Лев Троцкий - Историческое подготовление Октября. Часть I: От Февраля до Октября

• Название: Историческое подготовление Октября. Часть I: От Февраля до Октября
• Автор: Лев Троцкий
• Жанр: Публицистика

Материалы, помещенные в настоящем томе, охватывают период от февральской революции до января 1918 года. В начале января происходил третий Съезд Советов, который, по выражению Ленина, завершил собой первые месяцы закрепления власти Советов. Обилие материала заставило разбить том на две части. Первая часть заканчивается 9-ым октября. Эта дата выбрана не случайно. Ею заканчивается семимесячный период агитационной и организационной работы партии в деле подготовки рабочего класса к завоеванию власти. Санкционирование Петроградским Советом выхода нашей фракции из Предпарламента означало его согласие на непосредственную и немедленную борьбу за власть. Именно около этого же числа выносится решение Исполнительного Комитета Петроградского Совета о создании Военно-Революционного Комитета, органа, руководящего массами в непосредственной борьбе за власть. Вся деятельность нашей партии в дни следующие за 9-ым октября, проходит под знаком непосредственной подготовки к восстанию.

---

Всероссийский Съезд Советов Рабочих и Солдатских Депутатов определился в первый же день: мелкобуржуазные и отсталые рабочие слои представлены на нем элементами кадетского и полукадетского типа; революционный пролетариат представлен большевиками и объединенными интернационалистами. Армия, в которой принудительно организованы самые широкие слои, впервые пробужденные для политической жизни, дала этим обывательски-кадетским политикам неожиданную для них самих опору; но плебейский народный состав этой опоры заставил интеллигентных и полуинтеллигентных мещан – «вождей» на час – усвоить дюжину социалистических выражений и принять страшно подешевевшее теперь имя меньшевика или социалиста-революционера. Таких депутатов на Съезде подавляющее большинство. Они все отражают крайнюю беспомощность обывательски-крестьянской массы, которая оказалась вынуждена, в качестве армии, подавать свой голос прежде, чем революция внесла в ее собственную среду элементы политической организации.

Крестьянско-мещанская масса лишена еще революционного опыта. В вопросе о земле, об организации управления, в продовольственном деле вожди этой массы ведут ее фактически в хвосте кадетских государственных людей, к которым маленькие государственные люди из среды меньшевиков и эсеров преисполнены в глубине души величайшей почтительности.

Социал-демократический авангард пролетариата противостоит сейчас представительству мелкобуржуазной демократии, как непримиримая сила. Руководящие политики мещанства – Церетели, Даны, Чхеидзе – пугают пролетариат призраком изоляции, «как в 1905 г.». Эти люди не понимают, что никогда русский пролетариат не был так изолирован, как сейчас, в июне 1917 г., когда изоляция его совершается при активнейшем пособничестве Данов, Церетели и Чхеидзе… Вся политическая деятельность министров-социалистов и их инструкторов и помощников выражается сейчас, главным образом, в восстановлении мелкобуржуазной демократии против партии революционного социализма. Средства, которые пускаются при этом в ход, целиком заимствованы из кадетского арсенала: нужно вести одновременную борьбу не столько против опасности справа, которая, по словам Церетели, сейчас «не грозна», а против опасности слева, которая подрывает «единство революции». Прикрепляя, насколько хватает сил, крестьянство и мещанство к партии землевладения и крупного капитала, вожди мещанства оказываются бессильными совладать с классовой борьбой пролетариата и ввести ее в русло… «национального единства». В этом и состоит для них опасность слева. Вместо того, чтобы обличать перед крестьянской и мещанской демократией социальное своекорыстие и политическую реакционность крупной буржуазии и указывать народным массам путь революционного единства с передовым пролетариатом, – мещанские лидеры травят дезорганизуемую сверху классовую борьбу пролетариата, как анархию, и пользуются страхом перед этой анархией, как психическим цементом для более тесного сплочения мелкой и крупной буржуазии.

Повторяем. В 1905 г. не было ни одного момента, когда рабочий класс был бы так изолирован политически, как сейчас. В декабре 1905 г.[112] передовой пролетариат вынужден был принять сражение прежде, чем подоспели тяжелые резервы городских и сельских масс. Но не было и речи о злостной враждебности представительства этих пробуждавшихся низов против пролетариата. Сейчас достигнуто именно это. И если бы были основания предполагать, что политическое развитие пойдет и далее по тому пути, на котором стоят ответственные руководители Всероссийского Съезда, – по пути сплачивания непролетарских масс с буржуазией и изолирования пролетариата, повинного в классовой борьбе, – это значило бы, что высший пункт революции остался позади, что мы систематически вдвигаемся в контрреволюционную эпоху, официальным вступлением к которой должен явиться организованный сверху эксперимент гражданской войны.

