Елена Блаватская - Теософические архивы (сборник)

• Название: Теософические архивы (сборник)
• Автор: Елена Блаватская
• Жанр: Эзотерика

В данном сборнике предоставленно Вашему вниманию 324 статьи.

---

Б. – Любой, кто верит, что общение с духами умерших подтверждает продолжение существования сознания после смерти, является спиритуалистом.

Индус, будь он ученый муж, философ или невежественный идолопоклонник, не верит в «продолжение существования сознания», хотя верит в святую, безгрешную душу, которая достигает Сварги (неба), и мокшу в продолжение периода, длящегося много миллионов и квадрильонов лет, от одной Пралайи[809] до другой. Индусы верят в циклическое переселение души, во время которого есть периоды, когда душа теряет свои воспоминания, а также и сознание своей индивидуальности; если бы это было не так, то каждый из нас отчетливо помнил бы все свои предыдущие воплощения, но мы их не помним. Логика индусских философов очень последовательна. По крайней мере, они не допускают вечно длящейся награды или наказания за какие-нибудь несколько десятков лет жизни на земле, будь эта жизнь святой или грешной.

В. – Спиритуалистом является тот, кто верит в любой из объективных спиритических феноменов, какой бы теории он ни придерживался или даже если он не придерживается никакой.

Таковыми являются «феноменалисты», а не спиритуалисты, и в этом случае описание соответствует индусским религиозным представлениям. Все они, даже те, кто придерживается современной школы атеизма, объявляют себя материалистами, хотя в душе они феноменалисты.

Г и Д. – Спиритуализм невозможен без духов, но духи не обязательно должны быть человеческими.

В этом случае теософы и оккультисты могут быть объединены под общим названием спиритуалисты, хотя последние относятся к спиритуалистам как к врагам; в этом смысле только индусы являются спиритуалистами, хотя их идеи о человеческих духах диаметрально противоположны идеям «спиритуалистов». Они воспринимают бхутов, т. е. духов, которые умерли с неудовлетворенными желаниями и которые, в силу своих грехов и земных привязанностей, притягиваются к земле и не допускаются в Сваргу («элементарии» теософов), как злых демонов, которые могут быть уничтожены в любой день всемогущими проклятиями медиумов.[810] Индус одержание и осаждение бхутом рассматривает как величайшее проклятье, которое может обрушиться на человека, и даже любящие супруги часто разводятся, если жена одержима бхутом своего родственника; похоже, что бхуты осаждают исключительно женщин.

Е. – Не имеет права называть себя спиритуалистом тот, кто придерживается новомодных понятий об «элементариях», духе медиума и т. д.; или не верит, что духи умерших людей причастны ко всем сверхъестественными феноменам.

Это одно из самых правильных «определений» по сравнению со всеми, приведенными выше, с точки зрения ортодоксального спиритуализма, и кладет конец нашему спору с д-ром Пиблзом. Ни один индус, если бы даже его заставить рассматривать бхутов как безнравственных, страдающих духов на пути к совершенствованию и окончательному прощению, не смог бы, если бы даже и захотел, объяснить все сверхъестественные феномены этой спиритуалистической теорией. Традиции его религии и философии противятся такой ограниченной идее. Индус, прежде всего, есть прирожденный метафизик и логик. Если он и верит во что-то, то никогда не допустит, чтобы законы, существующие только для этой планеты; применялись для всей вселенной, т. к. он прежде всего пантеист, а потом уже все остальное, независимо от его принадлежности к какой-то конкретной секте.

Таким образом, м-р Пиблз, удачно использовав парадокс, сам прекрасно определил ситуацию в своем письме, опубликованном в «Спиритуалисте» и упомянутом выше, где он пишет:

Лучших из медиумов, с которыми мне посчастливилось познакомиться, я встретил на Цейлоне и в Индии. Но и они не были медиумами, поскольку на самом деле общались с pays и pesatsays, которые обитают в воздухе, воде, огне, в скалах и деревьях, в облаках, в дожде, росе, под землей и в пещерах!

Таким образом «медиумы», которые были не медиумы, были также не в большей степени спиритуалистами, чем были медиумами. Дом (д-ра Пиблза) разделился сам в себе и не может устоять. Со всем сказанным ранее мы полностью согласны, и я продолжаю свой рассказ.

Как уже упоминалось ранее, я и полковник Олькотт, в сопровождении индусского джентльмена, м-ра Мулджи Такер Синга, члена нашего Совета, отправились в семинедельное путешествие в начале апреля. Мы преследовали две цели: 1) нанести визит и провести некоторое время у нашего союзника и учителя Свами Даянанда, с которым мы долго переписывались из Америки, и тем самым укрепить союз нашего Общества с Арья Самадж (последнее сейчас насчитывает более 50 членов); и 2) увидеть как можно больше сверхъестественных феноменов и, с помощью нашего Свами, йога и посвященного в тайны Видьи (или Тайного Учения), выяснить из первых рук некоторые спорные вопросы об агентах и сверхъестественных способностях в действии.

