Михаил Лермонтов - Два брата

• Название: Два брата
• Автор: Михаил Лермонтов
• Жанр: Драматургия

---

(Хочет встать.)

Князь. Не беспокойтесь – вы истинный мой друг – прощайте... о, я человек решительный!.. (Уходит.)

Дм<итрий> Петр<ович>. Ну, слава богу, с плеч долой – всё уладил – ох, дети, дети...

(Юрий входит и хохочет во всё горло.)

Юрий. Вообразите, ха-ха-ха-ха... нет, я век этого не забуду... Князь, ха-ха-ха! я подаю ему руку и говорю, здравствуйте, князь... что нового... а он – ха-ха-ха! скорчил кошачью мину и руку положил в карман: ничего-с – к несчастию, всё старое... потом шаг назад и стал в позицию... я скорей бежать, чтоб не фыркнуть ему в глаза... не знаете ли, батюшка, отчего такая немилость?

Дм<итрий> Петр<ович>. А ты хочешь волочиться за женой и чтоб муж тебе в ноги кланялся! кабы в наше время, так ему бы надо тебя не так еще проучить.

Юрий (серьезно). Я волочусь за его женой? Кто ему это сказал?

Дм<итрий> Петр<ович>. Ну, ведь признайся: ты в нее влюблен?..

Юрий. Он о прежнем ничего не знает и слишком глуп, чтоб теперь догадаться.

Дм<итрий> Петр<ович>. Долг всякого честного человека был ему сказать!

Юрий. А позвольте: кто ж этот чересчур честный человек?

Дм<итрий> Петр<ович>. А если б даже я.

Юрий. Вы, батюшка?

Дм<итрий> Петр<ович>. Да, я не терплю безнравственности, беспутства... в мои лета трудно смотреть на такие вещи молчать... хороший отец должен удерживать сына от бесчестных поступков – а если сын его не слушает, то мешать ему всеми средствами...

Юрий. А, так вы ему сказали.

Дм<итрий> Петр<ович>. Да, не прогневайся – и князь завтра же увозит жену в деревню.

Юрий. О! это нестерпимо!

Дм<итрий> Петр<ович>. Вздор, вздор!.. что такое за упрямство, будто нет других женщин.

Юрий. Для меня нет других женщин... я хочу, хочу... да знаете ли, батюшка, что это ужасно... кто вам внушил эту адскую мысль!

Дм<итрий> Петр<ович>. Кто внушил!.. и ты смеешь это говорить отцу, и какому отцу! который тебя любит больше жизни, тобою только и дышит – вот благодарность! разве я так уж стар, так глуп, что не вижу сам, что дурно, что хорошо!.. нет, никогда не допущу тебя сделать дурное дело, – опомнишься, сам будешь благодарен и попросишь прощения.

Юрий. Никогда!.. прощения!.. мне еще вас благодарить – за что? Вы мне дали жизнь – и теперь ее отняли – на что мне жизнь?.. я не могу жить без нее – нет, я вам никогда не извиню этого поступка.

Дм<итрий> Петр<ович>. Юрий, Юрий – подумай, что ты говоришь.

Юрий. Я не уступлю – борьба начинается – я рад, очень рад! посмотрим – все против меня – и я против всех!..

Дм<итрий> Пет р<ович>. Сжалься, Юрий, над стариком – ты меня убиваешь.

Юрий. А вы надо мною сжалились – вы пошутили – милая шутка.

Дм<итрий> Петр<ович>. О, ради бога перестань!

Юрий. Князь завтра едет, а нынче Вера будет моя. (Идет к столу.)

Дм<итрий> Петр<ович>. Александр! Александр! он убил меня – мне дурно!

(Александр вбегает, подымает и ведет его под руку.)

Он злодей – он убил меня!..

Юрий (один). Нынче она будет моя – нынче или никогда... они хотят у меня ее вырвать – разве я даром три года думал об ней день и ночь – три года сожалений, надежд, недоспанных ночей, три года мучительных часов тоски глубокой, неизлечимой – и после этого я ее отдам без спору, и в ту самую минуту, когда я на краю блаженства – да как же это возможно! (Пишет записку и складывает.) Кажется, так оно удастся. (Отворяет дверь и кличет) Ванюшка!

(Входит молодой лакей в военной ливрее.)

Послушай! от твоего искусства теперь зависит жизнь моя...

Ванюшка. Вы знаете, сударь, что я вам всеми силами рад служить.

Юрий. Когда ты сделаешь, что я прикажу, то проси чего хочешь.

Ванюшка. Слушаю-с.

Юрий. Если же нет – ты погиб!

Ван<юшка>. Слушаю-с.

Юрий. Видишь эту записку – через час, никак не позже она должна быть в руках у княгини Лиговской.

(Александр показывается в другой двери.)

Ван<юшка>. Помилуйте, сударь, да это самое пустое дело – я познакомился уж с ее горничною, – а у нас в пустой половине такие закоулки, что можно везде пройти днем так же безопасно, как ночью...

