Павел Ковалевский - Людвиг, король Баварский

• Название: Людвиг, король Баварский
• Автор: Павел Ковалевский
• Издательство: Терра
• Жанр: Психология
• Год: 1995
• ISBN: 5-300-00095-7, 5-300-00094-9

Исследовательский очерк профессора медицины, автора многих научных трудов по психиатрии П.И. Ковалевского анализирует наследственность, анатомо-физиологические и психические характеристики Людвига, короля Баварского. Художественность, тонкая историческая наблюдательность и глубина научных обобщений делают эту работу интересной для самого широкого круга читателей.

---

Количество и степень его причуд стоят в прямой зависимости от того, насколько в тот или другой момент жизни данного больного преобладает здоровое миросозерцание над больным или больное над здоровым.

Но вот проходит некоторое время. Больной измучен своею двойственностью. Больной исстрадался. Больной приходит в отчаяние.

Невольно у него является мысль: за что мне все сие? Почему меня преследуют? Где кроется тому причина?

В дальнейшем болезнь развивается вполне естественным и логическим путем.

Людей посредственных, ничем не выдающихся, обыкновенно никто не преследует. Преследуют тех, кто по своим правам, дарованиям или способностям чем-нибудь выдается над другими. Итак, я?… Некоторое время человек остается в недоумении – кто он? Решению вопроса часто способствуют совершенно случайные обстоятельства. Из Болгарии был изгнан принц Баттенбергский. Болгарский престол освободился. Итак, я король болгарский.

При этом больной вспоминает, как еще в детстве бабушка в сказке ему говорила, что царского сына украли и отдали на воспитание рыбакам. Теперь он прозрел. Теперь он ясно понимает, что рыбаки эти были не рыбаки, а его бедные родители. Царский сын – это он. Его бедные родители вовсе не родители, а только лишь воспитатели; он и есть царский сын, а его родители царь и царица. Теперь он ясно помнит, как в детстве к ним приходили цыгане. Это были вовсе не цыгане, а царские соглядатаи, хотевшие разведать о его житье-бытье. Теперь только он понимает, что и в книжках, что он читал, говорилось все о нем.

Ясно и понятно, почему его сослуживцы так неверотерпимы к нему. Они узнали о его царском происхождении, о его правах на престол. Им завидно. Они ненавидят его. А быть может, они все и подкуплены, чтобы уничтожить его, извести его. Недаром они объявили его социалистом. А семья… семья тоже знает истину и боится за свое существование.

На помощь к этому бреду являются галлюцинации и образы фантазии. Больной начинает пренебрегать службой. Он уединяется. Он замыкается в себе. Он живет образами своей фантазии. Он представляет себе дворец, свою жену, не эту настоящую, а другую, королевскую. Богатство и роскошь убранства. Масса разодетых слуг. К нему приходят с докладом министры. Он делает войскам смотр. Музыка играет. Всюду неимоверный шум и крик «ура». Он величествен. Он могуществен. Дни и ночи он проводит в этом фантастическом мире.

Посмотрите на этого человека издали, не давая заметить своего внимания. Какая у него мимика лица, какая у него жестикуляция. Часто он схватывается, быстро бегает по комнате, машет руками, иногда даже кричит. Это он командует войсками. А вот иная картина. Он величественно стоит. Лицо спокойное, но торжественное и величественное. Поза величия и могущества. Рука делает честь величия и снисходительности. Это он принимает иноземных послов.

А подойдите вы к нему и вы увидите вновь прежнего Ивана Ивановича, отлично знающего отношение за No таким-то и могущего вновь составить новое отношение за No следующим…

Содержание бреда таких больных может быть весьма разнообразно, в зависимости от политических и общественных обстоятельств данного времени и от данных свойств, симпатий и антипатий человека, воспитания и увлечений.

Во время войны мы имеем бред военного характера. Во время усиленного движения социализма у нас была масса больных с бредом социалистического характера. Во время усиленного развития спиритизма больные бредили о преследовании их посредством спиритических приемов. Ныне большое значение имеют гипнотизм, телефон и магнетизм.

Не менее, если не более важную роль в содержании и развитии болезни играют и личные особенности человека. Болезнь эта в огромном большинстве случаев развивается на наследственной болезненной почве. Зачатки нервной неустойчивости, зачатки болезненных проявлений характера, влечений и проч. в дальнейшем возрастают и в зрелом возрасте дают уже готовый созревший болезненный плод. Особенно хорошо обработанным и выкристаллизованным этот плод является в тех случаях, когда унаследованные качества и свойства характера и душевной деятельности находят себе поддержку и укрепление в воспитании и обстоятельствах дальнейшей жизни данного лица.

