Николай Бердяев - Духовные основы русской революции

• Название: Духовные основы русской революции
• Автор: Николай Бердяев
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Философия
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-039061-0, 5-9713-3499-9, 5-9762-1287-5

Николай Бердяев – один из виднейших представителей русской религиозной философии XX столетия, но прежде всего – первый в нашей стране представитель школы религиозного экзистенциализма, неизменно противопоставляющий свободу духа прокрустову ложу объективной необходимости...

---

II

Европейский человек поклоняется творческим культурным ценностям, вдохновлен ими, русский же человек поклоняется народу, вдохновлен служением народу. Это традиционное русское народопоклонство совсем не связано с культурой народа, с повышением качественного уровня народа, оно скорее противополагает народ культуре, как правду неправде. Русские интеллигентные люди в сущности всегда склонны думать, что культура «буржуазна» и что русским следует стать выше ее. Так думали и консерваторы-славянофилы, и революционеры-западники. То течение, которое идет от Герцена, всегда брало под подозрение культуру как порождение «буржуазности» и идеализировало мужицкое царство, поклонялось «народу». Крайний правый лагерь и крайний левый лагерь сходились в подозрительном и враждебном отношении к культуре, одинаково идеализировали непросветленную народную стихию. Большевизм вполне сошелся с черносотенством. В жизни политической это родство выражается в одинаково враждебном отношении к праву. Русский интеллигентный и культурный слой, очень тонкий и теряющийся в окружающей его тьме, в сущности капитулировал перед необъятным мужицким царством и бессильно склонился перед его притягивающей темной бездной. Идолопоклонство перед «народом» было недостатком мужества и изменой своей культурной миссии. Такая бессильная и рефлектирующая психология очень мешала культурному подъему народа, делу его просвещения. Не может нести свет во тьму тот, кто не уверен в собственном источнике света, кто не имеет в себе твердой духовной опоры и веры, независимой от окружающего его человеческого количества. Интеллигенция бессильна была дать народу просвещение, но она отравила народ полупросвещением, разрушившим народные святыни и льстившим самым темным народным инстинктам.

Наша революционная и радикальная интеллигенция в массе своей всегда была полупросвещенной и малокультурной. Она усомнилась в высшей культуре, не достигнув ее, не пережив ее. Русский способ преодоления культуры и утверждения русского народа как стоящего выше культуры не может особенно импонировать. В России со слишком большой легкостью преодолевают культуру те, которые ее не вкусили, которые не познали ее ценности и ее трудности. Русский гимназист сплошь и рядом считает себя стоящим выше культуры, хотя он прочел всего несколько брошюр, ничего не знает и ничего не пережил. Совсем иной духовный вес имеет, когда преодолеть культуру, освободиться от ее тяжести и перейти к высшей жизни жаждет европейский человек, у которого каждая клетка проникнута священным преданием культуры. Это – трагический процесс. И это – очень серьезно. Русское же возвышение над культурой слишком часто бывает лишь варварством и нигилизмом. Русское отношение к культуре и есть исконный русский нигилизм, которому все слишком легко преодолеть, от всего слишком легко отказаться. Этот нигилизм глубоко заложен в русском народе и обнаруживается в ужасных формах, когда в народе падает вера и меркнут древние святыни под напором нахлынувшего на него полупросвещения. Тогда «народ» жестоко мстит «интеллигенции» за разрушение древних святынь отрицательным полупросвещением. Революционная интеллигенция не имела настоящей культуры и не несла ее в народ. Но она не имела и религиозной веры, она утеряла жемчужину христианства и фанатически поверила в свое неверие, в целый ряд отрицательных догматов, которые представлялись непреложными полупросвещенному сознанию. Что же она могла дать народу? На историческом перевале, в самый ответственный час русской истории она разбудила в народе корыстные и злобные инстинкты, освятила эти инстинкты и потом сама испугалась своего нигилистического дела. Вот горький плод народопоклонства и вражды к культуре. Широкие круги радикальной и социалистической интеллигенции в эти дни ужасает то, что торжествующий большевизм отдает русскую культуру на погром и разграбление, что он отрицает литературу, отрицает духовный труд и выбрасывает за борт всю интеллигенцию, весь культурный слой. Но это не есть случайное злодеяние большевиков. Это – расплата за долгий путь. Все происходящее в эти темные дни имеет свое оправдание в народопоклонстве и нигилистическом отношении к культурным ценностям, которым грешили и те, кого ныне громят. Измена духовным основам жизни не может не караться, ее последствия необходимо изжить, чтобы возродиться к новой жизни.