Но, к счастью, это не так. Было бы величайшей ошибкой судить о дальнейшем движении крестьянских и вообще народных масс по тем насквозь консервативным воззрениям, которые характеризуют подавляющее большинство делегатов Всероссийского Съезда. Условия сильнее воззрений – даже если это воззрения крепколобой мещанской ограниченности. Четвертая Государственная Дума оказалась вынуждена против своей воли выделить из своей среды Временное Правительство. Всероссийский Съезд или Совет, который выйдет из его среды, может оказаться вынужден – наперекор всем своим предрассудкам – снова поставить и коренным образом перерешить вопрос о революционной власти.

Во всяком случае, правительство сделало все, что было в его коалиционных силах, для того, чтобы толкнуть Съезд на этот путь.

В тот момент, когда пишутся настоящие строки, министры-социалисты еще не отчитывались перед Съездом ни по общему направлению правительственной политики, ни по вопросам своей ведомственной деятельности. Можно, однако, не сомневаться, что в этой области социалистические министры не принесут на Съезд никаких приятных сюрпризов. За время существования коалиционного министерства не предпринято ни одной меры, не сделано ни одного шага, которые хоть в отдаленной мере намекали бы на выход из все обостряющегося хозяйственного, финансового, дипломатического и военного кризиса. «Мы приближаемся к пропасти!» Такой фаталистической формулой господа министры привыкают характеризовать общее положение страны, складывающееся не без их участия.

Но тем не менее сюрприз был подготовлен к моменту открытия Съезда: это – высылка Р. Гримма за пределы России. Для характеристики «исторической» роли русского министериализма трудно было придумать историю более символическую и… более скандальную. Мы тут не собираемся входить в ее детали; но не можем не отметить все же наиболее выразительные штрихи.

Чем объясняется телеграмма, посланная швейцарским советником Гофманом для осведомления Гримма, мы не знаем. Весьма вероятно, что те мещански-обывательские отношения, какие существуют между Гриммом и его правительством, не исключали такой компрометирующей для циммервальдца интимности. Но не может быть и речи о том, что Гримм, даже если он дал прямой или косвенный повод для такой телеграммы, действовал как «агент германского правительства», что он руководствовался какими-нибудь иными мотивами, кроме идейно-политических. В сущности в этом не смели сомневаться и Церетели со Скобелевым, которые обмениваются братскими приветствиями с датчанином Стаунингом,[113] состоящим в интимнейших отношениях с германскими империалистами. Но Церетели и Скобелев, открытые перебежчики из лагеря Циммервальда, считали, видите ли, что циммервальдец Гримм должен быть непреклонен к собственному правительству, – они, которые несут сейчас ответственность за все подвиги союзной дипломатии. И они выслали Гримма из пределов России.

Помимо низости бьет в глаза нервическая глупость этой меры. Только отсутствие почвы под ногами, только полное отсутствие самоуважения, только постоянный страх, как бы чего не подумали старшие буржуазные коллеги, – только эти соединенные чувства могли внушить «министру революции» Церетели помпадурскую расправу над Гриммом.

Во всяком случае министры-социалисты предстали пред своим Съездом не с совершенно пустыми руками. Правда, они еще не провели ни одной серьезной меры для преодоления всех тех зол, которые, по их собственному признанию, ведут страну к гибели. Но зато они обнаружили «твердую власть»: сперва – по отношению к кронштадтцам, затем – на спине Роберта Гримма.

И они нашли свое признание. Мелкобуржуазное большинство Съезда восторженно предоставило своим министрам право административной расправы над «недостаточно твердым» циммервальдцем. Социалистическому министериализму и революционно-демократической обывательщине суждено было пройти и через это – по-видимому не последнее – унижение.

Гримма выслали, – Всероссийский Съезд перешел к порядку дня. Но капиталистическая прибыль по-прежнему неприкосновенна для Скобелева и его коллег. Продовольственный кризис обостряется с каждым часом. В дипломатической области правительство получает удар за ударом. Наконец, столь истерически провозглашавшееся «наступление» готовится, по-видимому, вскоре обрушиться на народ чудовищной авантюрой.

Мы терпеливы и готовы были бы еще спокойно наблюдать просвещенную деятельность министерства Львова – Терещенко – Церетели в течение ряда месяцев. Нам нужно время – для нашей подготовки. Но подземный крот роет слишком быстро. И при содействии «социалистических» министров проблема власти может обрушиться на участников этого Съезда гораздо скорее, чем мы все это предполагаем.

«Вперед» N 2, 20 (7) июня 1917 г.

Л. Троцкий. РЕЧЬ НА ЗАСЕДАНИИ I ВСЕРОССИЙСКОГО СЪЕЗДА СОВЕТОВ ПО ВОПРОСУ ОБ ОТНОШЕНИИ К ВРЕМЕННОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ (5 июня)[114]