Юрий. Я на тебя надеюсь – только смотри не позже как через час (уходит).

Ван<юшка>. Через пять минут, сударь... (про себя) мы с барином, видно, не промахи – четыре дни как здесь, а уж дела много сделали (хочет идти).

Алек<сандр> (подкрался сзади и схватывает его за руку). Постой!

Ван<юшка> (испуганный). Что это вы, барин!

Алекс<андр>. У тебя вот в этой руке записка...

Ванюшка. Никак нет-с.

Алекс<андр> (хочет взять). А вот увидим.

Ван<юшка>. Я закричу-с, ваш братец услышит!

Алекс<андр> (в сторону). Попробую другой способ! (Ему) Видишь вот этот кошелек, в нем 20 червонцев – они твои – если ты дашь мне ее прочесть – так, из любопытства.

Ван<юшка>. Только никому сами не извольте сказывать.

Алекс<андр>. Я буду молчалив, как могила (высыпает деньги в руки).

Ван<юшка>. А если изорвете, сударь, – так я скажу своему барину.

Алекс<андр> (про себя). Я умру, а не уступлю ему эту женщину!.. (Читает) «Ваш муж всё знает... Я вас люблю больше всего на свете, вы меня любите, в этом я также уверен... Сегодня вечером в 12 часов я должен с вами говорить, будьте в этот час в большой зале пустой части дома; вы спуститесь по круглой лестнице и пройдете через коридор – если через 2 часа я не получу желаемого ответа, то иду к вашему мужу, заставляю его драться и, надеюсь, убью. В этом клянусь вам честию... ничто его не спасет в случае вашего отказа. – Выбирайте». А! искусно написано!..

Ван<юшка>. Пожалуйте, сударь, записку, мне пора.

Алекс<андр>. А если я ее изорву – говори, что ты хочешь за это – всё, что попросишь... тысячу – две?..

Ван<юшка>. И миллиона не надобно-с.

Алекс<андр>. Я тебя умоляю!..

Ванюш<ка>. Вот видите, сударь – мне велено ее отнести и я отнесу; об том, чтоб ее не показывать, ничего не сказано, и я ее вам показал.

Алек<сандр> (подумав). Хорошо, отнеси ее.

(Слуга уходит.)

(Про себя) Я все-таки найду средство им помешать.

Конец 3 акта

Действие четвертое

Сцена первая

(Большая заброшенная комната; развалившийся камин. С левой стороны виден коридор, освещенный в окна луной, в коридоре спускается лестница; направо две ступени и дверь, а в середине стеклянная дверь на балкон. Лунное освещение.)

Александр (входит с правой стороны из двери и запирает их ключом. Он в широком плаще). Хоть стар замок – а не скоро его сломаешь... и покуда я здесь царь!.. жалкая власть! жалкое удовольствие, украденное из рук судьбы... и горькое, как хлеб нищего – зато я по крайней мере, хотя против ее воли, но еще раз прижму ее к груди своей; мой огненный поцелуй, как печать, останется на устах ее – и она будет мучиться этой мыслию; оно так и следует: вместе были счастливы, вместе и страдать! В темноте под этим плащом она не скоро меня узнает! Может быть, даже вероятно, что мне удастся под чужим именем выманить два-три ласковые слова... О! какой ангел внушил мне эту мысль – бог, видимо, хочет вознаградить меня за 30-тилетние муки, за 30 лет жизни пустой и напрасной. (Задумывается.) Да, мне 30 лет, ...а что я сделал; зачем жил?.. говорят, что я эгоист; итак, я жил для себя?.. Нет... я во всем себе отказывал, вечно был молчаливой жертвой чужих прихотей, вечно боролся с своими страстями, не искал никаких наслаждений, был сам себе в тягость – даже зла никому умышленно не сделал... итак, я жил для других? – также нет.. я никому не делал добра, боясь встретить неблагодарность, презирал глупцов, боялся умных, был далек от всех, не заботился ни о ком – один, всегда один, отверженный, как Каин – бог знает, за чье преступление – и потом один раз встретить что-то похожее на любовь – один только раз – и тут видеть, знать, что я обязан этим искусству, случаю, даже, может быть лишней чашке шоколаду, – наконец против воли предавшись чудному, сладкому чувству – потерять всё – и остаться опять одному с ядовитым сомнением в груди, с сомнением вечным, которому нет границы (ходит взад и вперед). Отчего я никогда не могу забыться? Отчего я читаю в душе своей, как в открытой книге? Отчего самые обыкновенные чувства у меня так мертвы? Отчего теперь в самую решительную минуту моей жизни сердце мое неподвижно, ум свеж, голова холодна... я, право кажется, мог бы теперь с любым глупцом говорить битый час о погоде, – видно, я так создан, видно, недостает какой-нибудь звучной струны в моем сердце... о! лучше бы уж я родился слеп, глух и нем... обо мне бы по крайней мере сожалели.