружеских пожеланий, с уверениями в неизменном благоволении, и эти письма тянутся длинной полосой, не изменяя своего дружеского тона до самой смерти князя. Уверенный в своих силах и неизменном расположении к себе императрицы, Потемкин мог смело решиться на самые грандиозные и несбыточные планы, на которые у других его современников не хватало ни силы, ни отваги, ни фантазии.

Глава III. Актив и пассив “князя Тавриды”

Жизнь государства. – “Польза” и “вред” исторических явлений. – Политическая арифметика. – Экзамен Потемкину. – Князь-красавец. – Образование и знания Потемкина. – Отзывы современников. – Любовь к изящным искусствам. – Стремление к грандиозности. – “На аршин” выше римского Петра! – Пороки князя. – Сладострастие. – Сложность натуры Потемкина. – Лень и энергия. – Добрые черты его нрава. – Стихийность натуры князя. – Отзывы де Линя. – “Актив” князя. – “Греческий проект”. – Фантазии князя. – Положение России на юге. – Пребывание и деятельность в Новороссии. – Постройка городов. – Екатеринослав и его чудеса. – Мнение Иосифа II. – Военные реформы. – Избавление солдата от мучительной экипировки и наказаний. – Личность Потемкина как материал для поэзии

Прежде чем подробно рассказывать о дальнейших деяниях и росте могущества Потемкина, мы считаем необходимым представить общий характер “великолепного князя Тавриды”, его “актив” и “пассив”, как они выяснились из всей его жизни.

Жизнь государства представляет такое сложное стихийное явление, что часто является затруднительным произносить категорические приговоры о “вреде” или “пользе” деяний государственных людей, наделенных несомненными талантами, но представлявших не особенно симпатичные нравственные свойства. Да и до сих пор, собственно говоря, не установлен точный критерий для оценки “полезности” исторических явлений. По отношению к отдельной личности в общем, может быть, считается достаточно точным подразделение явлений на “вредные”, смотря по тому, доставляют ли они страдание или более или менее глубокое наслаждение индивиду. Но по отношению к жизни государств усвоено обыкновенно другое воззрение. Победоносная война, за которую достается кусок территории и срывается громадная контрибуция с побежденных, считается полезным государственным явлением. А между тем сколько страданий доставляет она! Сколько рыданий матерей, жен и детей раздается по убитым! Сколько страшных, тяжелых сцен скрывается даже для победившего государства в этом громком слове – “победоносная” война!

Весьма возможно, что округление границ государства, спасающее его от политических неурядиц и неустройств, от набегов хищных племен и обеспечивающее более правильное развитие производительных сил страны, в значительной степени вознаградит в будущем за те жертвы, которые принесены в борьбе за это “округление”: поля, увлажненные кровью народа, может быть, будут приносить богатую жатву отдаленным потомкам. Точно так же громадные траты на то, чтобы “стать твердой ногой” на море, могут отразиться в будущем значительным подъемом сил государства путем развития его сношений с более образованными странами, что будет способствовать и его собственному прогрессу. Много есть исторических событий, в которых худое так тесно переплетается с хорошим, что не скоро еще найдутся “трезвые” историки, способные взвесить на точных аптекарских весах критики “вред” и “пользу” этих событий. Этот взгляд на исторические события целиком можно перенести и на государственных деятелей: в них светлые стороны часто переплетаются с такими, от которых с отвращением отворачивается пурист-историк, ищущий и на страницах великой книги жизни народов воплощения отвлеченных нравственных идеалов, но забывающий при этом, что и “великие” люди созданы из того же земного праха, в котором, со времен Адама, гнездится целая масса пороков. В истории немало встречается таких личностей, которые отталкивают нас многими своими безнравственными качествами, но которые обладали огромными талантами, и утилизация их дарований оказывалась полезной государству. К числу таких личностей принадлежит и великан екатерининского царствования Потемкин. Что он был из породы людей “крупных” не одним только ростом – в этом трудно сомневаться: за это достаточно говорит его колоссальное могущество, державшееся до конца благодаря его громадному авторитету в глазах государыни, умевшей, по единодушному приговору историков, узнавать и ценить таланты. Об этом говорят отзывы современников, не имевших повода курить фимиам князю за его милости, рассказы умных и опытных иностранцев, к числу которых принадлежали такие недюжинные люди, как принц де Линь, лорд Мальмсбюри, Сегюр и др. За это, наконец, говорят красноречиво и дела, совершенные “великолепным” Таврическим сатрапом. Если бы историки желали быть справедливыми, то после тщательно произведенного экзамена Потемкину они должны были бы выдать ему такой диплом: пять с плюсом – за способности и знания и единица – за поведение. В самом деле, нравственный “пассив” князя был колоссален, но у него имелось крупное и в “активе”.