Конечно, ни у кого не было лучшей возможности, чем у нас, выяснить это. Наши отношения с пандитом Даянандом были дружескими отношениями между учеником и учителем. Он – самым образованный человек в Индии, брахман привилегированной касты, который в течение долгих семи лет подвергался обычным и страшным испытаниям йогизма в горной и дикой местности, в одиночестве, в наготе и в постоянной борьбе со стихиями и дикими животными – борьбе божественного Духа человека и его высшей воли со слепыми силами природы в виде тигров, леопардов, носорогов и медведей, в окружении ядовитых змей и скорпионов. Жители ближайшей к горе деревни могли бы подтвердить, что в течение нескольких недель редко кто отваживался отнести Свами хоть немного еды, хоть пригоршню риса; и когда они приходили, то неизменно заставали его сидящим в одной и той же позе и на одном и том же месте – на открытом песчаном холме среди джунглей, кишащих хищными зверями – без всякой еды и воды в течение многих недель, как будто он был сделан из камня, вместо мяса и костей.[811] Он раскрыл нам эти загадочные секреты, которые дают человеку силы переносить страдания и жестокие лишения, позволяет ему обходиться без еды и питья в течение дней и недель, помогает ему стать абсолютно невосприимчивым к жаре и холоду, и, наконец, пребывать в течение ряда дней вне тела.

Во время этого путешествия мы посетили колыбель индийского мистицизма, средоточие аскетов, где память о чудесных феноменах риши так же жива, как и в дни, когда школа Патанджали, известного основателя йогизма, была только-только основана и где его йога – санкхья – все еще изучается с таким же рвением, хотя и с меньшим пониманием. Мы отправились дальше в Верхнюю Индию и северо-западные провинции; в Аллахабад и Канпур, где у берегов священного Ганга многочисленные толпы верующих, уже пресыщенных жизнью, проводят остаток своих дней в медитации и уединении, становясь саньяси, госсейнами, садху. Потом в Агру, с ее Тадж Махалом, этой поэмой в мраморе, по удачному выражению епископа Гебера, и дальше к могиле основателя Агры, великого Императора-Адепта, Акбара, в Секундре; в Агру, где храмы переполнены поклоняющимися шакти и к тому знаменитому месту в истории индийского оккультизма, где Джамна смешивает свои голубые воды с патриархальным Гангом, и которое было выбрано шактами (поклонниками женских сил) для совершения своих пудж, во время которых руками девственниц создаются знаменитые черные кристаллы или зеркала, упомянутые П. Б. Рандольфом. Оттуда снова в Сахарампур и Мират, место, где вспыхнуло сипайское восстание 1857 года. Во время нашего пребывания в Сахарампуре, где располагается узловая железнодорожная станция, собралось почти 25 тысяч санньяси и госсейнов после паломничества в Хардвар. Там полковник Олькотт учинил тщательный допрос паломникам, часами беседуя с ними. Затем мы отправились в Раджастхан, страну, где живет самая отважная и самая мистическая из всех рас Индии – «солнечная раса», чьи раджи ведут свое происхождение от самого Солнца. Мы дошли до самого Джейпура, этого индийского Парижа и одновременно Рима земли Раджастхан. Мы исходили многие долины, горы и священные рощи, в которых было много пагод и верующих, среди которых нам встретилось много святых, действительно обладающих чудесными свойствами. Однако большинство из них все же были отъявленными мошенниками. Нам удалось расположить к себе нескольких брахманов, стражей и хранителей тайн своих богов и своих храмов, но от этих «наследственных жуликов», как их метко окрестил полковник Олькотт, мы получили не больше свидетельств о схожести их взглядов со взглядами спиритуалистов, чем от санньяси и заклинателей злых духов. Также мы никогда не упускали возможности, встречаясь с образованными индусами, расспросить их о том, что думают их соотечественники о феноменах вообще и спиритуализме в частности. И на наши вопросы, кто именно святых йогов наделяет «чудодейственными силами», позволяющими им совершать феномены, неизменно получали один и тот же удивленный ответ: «Он (сам йог), сливаясь с Брахманом, совершает их». Очень часто наши собеседники испытывали отвращение и даже обижались на непочтительные расспросы полковника Олькотта о том, не помогают ли бхуты творить магу чудеса? Почти два месяца в нашем жилище в Бомбее, в саду, на верандах и в залах, ежедневно толпились – до ста человек одновременно – с утра и до позднего вечера туземцы, принадлежавшие к различным кастам, расам и религиозным верованиям. Они приходили к нам обменяться мнениями по метафизическим вопросам и обсудить достоинства восточной и западной философии, в том числе оккультные науки и мистицизм. Во время нашего путешествия мы принимали наших братьев из Арья Самадж, которые отправляли свои депутации приветствовать нас везде, где бы мы ни находились, и где было отделение Самадж. Так мы познакомились ближе со взглядами сотен и тысяч последователей Свами Даянанда, которые они исповедовали прежде, чем он отвратил их от той или иной идолопоклоннической секты. Многие из них были образованными людьми и настолько же сведущими в ведической философии, насколько раньше в догматах секты, с которой расстались. Таким образом, у нас было намного больше возможностей познакомиться со взглядами индусов, их философиями и традициями, чем у других европейских путешественников и даже чиновников, живших в Индии многие годы; поскольку они не исповедовали индусскую веру и не были с индусами в приятельских отношениях, как мы, им не доверяли и не называли их, как нас, «братьями».