Елена Блаватская - Теософические архивы (сборник)

• Название: Теософические архивы (сборник)
• Автор: Елена Блаватская
• Жанр: Эзотерика

В данном сборнике предоставленно Вашему вниманию 324 статьи.

---

Мы не располагаем данными, по которым смогли бы указать численность каждого из вышеупомянутых классов; но перепись, проведенная в 1842 году, показала в итоге, что наследственных дворян было 551 970, и 257 346 человек имели личное дворянское звание. В империи множество различных степеней дворянских чинов, включая княжеские фамилии и нижний слой дворянства. Существует и нетитулованное дворянство, например потомки русских бояр, зачастую гордящиеся деятельностью своей семьи больше, нежели князья. Например, семьи Демидовых и Нарышкиных, хотя им часто предлагались княжеские и графские титулы, всегда высокомерно отказывались от этой чести, мотивируя свой отказ, что царь может сделать князем кого угодно, но никого – Демидовым или Нарышкиным.

Петр Великий, лишив бояр княжеских привилегий и создав в империи должности, доступные всем, впервые ввел чины, или касту городских служащих и государственных сотрудников, разделив чины на четырнадцать классов, из которых первые восемь давали наследственное дворянство человеку, носящему его, а шесть последних жаловались только за персональные заслуги человеку, занимающему соответствующую должность, и родовитость не передавалась его детям. Служба не всегда повышала человека до дворянства, но поднимала лица неблагородного происхождения на более высокий общественный ранг (чиновник, государственный служащий многие годы считалось презрительным словом в устах дворянства). Только с воцарением Александра отменили старый эдикт о лишении дворянского ранга, то есть понижения до статуса крестьянства, любой семьи, которая в течение трех последних поколений не служила правительству. Таких людей называли однодворцами, и некоторые из их старейших семей оказались среди них в 1845, когда император Николай распорядился устроить пересмотр благородных титулов. Скрупулезное различие на вышеупомянутые четырнадцать классов для любого иностранца было такой же головоломкой, как соответственный порядок старшинства по должностям и различные нагрудные значки китайских мандаринов или свита у паши.

Помимо этих конфликтующих элементов высшего и низшего дворянства, прямых наследников древних бояр – этих славянских пэров лучших времен России, – когда она была разделена на мелкие владычества, которые выбирали для себя князя, которому бы хотели служить, и оставляли ему по его усмотрению тех, кто становились его вассалами, а не подданными, и имели собственные статьи военных доходов, и без одобрения какого-либо великогерцогского «указа» могли служить кому угодно, – и помимо возведенных в дворянское достоинство чиновников, сыновей священников и мелких торговцев, насчитывается еще 79 000 000 других людей. В их число входит ставшие самостоятельными миллионы освобожденных крепостных (22 000 000) крестьян, которые переселялись в города, предпочитая разнообразную торговлю и лакейскую службу земледелию. Остальные составляют (1) мещане, или мелких землевладельцев, на ступень выше крестьян; (2) огромное количество купцов и торговцев, разделенных на три гильдии; (3) потомственные горожане, которые не имели никакого отношения к дворянству; (4) черное духовенство или монахи и монахини; и белое духовенство, то есть священники, имеющие право жениться – группа людей, которые всегда держались в стороне, а право было наследственным; и (5) военные.

Мы не станем включать в нашу классификацию 3 000 000 мусульман, 2 000 000 иудеев, 250 000 буддистов, языческих ижоров, савакотов и карелов, которых, похоже, российский закон удовлетворял исключительно из-за терпимости к их разнообразным объектам поклонения.[242] Таким образом, за исключением очень высокообразованных иудеев и некоторых фанатически настроенных мусульман, остальных почти не волновала рука, управляющая ими. Однако мы напомним читателю тот факт, что в России в то время проживало свыше тысячи различных национальностей и племен, говорящих больше, чем на сорока различных языках, и они были разбросаны по территории, равной 8 331 884 английских миль;[243] что плотность населения всех русских, европейцев и азиатов была не больше 10 человек на квадратную милю; что железных дорог было очень мало и контролировать их было легко, а другие транспортные средства весьма скудны. Насколько возможно провести революционное изменение всей Российской империи, можно только строить догадки. Объединить такое множество наций в единое движение любому иностранцу казалось настолько безнадежным делом, что это приводило в уныние любого интернационалиста или нигилиста. Прибавьте к этому еще и необъяснимую преданность освобожденных крепостных и крестьянства к царю, в котором они видят благодетеля угнетенных, наместника Бога и главу их церкви, и это дело покажется еще больше проблематичным. В то же время нам нельзя забывать уроки истории, которые уже не раз показывали нам, как чрезмерная обширность империи при отсутствии единства среди ее подданных приводят к кризису, который и становится причиной ее краха.