Изложив коротко некоторые части учения о паранойе, нам легко теперь будет понять болезненное состояние Людвига II, короля Баварского.

Людвиг II имел ряд предков с несомненным отягощением центральной нервной системы. Естественно, что и на свет Людвиг явился уже с неустойчивой и подорванной нервной системой. Что это предположение верно, мы находим подтверждение в том обстоятельстве, что заболеванию подвергался не один он, а и другие члены его семейства, как брат его Оттон, нынешний король Баварии.

Одаренный от природы прекрасными умственными способностями, Людвиг, однако, воспитывался так, что не получил отвлечения от своих болезненных задатков; напротив, в дальнейшей жизни он нашел только поддержку и укрепление своим болезненным особенностям. Имея по природе крайнее влечение к уединению, одиночеству и устранению от общества, он и в силу своего положения, как будущего короля, должен был стоять несколько особо, несколько дальше от подданных. Такое положение дела не отвлекло его природного сосредоточия, не привязало к обычной человеческой жизни, не заинтересовало нуждами простого человека. В этом отношении он не получил отвлечения, не получил широкого развития и не проникся потребностями нужд и забот простых людей. Не найдя отвлечений в столь широком жизненном призвании, Людвиг II еще больше сосредоточивался на своих болезненных влечениях, чувствах, инстинктах и потребностях.

В роде Виттельсбахов веками поддерживалось стремление ко всему прекрасному: изваяниям, живописи, особенно же к музыке и архитектуре. Получив по наследству особенное влечение, болезненную страсть к музыке и архитектуре, а вместе с сим и особенное, необыкновенное развитие фантазии, болезненно преобладающее над действием чистого рассудка, Людвиг нашел еще большую поддержку своей болезненной фантазии в воспитании. Юношу окружили лучшими артистами и художниками, – этого требовали предания рода Виттельсбахов, – и таким образом подлили в огонь масла. Но кроме воспитания насильственного, воспитания назначенного ему родителями, Людвиг воспитывался преданиями и памятниками, стоящими вокруг него в виде замечательных архитектурных построек, созданных его предками Виттельсбахами, в виде знаменитых картинных галерей, прекрасных собраний изваяний и проч. Все это Людвиг видел, все это изучал, все это говорило ему, как завет предков, об их достоинствах и все это поощряло его на дальнейшее продолжение и совершенствование. При таких сочетаниях обстоятельств диво ли, если у Людвига явилась особенная страсть к постройкам, страсть, побеждающая доводы рассудка и порицающая представления министров…

На горе Людвигу, при его блестящих, но болезненных природных художественных дарованиях в это время явилась музыка Вагнера. Музыка Вагнера, по отзывам многих знатоков дела, это наркотическое создание, действующее на мозг человека так же опьяняюще, как опий, гашиш, морфий и проч. И вот на этот-то наркотик всеми фибрами своей больной души нападает Людвиг II. Его увлекающаяся, мечтательная и фантазирующая душа целиком отдается этой музыке и не отличает созданий от создателя, героев от себя лично и образов фантазии от действительной обстановки. Это тот запой, который наиболее расслабил рассудок и погубил короля.

Несчастные обстоятельства жизни оттолкнули молодого короля от его невесты, создали отвращение к женскому полу и тем самым парализовали в нем чувства, инстинкты, страсти, заботы, стремления и действия мужа и отца. Это отклонение еще более бросило его в область фантазий и породило подозрительность к окружающим, мысли о надзоре за ним, идеи о преследовании и целый ряд поступков, указывающих на боязнь не только женщин, но и вообще людей.

От природы вообще гордый и высокомерный, Людвиг и в болезни своей проявлял болезненно небрежное и высокомерное отношение к окружающим в виде грубостей и наказаний.

Удалившись от людей, Людвиг жил образами фантазии. Не испытывая горестей и радостей обычной жизни, он жил жизнью, созданною его мечтами. Не имея повышений и отличий обычной жизни, он превращал себя в фантастической жизни то в Людовика, то в Лоэнгрина, то в горного духа.

Масса фактов, собранных нами, ни на одну секунду не оставляет сомнения в болезни короля. Но все эти факты говорят нам, что в жизни этого человека не было ничего нового, ничего необыкновенного, ничего неожиданного. Все болезненные проявления суть только естественное развитие природных его дарований. Уже от природы он унаследовал болезненную, мечтательную и фантазирующую натуру, дарования, в которых блестящие умственные способности заглушались гениальными созданиями воображения. Воспитание, образование, обстановка, обстоятельства жизни и случайности сделали то, что не рассудок взял перевес над образами фантазии, а воображение и фантазия одержали победу над рассудком. Рассудок подломился, создалась душевная болезнь.