III

Трагично для судьбы России и русского народа, что православное религиозное воспитание, полученное народом, недостаточно предохраняет от нигилизма и от буйства темных хаотических стихий. Русское православие создало образы ослепительной святости, оно воспитало в народе поклонение святости и святым, оно дало возможность многострадальному русскому народу смиренно нести свою тяжелую долю, оно открывало каждой душе человеческой путь спасения. Но русское православие не давало того закала личному и народному характеру для жизни исторической и для создания культуры, который на Западе давало католичество, а по-своему и протестантство. Наше народное религиозное воспитание не было благоприятно культуре. Наше духовенство не давало народу необходимого просвещения. В народе религиозно воспитывался дух смирения по отношению к власти, но совершенно не воспитывался дух активности и самодисциплины. К самоуправлению народ не был подготовлен всем своим прошлым. В русском православном сознании заложено своеобразное народничество, недоверие к культуре и культурному слою. Это недоверие распространяется не только на атеистическую интеллигенцию, которая и не заслуживает иного к себе отношения, но и на иерархию высшей культуры. На Западе католичество боролось с безбожной культурой, с антихристианским просветительством, но оно само создало великую культуру, латинскую культуру Запада, и поддерживало не только священное предание церкви, но и священное предание культуры, оно воспитывало личность для жизни в истории и для работы в цивилизации. Результаты этого воспитания в секуляризованном виде остались и в народе, потерявшем католическую веру. Католичеству совершенно чуждо враждебное культуре народопоклонство. На католической почве никогда не рождалось идолопоклонство перед народом и естественной народной мудростью. Мудрость видели во Вселенской Церкви, в Церковном Разуме, а не в народной стихии. У нас же почти не было священного предания культуры, созданного и освященного нашей церковью.

Сейчас мы вкушаем горькие и ядовитые плоды русского ложного отношения к народу и к культуре. Горьким опытом узнаем мы, что значит восстание народа, не принявшего еще культуры и громящего культуру, что несет с собой восстание количественной массы, не подчиненной никаким качествам, сбросившей всякую норму и закон. Это есть расковывание первозданной хаотической тьмы. Закон государства, закон цивилизации сдерживает до времени темный и звериный хаос, грозящий уничтожением всякого космического лада, подобно тому как природная закономерность сдерживает его для всего мирового целого. Поклонение народу как факту, как непросветленному количеству есть безбожное идолопоклонство. Народ как факт, как эмпирическая данность не может быть святыней, он сам прежде всего нуждается в святыне, которую он поставил бы выше себя, в свете, который просветил бы его естественную тьму, связанную с первородным грехом человеческим и с падением человека в состояние звероподобное. Религиозного отношения к себе заслуживает не народ, а человек, как образ и подобие Божье. Культура сама по себе также не может быть обоготворяема, но в культуре есть ценности, которые несут на себе отблеск божественного света и которые заслуживают почитания и бережного к себе отношения. Народ как эмпирический факт не заслуживает никакого почитания и поклонения, в нем нельзя искать критериев правды. Но в глубине души народной скрыты возможности высшей жизни, и возможности эти должны перейти в активное состояние через культуру. Народ, раскрывший в себе высшие качества, народ просветленный и в благородном смысле слова культурный есть задание, не данность. Высшая творческая духовная жизнь есть достояние немногих, она не поддается демократизации. Но и многие могут и должны быть качественно повышены настолько, чтобы преодолеть власть тьмы. Лишь в меру преодоления этой тьмы народ призывается к активной исторической жизни, к определению судеб государства. Это просветление тьмы предполагает иерархические ступени. Вот почему задачам культурным принадлежит духовное главенство над задачами политическими и принцип эволюционный должен быть нравственно поставлен выше принципа революционного. Одоление хлынувшей на нас народной тьмы не может быть достигнуто одной политикой, революционной или контрреволюционной, оно предполагает пробуждение религиозного света в душе народа. И прежде всего должен произойти радикальный переворот во всех оценках на духовных вершинах русского общества, поворот от идолопоклонства и идеализации народной стихийности к преклонению перед ценностями и к творчеству духовной и материальной культуры. Народ наш без смирения перед культурой и без творческого отношения к культуре обречен на разложение и гибель.