В реальности, Санкт-Петербург, этот аристократический Parc aux Cerfs, место бесстыдного распутства и безудержных, буйных излишков, где так мало национального, что даже название его и то немецкое. Это и есть естественный порт для входа континентальных пороков, равно как полного равнодушия к нравственным идеалам, религии и общественному долгу, и все это постепенно становится господствующим. Парижское влияние коррупции, разложившее Францию, теперь перешло в Санкт-Петербург и оттуда разлагает Россию. Влиятельный российский журнал «Русская речь» на днях описал нам нижеследующую картину санктпетербургского общества:

Российское общество дремлет, или, скорее, ощущает сонливость. Оно лениво кивает, и иногда открывает свои безжизненные глаза, как может открывать их человек после тяжелого сытного ужина, вынужденный сидеть в неестественном положении, неспособный сопротивляться этой летаргической вялости и чувствуя, что он должен или расстегнуть пуговицы мундира и вздохнуть полной грудью, или… задохнуться. Но этот ужин официальный, и его тело, слишком полное для имеющейся одежды, буквально заковано в государственный мундир. Этот человек борется с непреодолимой дремотой; он чувствует, как кровь приливает к голове, ноги его дрожат, а рука механически тянется к пуговице мундира, чтобы сделать хоть один глубокий вздох, который прервал бы бесконечные мучения. Таково нынешнее состояние нашего общества.

Однако, опуская голову от угрозы апоплексии, от излишества трудно перевариваемой пищи, эти плотоядные подхалимы всегда готовы есть и пить и способны переварить, что бы им ни дали, но не уснуть. Нарушение седьмой заповеди, интеллектуально, как и физически, очерняет тело, разум и душу, это укоренилось в самом сердце общества. Прелюбодеи тела, прелюбодеи мысли, прелюбодеи знаний и наук, прелюбодеи труда – царствуют среди нас; они со всех сторон подкрадываются в виде представителей общества и народа, похваляясь своей немыслимой наглостью, причем весьма успешно, где бы они ни появлялись, отбрасывая в сторону стыд, и им совершенно все равно, разоблачены ли догола их деяния, даже в глазах тех, из кого они выжимают все, что можно выжать из такого дурака, каким есть – человек. Правительство и казначейство втихаря разворовывается; присваивается общественная и частная собственность; мошенники, плуты и жулики субсидируются бесчисленными дутыми предприятиями, биржевыми компаниями и обманными фирмами; профессиональными шулерами и насильниками женщин и детей, которых они растлевают и уничтожают; подрядчиками, ростовщиками, судьями-взяточниками и продажными советниками, хозяевами маклерских контор и жуликами всех мастей и национальностей, всех религий и всех общественных классов. Это и есть наша современная общественная сила. Подобно хищникам, преследующим добычу, они охотятся стаями, и эта сила, поглощая свою жертву, насыщаясь, с шумом грызет своими безустанными челюстями все – науку, литературу, искусство и даже свои мысли. Вот вам королевство этого мира, плоть от плоти, кровь от крови, которое создает образ животного, от которого впервые развилась великая ценность – человек.

Такова общественная мораль нашей современной России, по свидетельству русских. Если это так, то вскоре должна приблизиться кульминационная точка, из которой страна либо погрязнет в трясине разложения, подобно древнему Риму, либо потянется к возрождению, преодолевая все ужасы и хаос «Царства Террора». Пресса полна осторожных жалоб на «упадок сил» среди ее представителей, на постоянные знамения быстро надвигающегося общественного распада и глубокой апатии, в которую, похоже, низвергается русский народ. Единственные люди, полные жизни и деятельности среди этого избытка летаргии, похоже, это вездесущие и всегда невидимые нигилисты. Совершенно ясно, что шанс должен быть.